Попробуем подробно проследить становление иосифлянского движения в Ленинграде, ставшем центром антисергиевской оппозиции в стране. Рассмотрим с этой целью материалы нескольких групповых дел после завершения масштабной операции, проведенной органами ГПУ с осени 1929 по март 1931 (cледственные дела № 1931, 2200, 3647 и др.) В результате этой акции были арестованы и осуждены: причты и миряне иосифлянских храмов Воскресения Христова, Св.Николая, Св.Моисея на Пороховых — в Ленинграде; клирики церквей на станциях Вырица, Володарская, Коломна, Лесное, Полюстрово, Детское Село, Петергоф, Красное Село и Тайцы — в Ленинградской области; духовенство в Кронштадте и Ораниенбауме; монашество Александро-Невской Лавры; участники нелегальных монашеских общин в Новгородской и Псковской областях.
Ещё в 1924 причт храма Воскресения Христова, называемый в народе храмом Спаса на Крови, был отмечен Патриархом Тихоном за активное сопротивление обновленцам. Сам храм стал кафедральным собором митрополита епархии. И его настоятель Василий ВЕРЮЖСКИЙ пригласил в штат новых священников.[1] О.Василий стал собирать у себя ленинградских архиереев на чаепития, во время которых шли обсуждения епархиальных новостей, подробности арестов клириков, новых назначений епископата, действий властей в отношении РПЦ и путей противостояния давлению органов ГПУ. Позже, на следствии, будут названы имена многих участников этих встреч.[2]
Весной 1926 в Ленинград прибыли два епископа — Алексий (СИМАНСКИЙ) и Николай (ЯРУШЕВИЧ), которых, по показаниям о.Василия, все считали склонными к обновленчеству и чуть ли не агентами власти. Поэтому духовенство епархии опасалось проникновения безбожной власти в Церковь,[3] если еп.Алексий, викарий Ленинградской епархии, станет их митрополитом. Большинство иерархов и церковного народа хотело бы видеть на этой должности архиеп.Иосифа (ПЕТРОВЫХ),[4] неоднократно подвергавшегося арестам и ссылкам за свои взгляды. В августе 1926 он был назначен на ленинградскую кафедру, провёл здесь первые богослужения, но, выехал в г.Ростов для прощания с паствой, вернуться в Ленинград не смог из-за соответствующего запрета властей. Управлять епархией митр.Иосиф был вынужден из г.Ростова через верных ему викариев.
Провозглашение Декларации митр.Сергием резко обострило ситуацию в епархии. В середине августа еп.Димитрий (ЛЮБИМОВ) с клириками-единомышленниками направили послание к митр.Иосифу, где выражали своё несогласие с позицией митр.Сергия. На квартире священника Феодора АНДРЕЕВА стало собираться оппозиционное митр.Сергию духовенство для обсуждения создавшегося положения и выработки действий. 13 сентября указом митр.Сергия и Временного Патриаршего Синода митр.Иосиф был переведен на Одесскую кафедру, причём такое решение обосновывалось невозможностью для митр.Иосифа, якобы, нормально управлять епархией. По мнению митр.Сергия, связь митрополита Иосифа с Ленинградом и епархией искусственная, ибо митрополита Иосифа совсем не знают ни епархия, ни город, видевший его, как митрополита, только один раз.[5] Иосиф счёл своё перемещение незаконным и неприемлемым для себя, потребовал, чтобы его дело было рассмотрено на Соборе архиереев.
12 октября 1927 решением Временного Патриаршего Синода митр.Иосифу запрещалось именоваться митр.Ленинградским. Управляющим Ленинградской епархией временно назначался еп.Николай (ЯРУШЕВИЧ), который обязан был объявить в епархии о перемещении Иосифа на Одесскую кафедру и о прекращении возношения его имени, как Ленинградского митрополита. Во время богослужений Митр.Иосиф отказался выполнять вынесенное решение, поскольку признаёт, что церковная власть сама находится в рабском состоянии.[6]
Ситуацию в Ленинграде обострило указание митр.Сергия от 21 октября 1927 о возобновлении поминовения советской власти[7] и отмены поминовения гонимого епископата, клира и народа. Несогласие теперь выражали не только сторонники митр.Иосифа, но и другие архиереи. Возможно, что приезд лично митр.Сергия в Ленинград изменил бы как-то ситуацию, но этому воспрепятствовало ГПУ.
В ноябре 1927 в епархии появились приходы, не поминавшие имени митр.Сергия за богослужением как главы РПЦ. Многие пастыри, прежде активно боровшиеся с обновленцами за чистоту Православия, выступили теперь против политики митр.Сергия. Особое их недовольство вызывало вмешательство государства в кадровую политику, в результате которой всего за 3 месяца в приказном порядке были перемещены в епархиях более 40 архиереев.
