Епископ Дамаскин на Соловках в 1933 г.
Владыка все время находился под пристальным вниманием органов власти. Его письмо архиепископу Серафиму уже внимательно изучено во всех инстанциях. 8 июля 1934 г. уполномоченный IV отделения СПО ОГПУ Иванов сообщал начальству в центр:
За последнее время значительно активизировались возвратившиеся из ссылки и концлагерей участники к[онтр]-р[еволюционной] организации «ИПЦ», занимающиеся насаждением нелегальных ячеек на местах и ведущие работу по воссозданию организации.
По имеющимся в СПО ОГПУ сведениям — основными организаторами «ИПЦ» на Украине являются епископы Дамаскин (Цедрик), проживающий в Черниговской области, и Парфений (Брянских), проживающий в Одесской области. Указанные лица периодически выезжают в разные города СССР, устанавливают связи и проводят нелегальные собрания сторонников «ИПЦ». В частности, Дамаскин неоднократно выезжал в Москву и устраивал нелегальные собрания на квартире Кострыгиной Веры Спиридоновны, где развивал свои взгляды на соввласть. Ссылаясь на псалмы «царя Давида», Дамаскин говорил, что каждый верующий должен «ненавидеть эту власть полной ненавистью». По многим городам СССР Дамаскин распространяет большое количество листовок к.-р. содержания[1].
В доказательство следователь приложил копию пасхального письма владыки из тюрьмы, написанное в 1930 г.[2]
2 августа 1934 г. епископа арестовали. Он был заключен в черниговский ДОПР. 15 августа 1934 г. переведен в киевский ДОПР. На следующий день он написал заявление народному комиссару внутренних дел УССР:
1 авг[уста] с.г. арестован в г.Нежине, очевидно, по распоряжению Черниг[овского] ГПУ. Допроса мне не было, каких-нибудь обвинений мне предъявлено не было, но в постановлении о содержании меня под стражей есть указание, что я обвиняюсь в организации — никогда мною не слышанной и до сих пор не расшифрованной — «ИПЦ». Я попросил Нач[альни]ка Черниг[овского] ОблГПУ вызвать меня для объяснений и с совершенной откровенностью — ибо мне абсолютно нечего скрывать — высказал ему все то, что и Вам сейчас излагаю письменно. 14-го авг[уста] меня этапом предводили в Киевск[ое] ГПУ. В чем же моя вина?
В краткой беседе с Нач[альником] отд[ела] Черн[иговского] ГПУ гр[ажданином] Абруцким на вопрос последнего — какой церковной ориентации я держусь — я заявил, что не признаю митр[ополита] Сергия законным предстоятелем Церкви. В ответ я услышат приблиз[ительно] такое замечание: «Пока вы не перестанете так рассуждать, не перестанут создаваться к.-р. дела против вас». — Так неужели мое непризнание м[итрополита] Сергия является к.-р. преступлением в глазах представителей Соввласти? — Не могу верить сему! В разных местах существуют поныне храмы церк[овных] общин, не признающих м[итрополита] Сергия; и в самом Киеве еще совсем недавно существовало 3 таких храма. Не было бы преступлением, если бы я стремился иметь в своем распоряжении такой храм. Но даже такой попытки я не находил нужным делать. Я просто отошел от церк[овного] управления, я желаю жить на правах частного человека, заняться книгами да поддержанием вконец расстроенного здоровья, тем более, что дома мне и молиться никто не запрещает, входить же в столкновение с сергианами я не почитаю благоразумным.
Организация «ИПЦ»? — О таковой я впервые слышу. Абсолютно ни в какие организации я вообще не входил и таковых не создавал. Никаких собраний никогда не устраивал. Я провел несколько дней под Глуховом. Посетило меня там несколько лиц в разное время, пожелавших приветствовать меня с возвращением из ссылки. Никаких выступлений я там не делал. В Нежине же я живу так, что по прошествии нескольких месяцев немногие из нежинцев знали о том, что я живу в их городе. Удобство г.Нежина я увидел между прочим и в том, что ни одного священника, единомысленного мне, там нет!
