С украинскими иосифлянами теснейшим образом были связаны их единомышленники на юге России. Епископ Майкопский Варлаам (Лазаренко), официально ушедший на покой и поселившийся в горах Северного Кавказа в 1927, первым объединил отошедшее от митр.Сергия духовенство Кубани и северо-востока Украины. Передав в марте 1928 окормление своих приходов Еп.Алексию (Бую), Вл.Варлаам стал его представителем в горах Северного Кавказа, возглавляя Армавирский, Майкопский и Черноморский округа.[1]
Следует отметить, что в этом районе уже несколько лет существовали тайные общины имяславцев.
По материалам «Бригады ленинградских безбожников», в 1920 на территории Черноморского, Майкопского и Армавирского округов некоторые имяславцы — иеромон.Феодор (Григорович), Яковлев, Бутенко — объединились с центром в с.Бабук-аул, возглавлял их «совет двенадцати», который руководил станичными общинами, объединявшими от 5 до 60 человек. Несмотря на их тайный характер, часть общин была к 1928 раскрыта органами ОГПУ. Так, в июне 1927 в Сочинском районе была арестована большая группа имяславского духовенства — 38 монахов и монахинь.[2] Еп.Варлаам 12 декабря 1926 был арестован в Туапсе по обвинению в причастности к контрреволюционной организации и проведении антисоветской агитации, однако дело было прекращено.
Ближайшими помощниками еп. Майкопского в 1928-1929 были иеромонахи Макарий (Олейников) и Иоанникий, они часто приезжали в Елец. Из протокола допроса о.Стефана Степанова: «После передачи своих приходов Еп.Алексию Еп.Варлаам уехал в горы Кавказа и оттуда присылал своих посланных к Еп.Алексию за указаниями, распоряжениями, рукоположениями, награждениями, постриганием в монашество и т.д.»[3] Иеромон.Макарий с 1927 возглавлял общину из десяти монахов в урочище Туапсинского заповедника.
Весной 1928 еп. Козловский Алексий (Буй) назначил благочинным иосифлянских приходов части Кубани и Ставрополя священника из Ейска Василия Перепёлкина, бывшего офицера, к этому времени уже 14 раз подвергавшегося арестам. О.Василий был хорошим проповедником, и Владыка наградил его палицей. Однако у о.Василия вскоре начались резкие конфликты с духовенством Северо-Кавказского края, окормляемым непосредственно Еп.Димитрием (Любимовым). Ещё в начале 1928 Еп.Димитрий назначил своими благочинными двух протоиереев из Пятигорска — Николая Стефановского и Герасима Цветкова, затем поставил ряд священников на Кубани. Например, о.Пётр Петин, служивший в храме с.Братеницы Харьковского округа, весной 1928 съездил в Ленинград к Еп.Димитрию и был назначен им в церковь кубанской стан.Малороссийской, и служил до закрытия храма в ноябре 1928. Разногласия между «буевцами» и дмитровцами порой доходили до того, что одни не хотели служить с другими.[4]
После совещания в Ленинграде в мае 1928 Еп.Димитрий (Любимов) передал все свои южные приходы Еп.Алексию (Бую), но разногласия кубанских иосифлян продолжались. О.Василий Перепёлкин часто ездил в Елец, пытаясь поднять свой авторитет неоднократным подтверждением полномочий со стороны Вл.Алексея, дважды побывал в Ленинграде у Еп.Димитрия и даже посетил Митр.Иосифа в Моденском монастыре. В результате Еп.Димитрий направил для улаживания инцидента авторитетного священника — бывшего узника Соловков о.Алексия Шишкина. Посланец пришёл к выводу о необходимости снятия о.Василия и доложил об этом Еп.Алексию. Владыка вступил в переговоры с Еп.Димитрием и в конце концов уступил. Новым благочинным, по совету о.Алексия Шишкина, был назначен его бывший товарищ по Петроградской Духовной академии о.Сергий Бутузов, но он отказался, и о.Алексий Шишкин сам, уехал в Ейск. В конце 1928 еп. Козловский Алексий (Буй) назначил благочинным и духовником Кубани прот.Иоанна Сахно. В декабре Владыка также вызвал к себе письмом о.Петра Петина, определив его настоятелем Владимирской церкви в Ельце. После ареста в мае 1929 Еп.Алексия иосифлянские приходы Северо-Кавказского края вновь стал окормлять непосредственно Архиеп.Димитрий.[5]
Контакты Еп.Варлаама (Лазаренко) с архиеп. Гдовским обеспечивали иеромонахи Авель (Пригородов) и Сергий (Сингалевич). Известно также, что в январе 1929 в Ленинград к Архиеп.Димитрию приезжал с Украины иеромон.Онисим (Поль). Он был направлен на Северный Кавказ и возглавил там общину из восьми монахов. Подобной общиной — «Пустынно-Тихвинским» скитом в с.Алмалук Туапсинского района — руководил и иеромон.Сергий Сингалевич. Он ездил не только к ленинградским, но и к московским иосифлянам.[6]