24 ноября 1927 на квартире прот.Феодора АНДРЕЕВА, активного сторонника митр.Иосифа, прошло первое собрание оппозиционеров. Среди других присутствовали еп.Димитрий (ЛЮБИМОВ) и еп.Марк (НОВОСЁЛОВ). После бурного обсуждения ситуации в РПЦ было принято решение отправить к митр.Сергию делегацию от ленинградского духовенства с обращением, составление текста которого поручили еп.Марку и Феодору АНДРЕЕВУ. Через несколько дней на квартире еп.Димитрия состоялось обсуждение текста обращения. Присутствующие единогласно отметили, что по сути предлагаемый текст — уже не просто обращение, а заявление о формальном отходе от митр.Сергия, в связи с чем часть архиереев категорически не согласилась с таким посланием ввиду его ультимативного тона.
Тогда на собрании было решено написать три послания: одно — от шести викариев Ленинградской епархии,[8] другое — от группы священнослужителей епархии,[9] третье — от мирян из академических кругов. Из восьми пунктов Послания от духовенства епархии приведём два, поскольку они важны для понимания последующих событий:
12 декабря 1927 митр.Иосиф отправил братии Александро-Невской Лавры письмо, в котором о своём незаконном перемещении с Ленинградской кафедры писал следующее: Пусть же моя вина будет в том, что данный мне некогда во сне завет Угодника — «не уходите на покой», — как будто, видит своё нарушение. Сам-то я во всяком случае ни о каком покое не прошу и просить не нахожу возможности, никаких других назначений принять не считаю себя вправе, но восторжествовавшей попущением Божиим силе зла противиться лишён силы.[11]
Концовку этого письма, изъятого при обыске, следствие предъявило митр.Иосифу на допросе в качестве обвинения: О, великий ревнитель православия и славы нашего Отечества! Введи нас не только в твою земную, но и небесную обитель, недоступную никаким козням лукавых слуг зла и врагов Христовых мира, правды и имени.
12 декабря делегация, в составе которой был еп.Димитрий (ЛЮБИМОВ), встретилась в Москве с митр.Сергием, которому были переданы все три послания. Один из членов делегации во время встречи с митр.Сергием вёл запись состоявшейся беседы. Ниже приводятся три выдержки из этой записи, касающиеся вопросов, принципиальных для понимания последующих действий иосифлян. Первая выдержка относится к «признанию», якобы, самим митр.Петром (ПОЛЯНСКИМ) политики митр.Сергия, о чём последний постоянно говорил всем несогласным:
— Вам известно, что меня принял и одобрил сам митрополит Пётр?
— Простите, Владыко, это не совсем так; не сам митрополит, а Вам известно это через епископа Василия (БЕЛЯЕВА).
— Да, а Вы почему это знаете?
— Мы знаем это со слов епископа Василия. Митрополит Пётр сказал, что «понимает», а не принимает Вас. А сам митрополит Пётр ничего вам не писал.
— Так ведь с ним у нас сообщения нет!
— Так зачем Вы, Владыко, говорите: сам митрополит Пётр признал Вас?[12]
Вторая выдержка относится к ответу митр.Сергия на вопрос о причине запрета поминовения во время служб всех ссыльных и находящихся в заключении священнослужителей:
— А молитва за ссыльных и в тюрьмах находящихся исключена потому, что из этого делали политическую демонстрацию.
— А когда, Владыко, будет отменена девятая заповедь блаженства, ведь её тоже можно рассматривать как демонстрацию?
— Она не будет отменена, это часть литургии!
— Так и молитвы за ссыльных тоже часть литургии![13]
Третья выдержка относится к самому принципиальному моменту дискуссии во время этой встречи, связанному с оценкой присутствующими политики митр.Сергия. Им было важно услышать ответ на вопрос, постоянно обсуждавшийся в среде антисергиевского духовенства, — как действовать Православной Церкви в условиях торжества богоборческой власти:
— Мы пришли не спорить к Вам, а заявить от многих пославших нас, что мы не можем, наша религиозная совесть не позволяет нам принять тот курс, который Вы проводите. Остановитесь, ради Христа, остановитесь!
— Эта ваша позиция называется исповедничеством. У Вас ореол...
— А кем должен быть христианин?
— Есть исповедники, мученики, а есть дипломаты, кормчие; но всякая жертва принимается! Вспомните Киприана Карфагенского.
— Вы спасаете Церковь?
