Весной 1928 перед архиереями ИПЦ встал вопрос о необходимости выработки определённых и чётких правил, на основании которых стало бы возможным объединение всех общин ИПХ. Для осуществления такой задачи необходимо было провести представительный Собор с участием всех известных и уважаемых архиереев. Такой Собор, в строго конспиративной обстановке, удалось провести с 9 марта по 8 августа 1928 в четыре этапа, с перерывами. Ввиду участия в нём свыше 70 архиереев, он был признан в ИПЦ Поместным Собором и получил наименование «Кочующего»,[2] поскольку места проведения его заседаний приходилось менять, едва только возникало предчувствие опасности для его участников.
О местах заседаний Собора в найденных документах прямо не говорилось, но по отдельным указаниям еп.Евагрию (ДРЕНТЕЛЬНУ) удалось установить их: это — Сызрань, с 9 марта по 22 апреля; Елец, с 10 мая по 5 июля; деревня под Вышним Волочком, с 12 по 26 июля. Место четвёртого заседания определить не удалось из-за плохой сохранности документов, но известно, что заседание там прошло с конца июля по 8 августа.
Весь кодекс документов, относящихся к Кочующему Собору,[3] состоит из: 1) документов Предсоборов, 2) опросных листов архиереев по определённым темам, обсуждаемым на заседаниях, 3) стенограмм заседаний Собора, 4) принятых Собором канонов.
Участники Кочующего Собора обсудили и приняли 29 канонов: в Сызрани — первые 6 канонов, в Ельце — следующие 10 канонов, под Вышним Волочком — ещё 5 канонов; последние 8 канонов — в неизвестном нам месте.
Судя по документам, организатором Собора и его председателем явился еп.Марк (НОВОСЁЛОВ), от которого также зависел выбор мест проведения заседаний. Еп.Марк, с 1922 находившийся на нелегальном положении, постоянно разъезжал по регионам. К нему стекалась вся информация о настроениях и деятельности антисергиевских архиереев, со многими из которых у него были личные связи. Похоже также, что, хотя документы Предсоборов дали представление о настроениях многих архиереев, но приглашение или неприглашение каждого из них на Собор определялось мнением его организаторов и большинства непоминающих епископов. Именно поэтому ещё в преддверии Собора была проведена активнейшая переписка и заочные обсуждения. Если архиерей категорически не соглашался с идейными установками оппозиционного духовенства, то, зная его личное мнение, на заседания его не приглашали, но не отнимали возможности в будущем примкнуть к принятым решениям Собора.
По взаимному уговору будущих участников Собора была избрана «Рабочая группа». К ней, собственно, и приезжали либо сами антисергиевские архиереи, либо их представители (что бывало чаще), а также доверенные лица архиереев, находившихся в заключении или ссылке. В «Рабочую группу» входило 7 человек: еп.Марк (НОВОСЁЛОВ); еп.Иов (ГРЕЧИШКИН), как личный представитель архиеп.Андрея (УХТОМСКОГО) и андреевцев; еп.Алексий (БУЙ), как представитель архиеп.Димитрия (ЛЮБИМОВА) и иосифлян; еп.Василий (ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ), как представитель «ярославской группы»; прот.Пётр ПЕРВУШИН — доверенное лицо архиеп.Феодора (ПОЗДЕЕВСКОГО) и представитель даниловцев; иеромон.Георгий (ТЕРЕХОВ ?), представляющий группу викториан; иером.Авдий (ОВСЯННИКОВ ?), по-видимому, доверенное лицо старообрядцев-единоверцев.
Организация проведения Собора была следующей. Уполномоченные «связники»[4] привозили и передавали друг другу приглашённых участников, предварительно извещённых либо условленной телеграммой-паролем, либо лично связником. По приезде участники целовали Св.Крест и Евангелие, давая клятву, что никогда никому не расскажут о Соборе. Обсуждение одних вопросов проходило спокойно, другие же вызывали бурные споры. Обычно прибывшим участникам выдавался заготовленный текст канона, который после обсуждения предлагалось подписать каждому. Некоторые из участников оставляли в документах своё особое мнение; дебаты и особые мнения стенографировались. На заседаниях, как правило, никогда не присутствовало более 15 человек, чтобы не вызвать подозрений у местных властей.
Определяющими канонами, принятыми Собором, стали первые шесть. В них чётко отразилось отношение его участников к обновленцам и сторонникам митр.Сергия, которые были объявлены еретиками (канон 1), а их священнодействия — «сквернодействиями» (канон 2). В шестом каноне твёрдо устанавливалось: Сергиевцам, со своим учителем Сергием Страгородским, учащим, что богохульная, безбожная и беззаконная «власть» есть власть от Бога данная, по слову Апостола, и этим нечестивым учением раздирающим тело Христово: Анафема.
