Смерть Сталина вызвала глубокие перемены в жизни страны, которые не обошли стороной и Московскую Патриархию. Из лагерей, сначала по амнистии, позже — по реабилитации, вышли на свободу вместе с сотнями тысяч бывших заключённых и священнослужители. Возобновились богослужения в закрытых ранее храмах, возросло число молящихся в храмах, увеличился приём во всех духовных семинариях, продолжились хиротонии новых епископов и т.д. Происходящие события вселяли надежду на нормализацию отношений между Московской Патриархией и государством.
Но из клириков ИПЦ освобождение коснулось только осуждённых до войны, — тех немногих, кто лишь чудом выжил после многолетней отсидки в лагерях. Арестованные же на временно оккупированных территориях ИПХ, приговоренные к 15-25 годам лишения свободы, амнистии не подлежали и оставались в лагерях. Освобождению не подлежали и общины ИПХ, высланные в конце войны в Сибирь из Центрально-Чернозёмной области. Лишь немногим членам этих общин удалось вернуться в родные места в 1960-е, после многочисленных проверок и при гарантии лояльного отношения к властям.
В 1958 была провозглашена политическая программа Хрущёва, в которой «преодоление религиозных пережитков капитализма» занимало особое место. Страницы газет и журналов запестрели антирелигиозными статьями, усилилось давление на Московскую Патриархию, по всей стране началась кампания по закрытию церквей и духовных семинарий. В 1963, под предлогом ремонта и реставрации, прекратились богослужения в Киево-Печерской Лавре, откуда вынуждено было уйти и монашество. Начались аресты клириков и верующих, правда, не в таких масштабах, а отправка в лагеря и ссылки осуществлялась по приговорам судебных органов, и не по политическим, а по уголовным статьям.
На клириков ИПЦ гонения продолжались с прежней жестокостью. Им инкриминировалось нарушение законодательных актов, принятых в эти годы против ИПЦ, которая была включена в список запрещённых религиозных организаций. Священников и верующих ИПЦ арестовывали и приговаривали к большим срокам лагерей: за незаконные богослужения, за отсутствие у них паспортов, за «бродяжничество»[1] и «тунеядство».[2]
В 1961 перед архиереями ИПЦ встал вопрос о необходимости созыва тайного Собора, так как со времени последнего, Чирчикского Собора прошло уже более 10 лет. Позже этот Собор стал самым известным и авторитетным из всех тайных Соборов ИПЦ, проходивших после 1948.[3]
К сожалению, дошедшие до наших дней документы в большей части своей нечитаемы. Но можно предположить, что весь кодекс документов Собора[4] включал в себя предсоборную переписку архиереев, стенограммы заседаний и тексты принятых канонов.
Известно, что заседания Собора предполагалось провести ещё в 1958, но тогда по разным причинам это не удалось осуществить. В течение последующих двух лет шла интенсивная переписка между архиереями ИПЦ по волнующим их всех вопросам. В 1961 начало проведения Собора откладывалось дважды: первый раз открытие заседаний было перенесено с января на апрель, ввиду сомнительной надёжности места проведения; второй перенос открытия заседаний — с апреля на июль — был обусловлен серьёзными и небезосновательными подозрениями о внедрении в среду организаторов Собора агента МГБ.[5] Именно в этот период были арестованы восемь «связников», отказавшихся называть свои имена на допросах.
И всё же Собор состоялся — с 9 по 21 июля 1961 — в Свято-Никольском скиту в Башкирии. Предварительную подготовку и проведение Собора осуществляла «рабочая группа», возглавляемая протоиереем Петром ПЕРВУШИНЫМ из Москвы. Процедура начала Собора осталась неизменной: по приезде участники целовали Св.Крест и Евангелие, давая клятву, что никому из «внешних» ничего не расскажут. При обсуждении канонов каждый участник Собора по любому вопросу мог высказать особое мнение, которое записывалось. Все дебаты, беседы и мнения стенографировались. Обстановка на Соборе была весьма бурной, о чём сохранились воспоминания некоторых участников.
В Соборе участвовали 12 епископов и 6 представителей епископов, которые не могли лично прибыть на Собор, игумен Свято-Никольского скита о.Елпидифор (ГАГИН), секретарь Собора о.Пётр ПЕРВУШИН, его заместитель — иерей Виктор и скитский инок Димитрий, стенографировавший все прения. За 12 дней заседаний на Соборе было принято 23 канона, правда, известны тексты только 11 из них.
Первым каноном провозглашалась анафема всем служителям антихриста — в первую очередь членам КПСС и всех её общественных организаций:
Во втором и третьем канонах подтверждалась анафема сергианам и их лжепатриарху Алексию (СИМАНСКОМУ):
Проблема ложного Патриаршества продолжала волновать архиереев ИПЦ ещё и потому, что положение находящихся в лагерях катакомбников осложнилось, так как лагерная администрация настойчиво пыталась добиться от них признания избранного властями Патриарха.
