24 февраля 1931 к коменданту Соловецкого лагеря особого назначения в Кремле поступило заявление-донос заключённого-уголовника 4 отделения пос.Саватьево, бывшего начальника милиции. Доносчик, снедаемый завистью к роскошному житью попов, постоянно получающих посылки с воли и решивший выслужиться перед начальством, сообщал о ежевечерних сборищах попов в бараке после работы, якобы, для чаепитий. На самом деле, по его версии, чаепития — это прикрытие нелегальных собраний антисоветской организации, на которых группа заключённых священников: ИЛЬИНА В.С., БЕЗСОНОВА К.И., ВОЗНЕСЕНСКОГО А.В., ПОБЕДИНСКОГО Ф.Ф., возглавляемая епископом ОСТАЛЬСКИМ А.И., проводят под видом религиозных бесед агитацию, направленную на дискредитацию Советской власти.[1]
В подтверждение своей версии доносчик привёл ответ епископа Аркадия на вопрос священника из барака — как же он благословляет их жить дальше — Живите, терпите, осталось терпеть недолго. На весну будет громадная перемена. Он же привёл также слова о.Василия ИЛЬИНА, касающиеся принудительного труда заключённых — на Соловки ссылают на 10 лет за проступки, за которые царское правительство давало арест на 2 недели, потому что это нужно для досрочного выполнения пятилетки за счёт бесплатного труда.
Заключался донос уголовника подтверждением, что разоблачение советской «лжи»у епископа Аркадия идёт очень убедительно, и приводились его слова во время тайного награждения священника Михаила САВЧЕНКО палицей: Настанет время, и Господь Бог всех врагов и антихристов разгонит от православных, верующих людей. И будет хорошо тому, кто не отступил от православия. В конце доноса заключённый уверял, что если его вызовут к начальству, то он ещё много чего может рассказать о попах.
Пришедший «вовремя» донос подтвердил неоднократные сообщения «добровольных помощников» чекистов, в основном, обновленческих священников, давно активно работающих среди духовенства на Соловках. Один из них сообщал ранее об «антисоветской» проповеди епископа Аркадия во время богослужения в Германовой часовни. В обоснование обвинения он приводил слова епископа о необходимости объединения заключённых в лагере, особенно среди верующих: Приходит конец мира. Настала власть сатаны, духовенству нужно объединиться, поддерживать друг друга материально, для чего произвести сбор денег, продуктов и одежды, привлекая к этому и рядовых верующих.
Другой доносил о «злобных» словах священника Александра ВОЗНЕСЕНСКОГО во время сбора средств на дирижабли: Скоро ли большевики заткнут своё горло, всё берут и берут и никак не удовлетворятся. Там же приводились слова о.Александра, сказанные в бараке, что для Советской власти, вероятно, наступит такой момент, какой претерпел царь Николай.
О выступлении священника Павла ИЗГОДИНА во время лекции в клубе на тему «Чистота — залог здоровья» показали многие «свидетели», когда тот заявил, что чистота, вообще, имеет значение, когда имеется хлеб, а если держать нас полуголодными, то эта чистота не имеет значения. Особое возмущение доносчиков вызывало сравнение заключённых со свиньями в выступлении о.Павла: Какая бы чистота не была у свиньи, но, если её не кормить, пользы не будет, и лучше было бы, если бы нам, заключённым, давали больше хлеба, чем кормить подобными лекциями. Во многих доносах приводились и угрожающие слова священника Филиппа ДМИТРИЕВА, который заявлял, что придётся большевикам поплатиться за то, что создали для нас такую обстановку, при которой нельзя жить.
Реакцией на заявление-донос стало распоряжение коменданта о немедленном посещении оперуполномоченным богослужения в Германовой Часовне и проведении тщательных обысков у священнослужителей в бараках. 6 апреля коменданту Кремля был передан рапорт оперуполномоченного, в котором сообщалось о посещении им богослужения в верхнем помещении Германовой часовни, занимаемом вольными монахами. На нём, согласно рапорту, присутствовало 15 человек, среди которых было 8 заключённых. Богослужение совершал вольный монах МОШНИКОВ Ювеналий, в полном облачении священнослужителя. Помогал же ему з/к ТРАВИН Константин Павлович, одетый в монашескую мантию, так был одет и з/к ОСТАЛЬСКИЙ Аркадий Осипович. Завершался рапорт информацией, что з/к ОСТАЛЬСКИЙ А.О. мною задержан и направлен в отдельное помещение. К рапорту был приложен список всех присутствовавших в часовне.
8 апреля чекистами были арестованы по обвинению в антисоветской агитации и участии в нелегальных собраниях 22 заключённых, среди них — епископ, 12 священников и 9 верующих. При тщательном обыске в бараке у о.Михаила САВЧЕНКО изъяли, согласно протоколу:
|
Также были конфискованы и сданы и бухгалтерию 4-го отделения собранные деньги в сумме 51 руб.
В качестве свидетелей было допрошено 39 человек: священников, монахов, верующих. Из «свидетелей» против обвиняемых дали показания только 8 человек, среди них были четыре обновленческих священника, два уголовника и два крестьянина. Остальные отказались что-либо показывать или отрицали все обвинения.