Обсуждение первых канонов сразу выявило группу из нескольких архиереев, присутствовавших на Соборе через своих представителей, категорически несогласных с принципиальной позицией большинства в отношении к сторонникам митр.Сергия и отказавшихся подписать осуждение их. На последующие заседания представители этих архиереев больше не приглашались.[5]
Следует обратить внимание и на тот факт, что на заседаниях Собора присутствовала достаточно большая группа епископов, как будто вполне согласившихся с текстами антисергианских канонов, но отказавшихся их подписать. Причины их отказа не совсем ясны: либо у них не было в чём-то твёрдой уверенности, либо они окончательно ещё не определились в своём решении, либо просто не имели мужества поставить свою подпись. В подобных случаях в документах ставилась пометка: Согласился, но подписать отказался.[6] Позже к решениям Собора присоединились не участвовавшие в нём епископы Дамаскин (ЦЕДРИК), Амфилохий (СКВОРЦОВ), Василий (ЗЕЛЕНЦОВ) и др.
В тексте седьмого канона, принятого единогласно в Сызрани всеми участниками Собора, провозглашалось отношение к советской власти и в более определённой форме обосновывался смысл произнесенной ещё на Поместном Соборе Русской Православной Церкви в 1917-1918 анафемы Патр.Тихона — т.к. советская власть — есть власть богохульников и христогонителей, то действие анафемы сильно распространяется на безбожную власть, и следует молиться не за неё, а об избавлении людей своих от горького мучительства безбожной властью и о страждущей земле Российской. Устанавливаем чтение после службы особой молитвы о гонимой и многострадальной Церкви.
Обсуждение следующих десяти канонов (на заседаниях в Ельце) заняло два месяца, так как часть их затрагивала вопросы принятия тех или иных антисергиевских групп в духовное общение с ИПХ, а переговоры с их представителями занимали много времени. К ним относились бывшие иоанниты и имяславцы.[7]
Важным для будущих взаимоотношений ИПХ со старообрядцами было принятие, без полемики, 12-го канона. В нём провозглашалась анафема всем, кто хулит древний обряд и благочестие, а Великий Московский Собор 1666-1667, несправедливо осудивший старообрядцев, объявлялся русским разбойничьим лже-собором. Всё это было принципиально для андреевцев, которые утвердили подобное правило ещё в 1927 на уфимском Предсоборе.
Продолжительные дебаты вызвало обсуждение текста 15-го канона: Царская Семья и иже с ними от богоненавистников во Екатеринбурге убиенныя, вчинятся в Лик Святых Мучеников. Против канонизации лично самого царя высказывались многие андреевцы и даниловцы, а особенно возражали против этого епископы Марк (НОВОСЁЛОВ) и Иов (ГРЕЧИШКИН), как представитель архиеп.Андрея (УХТОМСКОГО). Активным сторонником канонизации царя был еп.Сергий (ДРУЖИНИН). Итак, мнения резко расходились, но, судя по всему, было найдено компромиссное решение, устроившее всех. Прославление Царской Семьи как мучеников было тем более важно, что позволяло пресечь деятельность множества самозванцев, выдававших себя за членов царской фамилии.
Вообще, вопрос, кого считать мучеником, весьма волновал многих церковных деятелей, в связи с чем еп.Марком ещё ранее была написана работа «О новых русских мучениках», в которой он дал исчерпывающий ответ на этот вопрос. Многие участники Собора были несогласны с предложенным еп.Марком текстом, при обсуждении его состоялась бурная полемика, и в результате канон был принят в следующей редакции: Все убиенные безбожниками за истинную православную веру да вчинятся в Лик Святых Мучеников <...> Только тот признаётся мучеником Православной Церкви, кто во времена патр.Тихона не был ни самосвятом, ни обновленцем, а в последующие времена ни самосвятом, ни обновленцем, ни григорьевцем, ни сергиевцем, ибо и у тех имелись убитые безбожниками, но принять их в сонм святых мучеников скверно пред очами Божиими.
Летом 1928, во время заседаний Кочующего Собора под Вышним Волочком, начались массовые аресты истинно-православных, поэтому обсуждение следующих канонов, чисто каноническо-административного характера, прошло очень быстро — в течение двух недель.
Для будущей нелегальной деятельности ИПЦ принятие Кочующим Собором канонов (с 17-го по 22-й) было принципиально. Согласно каноническим правилам РПЦ, для посвящения архиерея требовалось не менее двух участников хиротонии. Однако это стало затруднительным, поскольку во многих регионах страны большая часть епископата ИПЦ была арестована. В связи с этим было единогласно утверждено правило,[8] по которому архиереи ИПЦ, при соблюдении определённой канонической процедуры, могли проводить хиротонию единолично. Следует заметить, что вопрос о количестве архиереев при совершении епископской хиротонии, что во многом определяло её законность, очень волновал тогда участников Собора, о чём в документах имеются соответствующие свидетельства. В каноне, в частности, указывалось: Епископов поставлять при гонениях и неудобствах тайно хотя бы двум истинным епископам. Если таковые не обрящутся при нужде, то пусть совершит рукоположение один. Далее в том же каноне подтверждалось благословение Патр.Тихона архиеп.Андрею (УХТОМСКОМУ) на единоличное проведение епископских хиротоний в отсутствие других архиереев.
