Свидание с митрополитом Кириллом. Письма митрополита Петра

Брат священномученика Еп.Дамаскина Федор Дмитриевич Цедрик (Архив семьи Цедриков)

Федор Дмитриевич и его жена Софья Хрисановна. В их доме останавливался Еп.Дамаскин в 1934 г.Херсон. 1-я пол. 1960-х гг. (Фото из архива Ю.А.Цедрика)

Первого января 1934 г. епископ Дамаскин прибыл в Херсон, где некоторое время жил с братом Федором Димитриевичем и его семьей.

Один из внучатых племянников владыки запомнил его как печального, замкнутого, необщительного человека, который не обращал внимания даже на детей, которых всегда очень любил.

Узнав о том, что митрополит Кирилл освобожден из ссылки и живет в Гжатске, в феврале этого же года епископ Дамаскин посетил митрополита. Это была вторая встреча архиереев.

В 1934 г. были отпущены из мест ссылки и заключения несколько наиболее авторитетных архиереев, оппозиционных митрополиту Сергию: митрополит Кирилл, епископ Дамаскин, архиепископ Серафим, епископ Парфений (Брянских), епископ Макарий (Кармазин), из заключения в ссылку был отправлен епископ Виктор (Островидов). Появилась возможность вступить в общение и обсудить некоторые ключевые вопросы церковной жизни. Примерно в это время митрополит Кирилл благословил создание «домашних церквей», которые позволили бы верующим избежать посещения храмов, где поминалось имя митрополита Сергия[1].

Многие из отделившихся от митрополита Сергия с надеждой взирали на митрополита Кирилла как на возможного главу церковного управления, в их числе был и епископ Дамаскин. Первый кандидат на должность Местоблюстителя по Патриаршему завещанию, в 1926 г. избранный Патриархом тайным голосованием архиереев, наиболее авторитетный архипастырь, поднявший свой голос против неканонических действий митрополита Сергия и подвергнутый им прещению, митрополит Кирилл представлялся наиболее достойным кандидатом на возглавление Русской Православной Церкви в условиях заточения Патриаршего Местоблюстителя и оспаривания канонических прав митрополита Сергия на управление Церковью со стороны многих архиереев, не согласных с его церковной политикой.

Возможно, во время встречи в Гжатске в феврале 1934 г. епископ Дамаскин поведал святителю Кириллу об архангельском проекте, где провозглашалось, что управление Российской Церкви переходит до возвращения митрополита Петра к старейшему иерарху Русской Церкви, т.е. к митрополиту Кириллу.

Архиепископ Серафим, по-видимому, пытался оказать давление на митрополита Кирилла в связи с этими проектами. В письме к архимандриту Неофиту (Осипову) от 15 апреля 1934 г. святитель Кирилл писал: «Но думаю, что, сдерживая пламенные порывы, я не погрешаю»[2]. В зашифрованной форме митрополит Кирилл писал об архиепископе Серафиме.

Позиция митрополита Кирилла относительно порядка передачи высшей церковной власти была им изложена в письме к митрополиту Сергию от 28 июля 1933 г.[3] «Святейший Тихон, — писал он, — не мог передать и не передал... лично ему на определенный случай Собором данного и им исполненного поручения, а митрополит Петр, действительно воспринявший после патриаршего завещания все патриаршие права и обязанности, не мог воспринять и не воспринял права передавать все патриаршие права и обязанности архипастырю по своему выбору»[4]. В январе 1934 г., исходя из вышеуказанной позиции, святитель Кирилл в ответ на высказанное неким лицом соображение о необходимости митрополиту Кириллу объявить себя Местоблюстителем Патриаршего Престола писал:

Грех митрополита Сергия в превышении власти, и православный епископат не должен был признавать такую его власть и, убедившись, что митрополит Сергий правит Церковью без руководства митрополита Петра, должен был управляться по силе патриаршего указа 7 (20) ноября 1920 года, готовясь дать отчет в своей деятельности митрополиту Петру или Собору[5].