— Да, я спасаю Церковь!
— Церковь не нуждается в спасении, а Вы сами через Неё спасаетесь.
— Ну да, конечно, с религиозной точки зрения бессмысленно сказать: «Я спасаю Церковь», — но я говорю о внешнем положении Церкви.[14]
Встреча прошла безрезультатно, на просьбы присутствующих вернуть на Ленинградскую кафедру митр.Иосифа был получен категорический отказ. 14 декабря митр.Сергий ответил отказом на все требования ленинградского духовенства.
Делегация вернулась в Ленинград глубоко разочарованная, с твёрдым намерением прервать молитвенное общение с митр.Сергием. По поручению еп.Димитрия о.Феодор АНДРЕЕВ составил текст официального акта отделения от митр.Сергия группы ленинградского духовенства,[15] зачитанного 26 декабря в храме Воскресения Христова, в котором, в частности, заявлялось, что оставаясь, по милости Божней, во всём послушными чадами единой святой, соборной, апостольской Церкви и сохраняя апостольское преемство через Патриаршего Местоблюстителя Петра, митр. Крутицкого, МЫ ПРЕКРАЩАЕМ КАНОНИЧЕСКОЕ ОБЩЕНИЕ с митр.Сергием и со всеми, кого он возглавляет.[16]
Оппозиционное духовенство Ленинграда обратилось к митр.Иосифу, как к своему духовному архипастырю, за поддержкой. 7 января 1928 митр.Иосиф на докладе ленинградских викариев наложил резолюцию, в которой подтвердил, что для осуждения и обезвреживания последних действий митрополита Сергия, противных духу и благу Святой Христовой Церкви, у нас, по нынешним обстоятельствам, не имеется других средств, кроме как решительный отход от него и игнорирование его распоряжений. Далее в резолюции говорилось о том, что подобный путь в глазах кого-то, может быть, и ложный, но иосифляне, в любом случае, заслуживают снисхождения, а не отвержения, так как они, если и заблуждались, то заблуждались честно, ревнуя о чистоте Православия в нынешнее лукавое время.
25 января 1928 митр.Сергием и Синодом отошедшие ленинградские архиереи были запрещены в священнослужении. В дальнейшем архиеп.Димитрий объявит митр.Сергия безблагодатным и потребует от всех своих сторонников прервать молитвенное общение с ним.
Официальное одобрение митр.Иосифом позиции ленинградских викариев воодушевило антисергиевских иерархов, они начали активную агитацию за объединение оппозиционного митр.Сергию духовенства других епархий вокруг митр.Иосифа. С этого времени, по версии чекистов, началось практическое оформление контрреволюционной организации ИПЦ.
В начале 1928 в ленинградской епархии верность митр.Сергию сохранили только два епископа. На фоне же антисергиевского духовенства епархии выделялись своей наиболее непримиримой позицией еп.Стефан (БЕХ) и схиеп.Макарий (ВАСИЛЬЕВ). Они не признавали даже Местоблюстительских полномочий митр.Петра (ПОЛЯНСКОГО) и выступали против открытой деятельности иосифлян, призывая их к переходу полностью на нелегальное, «катакомбное» положение.
6 февраля 1928 объявила о своём самоуправлении Ярославская епархия в лице митр.Агафангела (ПРЕОБРАЖЕНСКОГО) и трёх его викариев. Этот документ подписал и митр.Иосиф.
20 января 1928 приходская община храма Воскресения Христова была перерегистрирована. На первой же службе в соборе еп.Димитрий обратился с яркой проповедью к прихожанам, провозгласив, что митрополит Иосиф, он, епископ Димитрий, и верное митрополиту Иосифу духовенство защищает чистоту Православной веры, что настало время каждому стать на страже веры, а если нужно, и пострадать за неё. Позже многие обвиняемые покажут, что тогда же еп.Димитрий объяснял, что поминовение за богослужением богоборческой власти по существу, сразу же уничтожает всю Церковь, никакое соотношение Церкви с советской властью невозможно, что Сергиевская Церковь — «советская» Церковь. Говоря о будущем ИПЦ, он предупреждал верных прихожан быть готовыми к тому, чтобы уйти в подполье, рассеяться, укрыться от всякого контроля советской власти, а если существовать открыто — то, как организации, которая должна сопротивляться всем мероприятиям советской власти.
В феврале 1928 протоиереи Василий ВЕРЮЖСКИЙ и Иоанн НИКИТИН ездили к митр.Иосифу, чтобы получить его благословение на деятельность ИПЦ. О руководстве последнего иосифлянами подробно покажет на допросе один из обвиняемых клириков: Мы считали митр.Иосифа своей главой, и хотя епископ Димитрий был его заместителем, но в некоторых исключительных случаях обращались к нему непосредственно.