Главным обвиняемым по групповому делу духовенства на Соловках стал епископ Аркадий (ОСТАЛЬСКИЙ). В «Постановлении» на его арест говорилось, что он совершает скрытые богослужения, где обращается с проповедью об укреплении терпения, с надеждой на скорый конец Соввласти. Он также, по версии следствия, стал организатором объединения священнослужителей и верующих в лагере и инициатором создания кассы взаимопомощи среди духовенства.
На эту версию следствия работали и характеристики на епископа Аркадия, заполненные начальниками лагерных отделений и рот, где он находился за время пребывания на Соловках. Например, в характеристике от 6 июля 1930 говорилось: Настроен антисоветски, группирует вокруг себя служителей культа. Ведет среди них агитацию против обновленчества. Требует строгой изоляции и неуклонного наблюдения. А в характеристике от 29 марта 1931 сообщалось: Хитрый, осторожный. Выражает недовольство перевоспитанием. Среди служителей культа имеет большое влияние.
На первых допросах епископ Аркадий в посещении служб вольных монахов виновным себя не признавал, так как, по его словам, когда прибыл в п.Кремль, мы — заключённое духовенство, имели полное общение с вольными монахами в храме. Относительно же контактов со свяшенниками-заключёнными объяснил, что держался с ними осторожно, ибо слыхал, что большинство их — антисергианцы[2] и автокефалисты-украинцы, порвавшие с нами в 1919 году. Кроме того, отметил, что отношения его даже со знакомыми священниками были поверхностными, так как они смотрят на меня, как на представителя епископата, который некогда их утеснял, а с остальными архиереями он сам не контактировал, ибо, многое нас разделяло.
Обвинение же в организации материальной поддержки нуждающимся заключённым-священникам отрицал категорически, заметив, что ему о поддержке неимущих говорить в бараке было просто неудобно, по его словам, по существу, я сам туда ходил подкармливаться.
О проповеди, произнесенной епископом Аркадием 21 ноября 1930 в Германовой часовне после богослужения, ставшей основой обвинения его в антисоветской агитации, дал показания обновленческий священник Степан ОРЛИК, давний противник епископа на диспутах в г.Житомире.
Он заявил, что само богослужение ничем от обычного не отличалось, кроме «Слова утешены», сказанные епископом в конце литургии: Обратившись к присутствующим, ОСТАЛЬСКИЙ указал на гонения христиан в первые века, когда верующие прятались в катакомбах, сравнил первые века с нынешним временем и указал, что хотя молиться собираемся на чердаках, но унынию предаваться не следует, а каяться, молиться и просить у Всевышнего прощения многих наших грехов. И Богоматерь умолит сына своего ниспослать на наш народ страждущий и на страждущих насельников исторический светоч соловецкий, благостную милость свою, избавляющую от тяготы жизни настоящей, и, буде вера наша крепка, то грядут лучшие дни, и будем радоваться во имя Господне. Сам еп.Аркадий об этой проповеди показал, что говорил в ней о значении храма для верующих, отвечая на вопрос, что же они приобретают в храме.
Интересно, что даже на допросах активные «свидетели», обновленческие священники, продолжали свой спор с тихоновцами, который они постоянно вели в бараках и на лекциях. Они сообщили также о расколе среди заключённого духовенства в связи с появлением в их среде группы молодых священников. Те, желающие выжить в лагере, уже понимая веяния нового времени, вполне сознательно участвовали в хоровом кружке и являлись пассивными слушателями политграмоты. Один из обновленцев обвинил непримиримых тихоновцев, старых священников в том, что они не хотят понимать молодых священников и смотрят на них враждебно, как на приспособляющихся.
Только однажды епископ Аркадий помог одному бедному священнику, с которым познакомился в штрафном изоляторе, дав ему 3 руб., хлеб и казённые портянки. Именно этот священник и стал «свидетелем», подтвердившим создание епископом Аркадием кассы взаимопомощи, в которую собирались через заключённое духовенство пожертвования для, якобы, нуждающихся заключённых. Он же показал, что когда решил записаться в кружок безбожников, посещать который настоятельно требовало лагерное начальство от всех священников, то епископ Аркадий стал увещевать его — столько здесь духовенства мучается, но всё же от сана не отказываются, а надеются.
Большинство же свидетелей и арестованных отрицали все обвинения против епископа, утверждая, что он об объединении духовенства ничего не говорил, не говорил и о взаимной поддержке или организации кассы взаимопомощи. Их показания, правда, не имели значения для следствия, ведь «Обвинительное заключение» базировалось практически только на тексте заявления-доноса.
В конце следствия епископ Аркадий вынужден был признать себя виновным, правда, только в посещении службы вольных монахов, и отрицал остальные обвинения. В июле 1931 следствие по делу было завершено и «Обвинительное заключение» подписано. В нём утверждалось, что зкл. ДУХОВЕНСТВО, находившееся под влиянием ОСТАЛЬСКОГО, в свою очередь распространяло антисоветские слухи, в общем, сводившиеся к тому, что Советская власть своей политикой разорила крестьянские хозяйства, и что при создавшемся тяжёлом положении в стране должна быть ПЕРЕМЕНА власти.
13-14 августа 1931 Выездная сессия Коллегии ОГПУ осудила по делу 15 человек, дела остальных арестованных были прекращены за недоказанностью обвинения. Епископу Аркадию (ОСТАЛЬСКОМУ) добавили ещё пять лет концлагеря, шести священникам — по два года, остальным — по 36 месяцев штрафного изолятора.