В упомянутом указе, в частности, предписывалось:

В случае, если епархия, вследствие передвижения фронта, изменения государственной границы и т.п. окажется вне всякого общения с Высшим Церковным Управлением, или само Высшее Церковное Управление во главе со Св.Патриархом почему-либо прекратит свою деятельность, Епархиальный Архиерей немедленно входит в сношение с Архиереями соседних епархий на предмет организации высшей инстанции церковной власти для нескольких епархий, находящихся в одинаковых условиях (в виде ли Временного Высшего Церковного Правительства или Митрополичьего округа или еще иначе). Попечение об организации Высшей Церковной власти для целой группы оказавшихся в положении, указанном в п.2, епархий составляет непременнейший долг старейшего в означенной группе по сану Архиерея[6].

Митрополит Кирилл не считал для себя возможным выступление в качестве Местоблюстителя при жизни законного Местоблюстителя митрополита Петра или без его специального на этот счет распоряжения.

До этих пор иерархи, «признающие своим Первоиерархом митрополита Петра <...> и не признающие законной преемственности Сергиева управления, могут существовать <...> параллельно с признающими; выгнанные из своих епархий, духовно руководя теми единицами, какие признают их своими архипастырями, а невыгнанные руководя духовной жизнью всей своей епархии, всячески поддерживая взаимную связь и церковное единение»[7].

В письме некоему архиепископу (скорее всего, архиепископу Серафиму Угличскому), написанном в феврале 1934 г., митрополит Кирилл конкретизировал свою позицию. Он писал о необходимости каких-то действий — «исправляющего противодействия» митрополиту Сергию и признавал, что «общего основания» для этого противодействия нет»[8]. Святитель Кирилл стремился к тому, чтобы была выявлена и уяснена неприложимость завещания Святейшего Патриарха к митрополиту Сергию.

«Нужно, — пишет он, — чтобы... властные утверждения митрополита Сергия уяснились как его личный домысл, а не как право, покоящееся на завещании Святейшего Патриарха. Всем надо осознать, что завещание это никоим образом к митрополиту Сергию и ему подобным не относится.

Восприять патриаршие права и обязанности по завещанию могли только три указанные в нем лица, и только персонально этим трем принадлежит право выступать в качестве временного церковного центра до избрания нового Патриарха. Но передавать кому-либо полностью это право по своему выбору они не могут...»[9]

В этом письме он расширил применение указа от 7 (20) ноября 1920 г., которым «необходимо руководствоваться и при временной невозможности сношения с лицом, несущим, в силу завещания, достоинство церковного центра, что и должно иметь место в переживаемый церковно-исторический момент»[10].

Ясно, что позиция митрополита Кирилла может быть обозначена как согласие на восприятие власти в период невозможности сношения с митрополитом Петром и отрицание власти за митрополитом Сергием (как, кстати, и за другими указанными в завещаниях митрополита Петра и митрополита Иосифа кандидатами, в частности архиепископом Серафимом).

В этом же письме он коснулся насущного вопроса о благодатности совершаемых Сергиевским духовенством таинств. Святитель Кирилл писал:

Вы сами и Ваш корреспондент не разграничиваете тех действий митрополита Сергия и его единомышленников, кои совершаются ими по надлежащему чину в силу благодатных прав, полученных через таинство священства, от таких деяний, кои совершаются с превышением своих сакраментальных прав по человеческим ухищрениям в ограждение и поддержание своих самоизмышленных прав в Церкви. <...> таинства, совершаемые сергианами, правильно рукоположенными во священнослужении, не запрещенными, являются, несомненно, таинствами спасительными для тех, кои приемлют их с верою, в простоте, без рассуждений и сомнения в их действенности и даже не подозревающих чего-либо неладного в сергианском устроении Церкви. Но в то же время они служат в суд и осуждение самим совершителям и тем из приступающих к ним, кто хорошо понимает существующую в сергианстве неправду и своим непротивлением ей обнаруживает преступное равнодушие к поруганию Церкви. Вот почему православному епископу или священнику необходимо воздерживаться от общения с сергианами в молитве. То же необходимо для мирян, сознательно относящихся ко всем подробностям церковной жизни[11].