2 марта 1928 митр.Иосиф направил послание к ленинградской пастве, в котором поручил временное управление епархией еп.Димитрию с возведением его в сан архиепископа, а Александро-Невской Лаврой — еп.Григорию в качестве наместника её, призвав возносить своё имя за богослужением как своего архипастыря. Правда, его попытка объединить иосифлян с Ярославской автокефалией не удалась. Последние решили управляться самостоятельно, в мае они даже частично примирились с митр.Сергием.
Судя по показаниям обвиняемых на допросах, идеологом иосифлян был протоиерей Феодор АНДРЕЕВ, талантливый учёный, автор многих их обращений и воззваний, занявший исключительное положение при еп.Димитрии, как главный его советник и секретарь, к сожалению, вскоре арестованный. При его активном участии был создан Совет в составе 6 клириков, ставший коллегиальным руководящим центром иосифлян. В него также вошли клирики Иоанн НИКИТИН, Василий ВЕРЮЖСКИЙ, Викторин ДОБРОНРАВОВ, Александр СОВЕТОВ, Сергий ТИХОМИРОВ. Позже в его состав вошли Пётр БЕЛАВСКИЙ, Димитрий КРАТИРОВ, Николай ПРОЗОРОВ.
Руководителями истинно-православных было вскоре провозглашено, что для них в политическом отношении одинаково неприемлемы ни обновленцы, к тому же отступники от Церкви, ни митрополит Сергий и его сторонники. Целью движения провозглашалась поддержка свободы и независимости Церкви — по тому образцу, который указан в постановлениях Собора 1917-1918 гг. В материалах дела следствием отмечалось, что методы и формы борьбы иосифлян с совластью были, как при нелегальном существовании: подпольная литература, агитация, тайные совещания, тайное священство и монашество. На допросах обвиняемые вынуждены будут «признать», что не только независимость церковной жизни от политики митр.Сергия, но и борьба с советской властью в разных формах — активных или пассивных, тоже входила в задачу «иосифлянской» организации.
Храм Воскресения Христова стал легальным центром сторонников иосифлян. Архиеп.Димитрий принимал и объединял священников и монахов, оставивших свои храмы и монастыри из-за протеста против митр.Сергия — храм служил притягивающим центром. И только одного слуха о митр.Иосифе и архиеп.Димитрии и о храме Воскресения было достаточно, чтобы привлечь в Ленинград несогласных. Среди духовников, проводящих здесь предварительную исповедь клириков из других епархий, желающих войти в духовное общение с архиеп.Димитрием, и испытание их в стойкости и готовности пострадать за веру, можно назвать о.Василия ВЕРЮЖСКОГО, Сергия ТИХОМИРОВА, Иоанна НИКИТИНА, Николая ПРОЗОРОВА.
В приходскую общину храма Св.Николая входила преимущественно интеллигенция. Его настоятель Викторин ДОБРОНРАВОВ, весьма уважаемый и ценимый архиеп.Димитрием как прекрасный организатор и идеолог движения ИПЦ, часто организовывал для прихожан паломничества по разным городам и загородным церквям, устраивал для них на своей квартире чаепития, где певчие пели стихи, велись беседы, а МЕЙЕР Иван декламировал свои стихи. Конечно, «свидетели» на допросах объяснили все поступки о.Викторина желанием сколотить крепкое ядро ревнителей за истинное православие, что, очевидно, было недалеко от истины. Но эта деятельность стала и основным обвинением о.Викторина, руководителя ячейки ИПЦ.
В Александро-Невской Лавре иосифляне объединились в четырёх церквях. Их пастырь, архимандрит Макарий (ТРОФИМОВ), по показаниям свидетелей, имел огромную популярность среди самой тёмной части народа и в проповедях постоянно поддерживал верующих в убеждении, что советская власть является врагом Церкви.
Архимандриту Клавдию (САВИНСКОМУ)[17] было поручено архиеп.Димитрием руководство монахами и монахинями Александро-Невской Лавры, примкнувшими к иосифлянам. Он исповедовал монашество, осуществлял общее руководство монастырём и постоянно следил за пополнением рядов единомышленников. Тайные постриги проходили, как правило, на квартирах, но в крайних случаях — в храме, после богослужений и без посторонних. Игуменья Вероника (ДОМНЫШЕВА) занималась распределением послушниц и тайных монахинь по храмам, по три — пять человек под видом певчих, уборщиц, сторожих.