В 21-м каноне провозглашалось, что решение церковных вопросов должно происходить соборно: епископатом, клиром и народом и отмечалось, что исповедникам веры, даже если они и не в священном сане, — первая честь <...> Если иссякнет у верных священство вообще, да будет с ними Дух Святый, который научит разрешать все возникающие вопросы в духе Истинного Православия.[9] Принятие такого канона объяснялось недоверием верующих ИПЦ к большинству пастырей, примкнувших к митр.Сергию и его сторонникам и часто сотрудничавших с органами ГПУ. 22-ой канон обязывал церковный народ, в случае полного иссякания катакомбного епископата и клира, проводить богослужения самостоятельно.
В полном списке подписавших документы Кочующего Собора значатся 72 архиерея.[10] Почти все они до конца остались тверды в защите Истинного Православия, вплоть до своей кончины.
В связи с найденными документами Кочующего Собора ИПЦ возникает ряд вопросов. Например, почему во время обысков при массовых арестах истинно-православных в руки чекистов не попала ни одна копия или парафраз канонов Собора, хотя воззвания, обращения, переписанные варианты молитвы «О гонимой и многострадальной Церкви», как компрометирующие материалы, имеются практически в любом следственном деле? Почему при таком большом числе участников Собора чекистам не стало известно о прошедшем Соборе? Почему в архиве еп.Марка, изъятом при обыске на квартире ЛОСЕВЫХ, не обнаружены документы Собора? Возможно ли, чтобы в местах проведения заседаний Собора не оказалось ни одного, хотя бы случайного, свидетеля, донесшего тогда или позже в органы ГПУ о появлении там известных архиереев? И, наконец, почему до сих пор ни одному исследователю не удалось обнаружить хоть какой-то информации о Кочующем Соборе в архивах Русской Православной Церкви за рубежом? Ведь известно, что они туда отправлялись[11] и что с текстами канонов знакомился проф. И.М.АНДРЕЕВ, лично подтвердивший достоверность текста, хранящегося до сих пор в архиве РПЦЗ.[12] Известно также, что анафема сергиевцам была послана также и в канцелярию митр.Сергия, но ГПУ об этом не стало известно. Почему?
Рассмотрим возможные варианты ответов на некоторые из поставленных вопросов. С учётом строжайшей конспирации проведения Кочующего Собора, тщательного отбора его участников самим еп.Марком (НОВОСЁЛОВЫМ), с его уже шестилетним опытом нелегальной работы, присутствовавшие на Соборе, поклявшиеся на Св.Кресте и Евангелии, должны были договориться, что принятые каноны не будут распространяться по епархиям и их тексты будут известны только архиереям. Возможно даже, что количество сделанных копий полного списка 29 канонов строго соответствовало числу членов «Рабочей группы», представляющих различные ветви непоминающих.
Вполне вероятно, что лично А.Ф.ЛОСЕВУ могла быть доверена информация о прошедшем Соборе ИПЦ и о принятых там канонах, но документы его еп.Марк хранил, скорее всего, в другом месте. Об этом архиве чекистам станет известно на допросах А.Ф.ЛОСЕВА, но в их руки попадёт только малая часть документов, в основном письма и воззвания, распространявшиеся по приходам ИПХ. Основная часть документов архива, по указанию ЛОСЕВА, опасавшегося ареста, в начале 1929 была сожжена.
Следует учитывать также, что для каждого архиерея или его доверенного лица любое упоминание об участии в тайном Соборе ИПЦ стало бы слишком серьёзным обвинением, грозящим расстрельным приговором, поэтому позже, на следствии, ни один из участников не сказал ни слова об этом. Если же вдруг на допросах возник бы вопрос о Соборе, то категорическое отрицание архиереем или клириком самого события было естественным.
Вполне возможно также, что и для самих чекистов, допустивших такой серьёзный промах в работе, появление в протоколах допросов любой информации о прошедшем, и весьма представительном по составу, Соборе ИПЦ было бы крайне опасным. Так что даже малейшие упоминания о нём «свидетелей» либо «добровольных помощников» едва ли могли появиться в документах следственных дел по ИПЦ. Не исключено также, что и двум-трём доносам агентуры о подобном событии могли просто не поверить.
О причинах отсутствия информации о Кочующем Соборе ИПЦ в те годы в западной прессе и засекречивания его документов в архивах РПЦЗ до сих пор можно только строить предположения. Может быть, в неизвестных нам текстах последних канонов Собора были приняты достаточно жёсткие определения, касающиеся деятельности архиереев, возглавлявших в то время РПЦЗ? В наше время активные контакты Московской Патриархии с РПЦЗ не располагают к рассекречиванию и публикации документов Собора, в текстах канонов которого провозглашена анафема митр.Сергию. А Московская Патриархия оправдывает действия митр.Сергия и считает себя преемником сергиевской РПЦ.
В канцелярию же митр.Сергия был послан, очевидно, не подписанный текст антисергиевских канонов с анафематизмом без упоминания о проведенном Кочующем Соборе ИПЦ.
Но следует учитывать, что доступ ко многим архивным материалам ФСБ РФ и документам президентского архива для исследователей до сих пор закрыт. Поэтому не исключено, что полный список канонов Кочующего Собора, а также дополнительные материалы о нём ещё будут найдены.