Митрополит Кирилл считал возможным параллельное существование «признающих» с «непризнающими», архиереи должны духовно руководить теми единицами, какие признают их своими архипастырями.

По-видимому, между близкими по духу архипастырями было достигнуто взаимопонимание относительно сложившейся ситуации, и дальнейшие шаги епископа Дамаскина этому подтверждение.

За недолгие месяцы пребывания на свободе церковная оппозиция в основном сумела организоваться во главе с митрополитом Кириллом, который выработал четкие канонические основы для церковного управления в сложившихся условиях.

Не считая своевременным, пока жив Местоблюститель и без его санкции, открыто выступить со своим заявлением о вступлении в права Местоблюстителя, к чему призывал архиепископ Серафим, митрополит Кирилл считал своим долгом окормлять обращавшихся к нему клириков и мирян.

У митрополита Кирилла, по-видимому, епископ Дамаскин ознакомился с письмами митрополита Петра — ответами на посланные в 1929 г. документы.

Он переписал письма митрополита Кирилла в отдельную тетрадь вместе с другими документами, касающимися рассуждений по поводу канонических оснований для организации высшей церковной власти.

Ниже приводится документ, написанный, возможно, самим епископом Дамаскином.

Православное отношение к вопросу об управлении Российской Церкви

Современное устроение Росс[ийской] Пр[авославной] Ц[ерк]ви должно основываться на Патриаршем завещании св.Тихона и на постановлении Высш[его] Церк[овного] Управления от 7/20-XI-1920 г. № 362, отражающих собою разум и волю Собора 17-18 г.

Будучи исполнением поручения, данного Собором 17-18 г. персонально Святейшему Патриарху Тихону в виду исключительных обстоятельств, завещание Патриаршее является документом по своему происхождению и значению единственным и неповторяемым.

Ни исполнители, названные в завещании, никто другой издавать документы тождественного с завещанием содержания и значения права не имеют.

Распоряжение Местоблюстителя от 5-XII-25 г. является не передачей своему временному заместителю всех Патриарших прав и обязанностей, а лишь установлением того «центрального органа, через который Местоблюститель мог бы иметь общение с паствой» <...>.

Заместителю его «званием предоставлены полномочия только для распоряжения текущими делами, быть только охранителем существующего порядка», и «каких-либо учредительных прав ему не предоставлено» <...>.

Такие размеры полномочий заместителя определены м[итрополитом] Петром, и в его резолюции от I-II-26 г., в коей тем, кто является выразителем его Местоблюстительских полномочий, он предоставляет право быть таковыми по всем вопросам, «за исключением вопросов принципиальных и общецерковных, проведение в жизнь которых» Местоблюститель находил возможным «допустить лишь с нашего (т.е. Местоблюстителя) благословения».

Такая воля и границы полномочий заместителя еще с большей яркостью выражены в письме м[итрополита] Петра к м[итрополи]ту Сергию от декабря [19]29 г., копия коего к сему прилагается.

Учрежденная в Москве «патриархия», как нечто чуждое разуму и указаниям Патриарш[его] Высш[его] Церк[овного] Управления, подлинному смыслу Патриаршего завещания и действующая без благословения и вопреки воле Местоблюстителя, существует вне преемственной связи с Собором 17-18 г., хотя учредители ея и пытаются придать ей вид соборности.

Посему подчинение противоканонической «патриархии» есть преступление перед Правосл[авной] Ц[ерко]вью, как участие в ея поругании.

Единственно правомочным учредителем церк[овного] управления может быть только такой Собор, в состав коего войдут все остающиеся в живых Архипастыри, бывшие в составе Росс[ийской] Правосл[авной] иерархии в период личнаго управления Ц[ерко]вью м[итрополита] Петра, которому только и принадлежит, как Местоблюстителю, право созыва и открытия Собора.

Впредь до вступления в управление Ц[ерко]вью законного Местоблюстителя жизнь церковная должна устрояться на основе постановления Высшего Церк[овного] Управления от 7/20 XI-20 г. № 362.