Связанные в большинстве своём с деревней, монахи и монахини стали самыми надёжными и верными разъездными агитаторами ИПЦ, так как ни в какой специальной идеологической обработке не нуждались, а сами уже были проникнуты непримиримой ненавистью к соввласти. Некоторые из них на следствии были вынуждены подписать признание, что под флагом защиты истинного Православия вели бешеную контрреволюционную агитацию, вербуя себе сторонников и ведя антиколхозную агитацию.
Кроме того, из иеромонахов Александро-Невской Лавры готовили также специальных миссионеров, которых направлял с особыми заданиями сам архиеп.Димитрий в Воронежскую, Новгородскую, Псковскую, Вологодскую и Московскую области, а также на Украину, Северный Кавказ, в Черноморье, на Урал и в Красноярск, где были созданы иосифлянские общины.
Вопрос учреждения тайного епископства возник сразу же, как только руководителям иосифлян стало ясно, что открытое существование ИПЦ станет вскоре невозможным. Он приобрёл особое значение для сохранения и увеличения руководящих кадров ИПЦ в связи с массовыми арестами духовенства и верующих. О тайной хиротонии во епископа Максима (ЖИЖИЛЕНКО) органам ГПУ стало известно после направления его архиеп.Димитрием на Серпуховскую кафедру. Очевидно, с этим назначением связан арест еп.Максима в 1929 и отправка его на Соловки.
В конце 1929 был тайно хиротонисан во епископа Георгий (НИКИТИН) и направлен в Новомосковск к еп.Иоасафу (ПОПОВУ). В 1928, после освобождения из Соловков, в Воронежскую епархию архиеп.Димитрием был направлен священник Алексий (ШИШКИН), ставший там активным помощником еп.Алексия (БУЯ). Летом 1929 Алексий (ШИШКИН) был тайно хиротонисан во епископа и направлен на Северный Кавказ. О подготовке иосифлянами новых кандидатов стало известно от обвиняемых на следствии, и, действительно, впоследствии были тайно хиротонисаны во епископы Алексий (ТЕРЕЩИХИН), Никон (КАТАНСКИЙ) и Макарий (РЕУТОВ), причём последнего назначил в кандидаты сам митр.Иосиф.
В стремлении объединить все антисергианские силы, руководители иосифлян наладили тесные контакты с подгорновцами, имяславцами, стефановцами и иоаннитами. С последними у архиеп.Димитрия было несколько встреч, он активно поддержал желание их руководителей примкнуть к иосифлянам. По его глубокому убеждению, именно иоанниты являются стойкими борцами за истинное Православие, ведут праведную жизнь и так же, как и мы, ненавидят советскую власть.
Иосифлянский еп.Василий (ДОХТОРОВ) у себя на квартире произвёл в архимандриты не менее десяти монахов-иоаннитов, будучи убеждён, что иоанниты своей преданностью Церкви, своей горячей верой в Бога помогают нам вести борьбу с врагами Церкви Христовой, распространяя через своих книгонош не только религиозно-православные брошюры, но и брошюры нашей организации.
Крупные общины иоаннитов находились в городах Кронштадте и Ораниенбауме, в последнем предпринимались попытки основать монастырь. Руководителем иоаннитов являлся священник Михаил ПЕТРОВ, его помощником — Наталия (ФРОЛОВА). После смерти о.Михаила главой иоаннитов стал священник Николай СИМО, а активными участниками движения были еп.Авраамий (ЧУРИЛИН), тайные архимандриты Алексий (ВЯТКИН) и Никита (СЕРГИЕНКО).
На допросах свидетели покажут, что отовсюду в Ораниенбаумский штаб приезжали с мест с информацией члены провинциальных организаций, получали инструкции и распоряжения и уезжали обратно для проведения в жизнь этих распоряжений.
Руководители иоаннитов постоянно говорили своей пастве, что сейчас власть диавола-антихриста и наступает последнее для христиан время, что спастись можно лишь в тайном монашестве, что приходит время, когда брат восстанет на брата, идёт гонение на христиан, что это время предсказано Иоанном и что скоро весь мир поднимется против соввласти.
Они твёрдо стояли на позициях ухода ИПЦ в подполье, для чего ими неоднократно осуществлялись тайные посвящения в священство и монашество для пополнения надёжных для Церкви кадров, которые, по версии чекистов, были ценны тем, что не могли изменить ей, а также тем, что они с большей безопасностью и более незаметно могли распространять идеи истинного Православия в духе борьбы с советской властью.