По причине многочисленных случаев предательств при арестах, принципиален был текст одиннадцатого канона:
Двенадцатый канон был направлен против тех архиереев, кто принимал в молитвенное общение людей, известных ИПХ своим предательством:
Тринадцатый канон определял отношение к членам общин ИПХ, которые шли на предательство, не выдержав пыток:
Учитывая, что нестойкость предавших может в условиях гонений на ИПЦ разлагающе действовать на верных ИПХ, Собор принял текст четырнадцатого канона:
В восемнадцатом и девятнадцатом канонах запрещалось рукополагать бывших сергиан-священников:
Двадцатый и двадцать первый каноны провозглашали предание архиерейскому суду тех епископов, кто нарушил каноны Собора при поставлении в священство.
На Соборе были приняты каноны, касающиеся частных вопросов принятия или непринятия в молитвенное общение определённых архиереев, просивших о том.[6]
Участниками, подписавшими лично каноны Никольского Собора, являлись епископы: Амфилохий (ШИБАНОВ), Афанасий (ВЫРЫПАЕВ), Владимир (ШТРОМБЕРГ), Гавриил Чимкентский, Доментиан,[7] Илья(?), Леонтий (КЕРЖЕНЦОВ), Меркурий (КОТЛОВ), Модест (ВАСИЛЬКОВ), Роман (РУПЕРТ), Сысой (МАКАРОВ) и Феодосий Абаканский.
Через своих представителей под канонами Собора поставили подписи епископы: Варсонофий(?), Иоанн Зарайский, Иона(?), Онисим(?), Маркелл(?) и Михаил (ЕРШОВ ?).
Известно также, что на Соборе присутствовали ещё представители крупных объединений общин ИПХ, не имеющих своих епископов, и несколько лиц, являющихся кандидатами в архиерейство. На самом Соборе были хиротонисаны 3 кандидата, остальные — после Собора.
В заключение можно сделать следующие выводы. Во-первых, участниками Никольского Собор ИПЦ, учитывая его состав, он осознавался как Поместный Собор. Во-вторых, его каноны были приняты к исполнению незамедлительно, и это привело к оздоровлению ИПЦ, тем более, при последующих преследованиях ИПХ. Тексты канонов в парафразах были известны в основном иерархам ИПЦ и практически неизвестны среди мирян. Это говорит о том, что изначально их распространение предусматривалось исключительно в среде клира ИПЦ. Известно, что каноны Собора были пересланы в Синод РПЦЗ через диссидентские круги в Москве.[8]
В период с 1970 по 1981 не созывались Соборы, на которых были бы представлены почти все архиереи ИПЦ или их доверенные лица. Но известно, что периодически проводились малые Соборы, так называемые Соборики, где обычно присутствовали 4-5 епископов.
Соборик 1971[9] прошёл в июне, по-видимому, в Западной Сибири. В нём участвовали представители андреевцев, даниловцев и иосифлян в лице епископов: Владимира (ШТРОМБЕРГА), Иоанна Зарайского, Гавриила Чимкентского и Феодосия Абаканского.
На Соборике была повторена анафема сергианам, а также лично — новоизбранному Патриарху Пимену (ИЗВЕКОВУ). Также предан был анафеме прошедший в мае Поместный Собор РПЦ[10] и отдельно — т.н. «богословие революции». Документы Соборика были пересланы в Синод РПЦЗ летом 1971 и отразились в Резолюции Архиерейского Собора РПЦЗ,[11] в которой Катакомбная Церковь понималась как Мать-Церковь и провозглашалось, что членам РПЦЗ следует учиться духовному опыту у ИПХ.
Соборик 1974 прошёл в конце октября, в течение 5 дней, по-видимому, тоже в Башкирии. Сохранность комплекта его документов, состоящего из обширной предсоборной переписки, стенограмм заседаний и принятых решений, весьма хорошая.[12] Участниками Соборика были пять епископов: Афанасий (ВЫРЫПАЕВ), Владимир (ШТРОМБЕРГ), Серафим(?), Сысой (МАКАРОВ) и Феодосий Абаканский. Ещё три епископа — Авдий(?), Доментиан (ЛОКОТКОВ) и Михаил (ЕРШОВ) — участвовали в Соборике через своих представителей.
На Соборике была повторена анафема сергианам и безбожникам; осуждены «евлогиане» и «американская автокефалия» (но неизвестно, в какой форме и по каким основаниям); впервые постановлено не поминать митр.Филарета (ВОЗНЕСЕНСКОГО) как первоиерарха и отказано в молитвенном общении двум архиереям ИПЦ.[13]
Сведений о Соборике, состоявшемся в 1976, практически нет, кроме самого факта его проведения, так как тексты дошедших материалов[14] невозможно прочитать — их разъела вода. Состав присутствующих на Соборике неизвестен, кроме председателя — еп.Владимира (ШТРОМБЕРГА). Участниками была принята анафема ереси экуменизма и отказано в перерукоположении 5 клириков умершего еп.Антония (ГОЛЫНСКОГО-МИХАЙЛОВСКОГО).
Соборик 1978[15] прошёл в течение 5 дней в начале октября. В нём участвовали епископы Владимир (ШТРОМБЕРГ) и Меркурий (КОТЛОВ), а три епископа — Иосий(?), Прохор(?) и Феодосий Абаканский — прислали своих представителей.