Гражданин Народный Комиссар! Вот фотография моей жизни после возвращения из Соловков. Все это с точностью м[ожет] б[ыть] установлено. За что же меня лишают свободы? Если мое пребывание на Черниговщине или даже на Украине почему-то не желательно, то не достаточно ли было бы указать мне на то, я так же просто выехал бы отсюда, как просто и открыто я запрашивал вначале о возможности проживать здесь. Трепать же тюрьмами и этапами совершенно больного человека — это не значит ли прямо добивать его? Уверенно ожидаю Вашего справедливого и скорого решения по сему вопросу.
г.Киев 16-VIII-34.
Епископ Дамаскин — Цедрик Д.Д.[3]
Допрашивал епископа Дамаскина уполномоченный IV отделения СПО УГБ З.С.Гольфарб, следователь (в 1937 г. лейтенант госбезопасности), который позднее вел дела митрополита Константина (Дьякова) и протоиерея Александра Глаголева. Исследовавший этот процесс и обстоятельства смерти этих мучеников протоиерей Николай Доненко описал методы, которые применял к подследственным молодой чекист, в результате которых скончались во время допроса митрополит Константин и протоиерей Александр Глаголев. В 1939 г. З.С.Гольфарб был уволен из органов за «извращение формы ведения следствия»[4]. Но в 1934 г. он еще активно «работал» с подследственными.
23 сентября 1934 г. епископ направляет заявление народному комиссару внутренних дел УССР, где пишет:
14 авг[уста] с/г я послал Вам свое заявление-протест на лишение меня свободы, с изложением фактов, сопутствовавших сему.
Уже здесь, в Киеве, следователь Иванов расшифровал мне, что страшная организация «ИПЦ», в принадлежности к коей я обвиняюсь, есть «Истинная Православная Церковь».
Следователь сказал мне, что, по всей вероятности, меня ждет высылка.
Гр.Народный Комиссар! Я только что отбыл непрерывно Туруханскую ссылку и 5 л[ет] Соловков, откуда освобожден, как полный инвалид. Единственная моя вина в том, что я Православный Епископ. Меня ужасает перспектива долгих этапов в окружении уголовного элемента, так как и раньше этапы неизменно приводили меня к лазаретной койке.
Разрешите мне обратиться с просьбой к Вам — если предопределена мне ссылка, дайте мне возможность самостоятельно направиться в любой указанный Вами пункт, а если возможно, то предварительно дать мне 5-7 дней на ликвидацию своего имущества в г.Нежине.
Епископ Дамаскин-Цедрик Д.Д.
23-1Х-34[5].
28 сентября этого же года Гольфарб, учитывая, что «обвиняемый откровенных показаний не дал...», просит продлить срок изоляции обвиняемого еще на месяц. В конце октября срок продлевается еще на месяц, затем до 16 декабря. Владыка Дамаскин обвиняется в том, что он «проводит активную антисоветскую работу, заключающуюся в привлечении на сторону реакционной “истинно-православной церкви” попов и верующих и направлении их на борьбу против Советской власти»[6].
Помощник прокурора по спецделам УССР постановил дело направить в особое совещание НКВД СССР с предложением «применить к Цедрику заключение в концлагерь сроком на 5 лет»[7]. 7 января он был направлен в Москву, где содержался в тюрьме НКВД.
Работники особого совещания при НКВД СССР были милостивее своих украинских коллег. Решением особого совещания при НКВД от 15 февраля 1935 г. за контрреволюционную деятельность епископ Дамаскин был сослан в Северный край на три года. С первым проходящим этапом он должен был прибыть в Архангельск.
[1] ЦАФСБ РФ. Д.Р-31265. Т.1. Л.54.
[2] Там же. Л.55.
[3] Там же. Л.45-45 об.
[4] См.: Доненко Н., прот. Обстоятельства смерти митрополита Константина (Дьякова) и протоиерея Александра Глаголева // Ежегодная богословская конференция ПСТБИ: Материалы 2000 г. М., 2000. С.292-298 [у Н.Доненко не Гольфарб, а Гольдфарб (Зус Самойлович) — И.И.]. (Ссылка)
[5] ЦА ФСБ РФ. Д.Р-31265. Т.1. Л.60-60 об.
[6] Там же. Л.12. Постановление от 28 сентября 1934 г.
[7] Там же. Л.40.