Впоследствии ситуацию, сложившуюся в Ленинграде, обусловили многие факторы: высылка в феврале 1928 из Ростова в Моденский монастырь митр.Иосифа; неоднократные «увещевания» иосифлян митр.Сергием; активные действия специально присланных в Ленинград сторонников митр.Сергия — архиереев митр.Серафима (ЧИЧАГОВА) и еп.Мануила (ЛЕМЕШЕВСКОГО).
После смещения наместника Александро-Невской Лавры — еп.Григория (ЛЕБЕДЕВА), верного иосифлянина, большинство её храмов перешло в ведение митр.Серафима (ЧИЧАГОВА). Запрещение митр.Сергием в священнослужении двух мятежных ленинградских архиереев, перемещение на другие кафедры архиеп.Гавриила (ВОЕВОДИНА) и еп.Серафима (ПРОТОПОПОВА), хиротония во епископа Лужского Амвросия (ЛИБИНА), верного сергиевца, — всё это восстановило к лету 1929 принятый прежде в епархии порядок, когда у Ленинградского митрополита три викарных епископа, во всём ему подчиняющихся.
В ослаблении иосифлянского движения сыграла большую роль и неоднородность состава самого духовенства. Со второй половины 1928 отношения причта храма Воскресения Христова с архиеп.Димитрием изменились, его решительность и бескомпромиссность стали смущать многих клириков. По мнению Василия ВЕРЮЖСКОГО, причина изменений заключалась в том, что архиеп.Димитрий как бы становился на место митр.Иосифа, затеняя собою до некоторой степени даже личность самого митр.Иосифа и совершенно почти его отстраняя. Многих иосифлян чрезвычайно возмущало и то, что активные помощники архиеп.Димитрия, особенно иоанниты, склонны были смотреть на него, как на единственного истинно-православного епископа, считая других недостаточно твёрдыми.
К началу 1929 в Ленинграде началось серьёзное расслоение среди руководящего состава ИПЦ, что позже подтвердил на следствии один из обвиняемых, показав, что одна часть иерархов — архиеп.Димитрий, Никита ПРОЗОРОВ и др. — была наиболее непримирима по отношению к митр.Сергию и его Декларации, другая часть — еп.Сергий Нарвский, прот.ВЕРЮЖСКИЙ и другие — держались более умеренных взглядов, склоняющихся к взглядам митр.Кирилла (СМИРНОВА).
8 апреля 1929 по иосифлянским приходам было распространено воззвание, призывающее оставаться верными традициям ИПЦ и заканчивающееся словами: Да не будет сего с нами, и не дадим победить себя страху, но утвердимся в истинной благодати и пребудем вовеки в словах Спасителя: «Созижду церковь мою и врата адова не одолеют ея». Подчёркнутые следствием слова стали основанием для предъявления архиеп. Димитрию обвинения в призывах к объединению ИПХ для вооруженной борьбы с советской властью.
Появление в иосифлянских храмах массы раскулаченных позже использовалось следствием в «признательных» показаниях обвиняемых, свидетельствующих о том, что обострение классовой борьбы на селе побудило руководителей организации перенести центр тяжести своей к/р работы на деревню и сделать деревню местом приложения к/р сил организации ИПЦ. Иосифлянами, якобы, велась специальная подготовка кадров, которые должны были организовывать массовые повстанческие выступления под флагом защиты истинного Православия от антихристовых колхозов.
Осенью 1929 начались массовые аресты иосифлян. На первом этапе операции вместе с архиеп.Димитрием (ЛЮБИМОВЫМ) было арестовано 44 священнослужителя ИПЦ. Один из активно сотрудничавших со следствием обвиняемый написал подробнейшие многостраничные «признания», которые дали представление об истинном масштабе распространения движения ИПЦ не только в Ленинграде и области,[18] но и в других регионах. Этим свидетелем была описана деятельность 17 ячеек иосифлян в Ленинграде и области, что позволило органам ГПУ провести дальнейшие аресты причта и активных мирян:
После ареста архиеп.Димитрия и большинства активных клириков ИПЦ среди иосифлян началось брожение и расслоение на настоящих истинно-православных и на готовых к изменению и отхождению.
В соборе Воскресения Христова стали распространяться слухи, что всё Православие погибло, что собор теперь уже «красный», а оставшееся служить в соборе духовенство «красное», что в соборе уже нет благодати, что молиться надо теперь по домам.
В декабре 1929 вместо Василия ВЕРЮЖСКОГО настоятелем храма был избран протоиерей Александр СОВЕТОВ, который, как показали сотрудничавшие со следствием обвиняемые, морально поддержал эти крайние тенденции в организации ИПЦ и в переписке с митр.Иосифом настроил его, чтобы дать позволение крайним элементам организации отходить от епископа Сергия (ДРУЖИНИНА).