Важным поводом для созыва Соборика явилось принятие клира еп.Антония (ГОЛЫНСКОГО-МИХАЙЛОВСКОГО) под прямую юрисдикцию РПЦЗ, что заставило принять на Соборике Послание в Синод РПЦЗ с требованием дать объяснение действиям последней. Однако шесть-семь клириков еп.Антония приняли в общение через миропомазание. Вновь анафематствовали сергиан, безбожников и, судя по всему, экуменистов.
Соборик 1981[16] прошёл за 10 дней. Он был проведен после Пасхи, в Башкирии. В Соборике участвовали пять архиереев: Амфилохий (ШИБАНОВ), Владимир (ШТРОМБЕРГ), Меркурий (КОТЛОВ), Сысой (МАКАРОВ) и Феодосий Абаканский.
Главной целью его созыва являлось рассмотрение дел Духовного суда по подготовленному ранее списку так называемых «анархических» арxиереев[17] и клириков. Как обычно, на Соборе была провозглашена анафема сергианам, безбожникам, экуменистам. Тщательно были рассмотрены вопросы и выработаны решения, касающиеся лже-катакомбных образований и лично Ф.И.Журбенко, который был изобличён как агент КГБ и провокатор. Впервые были приняты жёсткие ограничительные решения в отношении к РПЦЗ, ввиду её бесцеремонного и разрушительного вмешательства в дела ИПЦ.
Завершая обзор документов Собориков, состоявшихся в период 1971-1981, заметим, что Соборики проходили под председательством еп.Владимира (ШТРОМБЕРГА), а тон на них явно задавали андреевцы. На трёх Собориках, в 1971, 1974 и 1976, присутствовавшему на них прот.Петру ПЕРВУШИНУ оказывалась особая честь, как участнику предыдущих Соборов и знатоку прошлых событий.
Кроме обсуждений злободневных вопросов, на Собориках были поставлены новые архиереи на вдовствующие кафедры. Принятые здесь решения имели принципиальное значение, так как участвовавшие в Собориках архиереи продолжали твёрдо отстаивать Истинное Православие в догматическом и каноническом смысле.
Принятые каноны практически никогда никем не нарушались, хотя и не смогли переломить анархических тенденций в церковной жизни ИПХ. Проблема с подобными действиями архиереев и клириков ИПЦ постепенно нарастала, причем их не останавливала даже угроза предания духовному суду.
Все решения Собориков непременно пересылались в Синод РПЦЗ, с которой и всегда-то поддерживалась непрерывная связь. Поэтому, кстати, вызывают удивление утверждения сегодняшних архиереев РПЦЗ о якобы неизвестном им епископате и клире ИПЦ, не говоря уже о самих Собориках.[18]
Однако следует заметить, что хотя ни один из Собориков не имел такого авторитета, как Кочующий или Чирчикский Соборы, но многие принятые на них каноны, известные среди ИПХ лишь в парафразах, являются актуальными и в настоящее время.
В конце 1970-х — начале 1980-х гонения на ИПХ продолжались. В Совет по делам религий при Совете Министров СССР из различных регионов страны постоянно поступала информация о фактах грубого нарушения советского законодательства о культах членами ИПХ.[19] В поступающих сообщениях утверждалось, что члены общин ИПХ нигде постоянно не работают, в течение целого ряда лет никаких налогов не платят, грубо нарушают паспортный режим (отказываются получать паспорта). Уполномоченными по делам религий на местах особо отмечалось, что члены общин ИПХ ведут замкнутый, обособленный образ жизни, ограниченный, в основном родственными связями и отношениями, по-прежнему демонстративно отказываются от пользования электросветом, радио и другими «бесовскими выдумками», не разрешают своим детям обучаться в старших классах, на вызовы в местные органы власти являются не всегда,а главное, по заявлениям ИПХ, гражданами нашего государства себя не значат, препятствуют своим детям нести службу в рядах Советской Армии.
«Законное недовольство и возмущение» местных жителей и представителей властей поведением ИПХ инициировало широкое обсуждение этой проблемы на сельских сходах и на страницах газет, и «многочисленные отклики, письма и предложения трудящихся» сводились к тому, что органам власти давно пора уже призвать «мракобесов к строгому соблюдению наших советских законов», передав материалы о грубых нарушениях членами ИПХ законодательства о культах в правоохранительные органы. Но передача дел на ИПХ в судебные органы, по мнению уполномоченного, усложняется тем, что члены общин ИПХ от регистрации категорически отказываются, заявляя, что общины в селе нет.
Похоже, что из Москвы на места были даны жёсткие указания: судебными органами стали лишаться родительских прав матери, не пускающие своих детей в школы; осуждалась по уголовным статьям молодёжь, уклоняющаяся от службы в армии; выявленные клирики ИПЦ отправлялись на большие сроки в лагеря. Отметим, что начавшиеся в 1985 кардинальные изменения в стране мало повлияли на действия правоохранительных органов в отношении ИПЦ, гонения на ИПХ продолжались.[20]