30 мая / 12 июня 1934 г.[12].

В церковных кругах уже в 1930 г. было известно мнение митрополита Петра о событиях церковной жизни с момента издания июльской декларации. Так, в очерке «Обзор главнейших событий церковной жизни России за время с 1925 г. до наших дней», написанном до марта 1930 г., говорилось:

М[итрополит] Петр через Еп[ископа] Дамаскина. которому удалось войти с Местоблюстителем в непосредственное общение, передал, что он осуждает решительно деятельность М[итрополита] Сергия и его Синода и считает, что М[итрополит] Сергий превысил данные ему полномочия и благословляет соборное выступление Епископов против М[итрополита] Сергия [подчеркнуто автором очерка]. Сам он, М[итрополит] Петр, по обстоятельствам своего положения лишенный возможности непосредственно вмешаться в церк[овные] события и аннулировать полномочия М[итрополита] Сергия, ждет лишь для этого выступления Епископов[13].

Автором «Обзора...» является уже упоминавшийся Г.А.Косткевич, человек, хорошо осведомленный о ходе событий. В письме к А.П.Вельмину он писал, что «м[итрополит] Кирилл до своего ареста передал м[итрополиту] Петру свою переписку с м[итрополитом] Сергием, и в ответ на это получено в Москве через нарочного письмо м[итрополита] Петра, в котором он предлагает м[итрополиту] Сергию распустить Синод, переехать из Москвы в Нижний и управлять, руководясь теми принципами, которыми руководились сам м[итрополит] Петр и м[итрополит] Сергий до 1927 г. В первую же очередь — восстановить в правах м[итрополита] Кирилла»[14].

Письмо митрополита Петра именно с такими указаниями нами не обнаружено, но стали известны письма Местоблюстителя к митрополиту Сергию и приложение к ним[15]. Безапелляционное мнение главы Церкви подтвердило правоту митрополита Кирилла, епископа Дамаскина и других иерархов, не мирившихся с превышением полномочий митрополита Сергия, осуществлявшего деяния, на которые не было благословения Первосвятителя, которые были приняты без совещания с другими иерархами и церковным сознанием были восприняты как вредные для Церкви. Главная ошибка митрополита Сергия состояла даже не в самочинии, а в самочинном принятии решений, отвергнутых почти повсеместно как отделившимися, так и не отделившимися православными людьми. Характерно, что из места своего пленения находившийся в руках мучителей первоиерарх, как истинный отец, защищает свою паству от клеветы, от обвинений в политических преступлениях[16].

В письме митрополита Петра к митрополиту Сергию, написанном в декабре 1929 г., в частности говорилось:

Очень скорблю, что Вы не потрудились посвятить меня в свои планы по управлению Ц[ерко]вью. А между тем Вам известно, что от местоблюстительства я не отказывался и, следовательно, высшее церк[овное] управление и общее руководство церк[овной] жизнию сохранил за собою. В то же время смею заявить, что званием заместителя Вам предоставлены полномочия только для распоряжения текущими делами, быть только охранителем существующего порядка. Я глубоко был уверен, что без предварительного сношения со мною Вы не предпримете ни одного ответственного решения. Каких-либо учредительных прав я Вам не предоставлял, пока состою Местоблюстителем и пока здравствует м[итрополит] Кирилл, а в то время был жив и м[итрополит] Агафангел. Поэтому же я и не счел нужным в своем распоряжении о назначении кандидатов в заместители упомянуть об ограничении их обязанностей. Для меня не было сомнений, что заместитель прав восстал не заменить Местоблюстителя, а лишь заместить, явить собою, так сказать, тот центральный орган, через который Местоблюститель мог бы иметь общение с паствой. Проводимая же Вами система управления не только исключает это, но и самую потребность в существовании Местоблюстителя. Таких Ваших шагов церк[овное] сознание, конечно, одобрить не может[17].

В тетради епископа Дамаскина имеется дополнение митрополита Петра к вторично посланному Заместителю письму, где говорится:

Прошу поглубже укоренить убеждение, что мое решение — предложить Вам исправить ошибку и устранить все мероприятия, превысившие Ваши полномочия, есть Богом благословенное и имеет обязательную силу.