Серьёзное подозрение у многих иосифлян вызывал тот факт, что еп.Сергий (ДРУЖИНИН) не был арестован. Поползли слухи, что он предатель и продался ГПУ, причём слухи эти распространялись монахинями — приверженцами и почитателями духовенства, отошедшего от епископа Сергия ДРУЖИНИНА. Да и дальнейшее поведение еп.Сергия, который после нескольких вызовов в ГПУ стал настойчиво просить прот.Викторина ДОБРОНРАВОВА стать его помощником, ещё больше усилило сомнения — все стали подозревать, что это он делает по указке ГПУ, и его стали бояться. Отметим, что об этих вызовах в ГПУ известно стало из рассказов самого еп.Сергия. Вполне очевидно, что его просьба была вызвана скорее ожиданием ареста, а не давлением чекистов.
Позже на допросах еп.Сергий покажет, что его постоянно тревожила «нетвёрдость» характера архиеп.Димитрия, который слушал разные советы, в связи с чем, по его мнению, ИПЦ превращалась в организацию антисоветскую; что о необходимости добиваться свержения советской власти говорили даже молящиеся; что антисоветская настроенность членов нашей организации дошла до того, что они призывали церковников не регистрировать церкви в советских учреждениях и объявляли регистрацию преступной и греховной. При этом он подтвердил, что к нему отовсюду приезжали члены нашей организации с просьбами посвящения в сан священника или архимандрита для того, чтобы они могли на месте, будучи священниками. создать и укреплять наши церковные ячейки. Если не принимать во внимание чекистский стиль изложения, то за показаниями еп.Сергия стоят действительные тайные посвящения священнослужителей и монашествующих, но он отказался назвать имена рукоположенных и постриженных, ссылаясь на забывчивость (правда, почти все они были названы другим обвиняемым, присутствовавшим на посвящениях).
Недовольные политикой еп.Сергия, священники Викторин ДОБРОНРАВОВ, Алексий ВОЗНЕСЕНСКИЙ и Николай УШАКОВ выехали к митр.Иосифу, чтобы переговорить с ним о создавшемся положении в епархии и о самом еп.Сергии, превысившем, по их мнению, свою власть. Митр.Иосиф послал еп.Сергию десять особых заповедей, что, по мнению духовенства, лишило его церковного управления и, между прочим, возможности легализоваться перед властями и создать ему какое-либо легальное церковное управление.
Таким образом, всё непосредственное руководство движением ИПЦ митр.Иосиф взял на себя, и за разрешением каких-либо вопросов из других мест обращались уже не в Ленинград, а к самому митр.Иосифу или же к его доверенному лицу, протоирею СОВЕТОВУ. Но это уже не могло остановить начавшегося раскола в иосифлянском движении, на что и рассчитывали, очевидно, чекисты, проводя аресты. Отметим также, что и на допросах обвиняемых, отказывающихся сотрудничать со следствием, использовались различные провокационные приёмы. Например, священникам и монахам, арестованным в провинции, или же женщинам-прихожанкам специально зачитывались на допросах оскорбительные высказывания о них руководителей-архиереев. Несправедливость эта так потрясала их, что ломала волю к сопротивлению, заставляя подписывать нужные чекистам показания против идеологов движения ИПЦ.
Активная часть истинно-православных, не согласовывая своего решения с еп.Сергием, которому уже не доверяла, стала переходить на нелегальное положение, убеждённая, что в ближайшее время должно было прекратиться видимое священство и совершение служб. Следствием позже отмечалось, что разговоры о переходе на тайные богослужения, исповеди, посвящения в монашество и священство велись с самого начала возникновения организации. Вот как об этом показал один из обвиняемых: С закрытием нашей церкви ДОБРОНРАВОВ, а с ним и всё духовенство: Георгий САФОНОВ, Николай ВАСИЛЬЕВ, Кирилл ИВАНОВ — с большинством верующих-прихожан перешли в Пискарёвскую церковь. Как только эта церковь стала регистрироваться, всё духовенство её вместе с ВОЗНЕСЕНСКИМ и УШАКОВЫМ из неё ушли и стали служить по квартирам.
К маю 1931 основные дела по Ленинградскому филиалу ИПЦ были завершены. Приговоры руководителям групп и ячеек ИПЦ были жестокими: часть клириков ИПЦ была расстреляна, остальные — отправлены в лагеря на 5-10 лет.
Трагичной стала дата — 18 февраля 1931, когда в один день в Ленинграде и его пригородах было арестовано 500 человек: более 270 монашествующих, остававшихся до сих пор на свободе; члены Александро-Невского братства; представители белого духовенства и профессуры. Все они были приговорены к 5-10 годам лагерей.
Возвращаясь к материалам дела Ленинградского филиала ИПЦ, попробуем же услышать живые голоса активных истинно-православных, приговорённых к высшей мере наказания или отправленных в лагеря и ссылки, где они были расстреляны в 1937-1938:
Истинное православие может существовать только при монархе. Только он один может восстановить мир и любовь, только монархический строй может восстановить порядок в разорённой России и дать возможность Церкви процветать на погибель всех гонителей Православной Церкви <...> За убийство наследника я ненавидел большевиков и считал их извергами рода человеческого. За кровь Помазанника Божьего большевики ответят. За всё, что большевики совершили и продолжают совершать, за расстрелы духовенства и преданных Церкви Христовой, за разрушенные церкви, за тысячи погубленных сынов Отечества большевики ответят, и русский православный народ им не простит.
Еп.Сергий (ДРУЖИНИН)
Видя и слыша попрание святой веры Христовой богоотступниками, решил твёрдо и согласен страдать с людьми Божьими, даже до крови, готов идти ради Христа на смерть.
Еп. Василий (ДОХТОРОВ)
В организацию иосифлян, стоящих на защите истинного Православия, я пошёл сознательно. Служа в церкви Воскресения на Крови, я приобрёл себе почитателей из мирян и монашествующих, главным образом, из монашек. Видя во мне защитника истинного Православия, ко мне стали обращаться за новыми пострижениями в монашество. Всего мною произведено пострижений в монашество 25 человек. Благословение на это я получил от епископа Димитрия. Кого именно я постригал, назвать не могу ни по фамилиям, ни по имени. Знаю только данное постриженным монашеское имя.
Еп. Клавдий (САВИНСКИЙ)
Со всего земного шара собрались в Россию безбожники и отступники Юлиана, которые разрушают храмы, оскверняют святыни, жгут и выбрасывают образа, служителей Церкви преследуют и всячески притесняют. С такой властью никакое примирение невозможно, а необходимо бороться до полного уничтожения соввласти.
О. Сергий ТИХОМИРОВ
По своим убеждениям я действительно являюсь противником советской власти за то, что она проводит политику искоренения православной веры. Не скрываю, что в разговорах с прихожанами я высказывал свои взгляды на безбожную советскую власть, говоря, что все те переживания, которые нам приходится терпеть, а именно, обнищание страны, является ничем иным, как карой, посланной от Господа Бога за наши грехи. В своих проповедях я призывал всех истово верующих людей объединиться вокруг святой Православной Церкви и остаться ей верным до конца.
О. Михаил РОЖДЕСТВЕНСКИЙ
Существующая соввласть есть не что иное, как кучка проходимцев, пьяниц и развратников, которые сознательно разрушают, грабят Святую Русь и разоряют святые храмы.
О. Павел ВИНОГРАДОВ
Кроме церкви нашей организации я ходил и в церкви другого направления. В этих церквях я знакомился с верующими, склоняя их к тому, чтобы они ходили в церковь только истинно-православную, доказывая правоту и правильный путь, на который встала ИПЦ, и показывая продажность митр.Сергия.
О. Виталий ТУМАНОВ
Я являюсь членом иосифлянской группы, которая активно ведёт борьбу против красного безбожного митрополита Сергия, оскверняющего православную веру. Мы же в безбожную власть Советов не верим и всячески стараемся избавиться от неё.
Мон. Григорий (ГЕРМАН)
Моя деятельность в организации иосифлян заключалась в том, что я искренне, душевно разъяснял и буду разъяснять среди верующих истинно-православную веру от всяких наскоков на неё со стороны всяких безбожных организаций. Я всячески буду бороться, как и боролся раньше, словом Божиим против той пагубной политики, которая проводится советской властью по отношению к Православной Церкви и веры святой.
О. Михаил ЯКОВЛЕВ
Очень долгое время меня мучила совесть, что я своё драгоценное имя «христианин» променял на лживое пустословие приверженцев диавола в лице предтечи антихриста, которые главной своей задачей поставили борьбу с религией и насаждение атеизма и безбожия <...> Сколько кощунства, всякого рода издевательств, грубых и тонких насмешек над самыми священными и дорогими чувствами верующих, явных и скрытых подкопов под нашу веру встретишь во всех родах и видах современной советской литературы.
О. Кирилл БАРАБАНОВ
Являюсь приверженцем иосифлян, которые отстаивают истинное православие и ведут упорную борьбу с ужасами советского строя.
О. Георгий САФОНОВ