Если до этого письма у противников митрополита Сергия и были сомнения в оправданности политики примирения с Заместителем, то теперь они исчезли. Епископ Дамаскин смог увериться в том, что его взгляды и мнение близких к нему архипастырей получили поддержку Местоблюстителя. Это было так долго ожидаемое известие.

Известно еще письмо, датированное 26 февраля 1930 г. О нем не упоминал и, скорее всего, не знал епископ Дамаскин. В этом документе содержатся некоторые небольшие поправки к первому письму. Не отказываясь от всего сказанного в первом письме, митрополит Петр снова со скорбью упоминает о той ситуации, когда «множество верующих остаются за стенами храмов, в которых возносится... имя митрополита Сергия, о возникших вокруг его управления раздорах и призывает митрополита Сергия «поставить церковную жизнь на тот путь, на котором она стояла» в первое его заместительство[18].

Митрополит Петр пишет:

Я, конечно, далек от мысли, что Вы решитесь вообще отказаться от исполнения возложенного на Вас послушания, — это послужило бы не для блага Церкви. Повторяю, что очень скорблю, что Вы не писали мне и не посвятили в свои намерения.

После столь определенных повелений тон митрополита Петра становится более мягким, увещевательным. Митрополит Петр сообщает Заместителю о своей жизни в ссылке и просит помолиться Господу Богу, чтобы Он подкрепил его силы и помог жить «в безропотном послушании Его Святой Воле»[19].

Надо отметить, что если позиция митрополита Кирилла в целом покоилась на сформулированных им канонических основаниях, то для епископа Дамаскина крайне важно было узнать, благословил ли митрополит Петр начинания митрополита Сергия. К счастью, его цель была достигнута. Он получил ответ.

Примечания

[1] Подробнее о позиции митрополита Кирилла Казанского см.: Мазырин А. Священномученик митрополит Кирилл (Смирнов) как глава «правой» церковной оппозиции. Круг его ближайших последователей // Богословский сборник. 2005. Вып.11. С.368-424; 2005. Вып.12. С.286-349; Мазырин А., иерей. Высшие иерархи о преемстве власти в Русской Православной Церкви в 1920-х — 1930-х годах. М.: Изд-во ПСТГУ, 2006.

[2] Акты... С.868.

[3] Авторство этого письма установлено в публикации: После Туруханской ссылки: Письма священномученика митрополита Кирилла Казанского к священноисповеднику епископу Афанасию Ковровскому / Публ. и примеч. О.В.Косик // Богословский сборник. М., 2001. Вып.8. С.352-363.

[4] Акты... С.697.

[5] Там же. С.699-700.

[6] Цитируется по копии из тетради епископа Дамаскина (Архив Джорданвилльской Свято-Троицкой духовной семинарии). Указ опубликован: Митрофанов Г., свящ. Православная Церковь в России и в эмиграции в 1920-е годы. СПб., 1995. С.86-88; Русская Церковь. XX век. Кн.1: Материалы конференции «История Русской Православной Церкви в XX веке (1917-1933)». Сэнтендре (Венгрия) 13-16 ноября 2001. Мюнхен: Изд. обители Иова Почаевского, 2002. С.543-545.

[7] Акты... С.700.

[8] Там же.

[9] Там же. С.701.

[10] Там же. С.583.

[11] Там же. С.702.

[12] Архив Джорданвилльской Свято-Троицкой духовной семинарии.

[13] ГА РФ. Ф.6343. Оп.1. Д.263. Л.16.

[14] Там же. Л.108 об.

[15] См.: Акты... С.681-682, 691-692; Дамаскин, иером. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия: Жизнеописания и материалы к ним. Кн.2. Тверь: Булат, 1996. С.509-511; Архив типографии Джорданвилльского монастыря (тетрадь епископа Дамаскина).

[16] См.: Там же.

[17] Архив Джорданвилльской Свято-Троицкой духовной семинарии.

[18] Акты... С.691-692.

[19] Акты... С.692.