При аресте у иеромон.Сергия было изъято послание Еп.Варлаама (Лазаренко) к Вл.Димитрию, в котором говорилось: «...Положение моё нелегально, живём скрыто от внешних, да и свои немногие знают. Меня всюду ищут, но Бог хранит, вот уже третий год. Имеем подземный храм и полный штат служителей. Имеем возможность посвящать ставленников и управлять общинами. В г.Майкопе существует епархиальный административный орган, постоянное совещание пресвитеров, которое нам помогает... Жизнь церкви не прерывается, пульс её работает, хотя с соблюдением строгой тайны. Люди все надёжные. В ответ на репрессии внешние мы отвечаем молчаливым протестом — открытием новых молитвенных домов и закрытых общин (вчера получено известие, что карданский благочинный с приходами согласен с нами, но из сергеевцев), увеличивается число священнослужителей и этим нервируем их, недоумевающих, откуда всё это получается. Так что доводим их до утомления. Едва успевают убрать одного, а вот он и другой налицо».[7]
Еп.Варлаам поддерживал также через иеромон.Авеля (Пригородова) контакты с тверскими иосифлянами, архим.Филимоном и игум.Иларионом в Сухуми, через иеромон.Иустина (Смирнова) — со стефановцами в Сумском окр. и т.д. В следственном деле 1929 в качестве вещественных доказательств фигурируют шифрованные письма с предупреждениями об арестах в разных районах страны.[8]
Северокавказские священнослужители писали антисергианские воззвания и брошюры, например, схииеромон.Даниил (Бондаренко) — автор книги «Близ заката». В одном из воззваний подчеркивалось: «Получив у большевиков право на тихое и безмолвное житие и подкрепив себя их силою, прилагая грех ко греху, митрополит Сергий и его Синод заключил с безбожниками союз взаимной солидарности... Ведь “тихое” и “безмолвное”... — сидеть тихо и молчать, не только не порицать большевиков за притеснения Церкви и уничтожение всего дела Христова на земле, но одобрять и радоваться их успехам в этом их губительном походе против Христа, и одобряя и радуясь, ещё и “молиться” за них в своих храмах, во время принесения бескровной жертвы на св.литургии. Этим завершился союз антихриста с церковью лукавствующих. Богоборцы дали митрополиту Сергию место в своём государстве, за то митрополит Сергий дал богоборцам место... водворив мерзость запустения на место свято...»[9]
Известны существовавшие в 1929 в Черноморском и Майкопском округах следующие тайные мужские иосифлянские скиты в Туапсинском районе: Архангела Михаила в с.Пеус, Свт.Иоанна Златоуста в с.Аймалук, «Пустынно-Тихвинский» в с.Алмалук; Сочинского района: Свт.Николая, «Отшельники» в горах у реки Сочинки, в с.Лесном, остроге Чуро, а также два женских в сёлах Шуюнок и Каменштат Туапсинского района.
На Северном Кавказе имелись и другие, помимо окормляемых Еп.Варлаамом (Лазаренко), тайные истинно-православные монашеские общины. Так, казанский архимандрит Феодосий в конце 1920-х ушёл с несколькими иеромонахами в горы Кавказа. Они жили в пещерах, но через некоторое время были арестованы.[10]
С 16 сентября по 27 ноября 1929 ОГПУ была проведена операция по «ликвидации церковно-монархической организации с центром в г.Майкопе». В тайных скитах в с.Пеус и других были арестованы более 40 монахов, а всего — 165 человек. Некоторым, как например иеромон.Иоанну (Евсеенко), удалось скрыться, но Еп.Варлаам (Лазаренко) всё же был арестован.[11]
В обвинительном заключении значится, что в Майкопе существовал нелегальный пресвитерианский совет из пяти протоиереев и священников, а также «штат разъездных проповедников, инструктировавших низовые ячейки организации». Еп.Варлаам периодически созывал совещания руководителей. Поддерживались постоянные контакты с ленинградскими и украинскими иосифлянами, велась активная пропаганда. Как говорилось в обзоре ПП ОГПУ по Северо-Кавказскому краю, «распространение антисоветских брошюр и воззваний и устная пропаганда велись через штат бродячих монахов и монашек, постоянно обходивших свои ячейки-общины. Содержание их сводилось к тому, что «советская власть является властью безбожников, уничтожающих собственность и религию, а потому признаваемую монахами “сатанинской”».[12] В конце февраля 1930 по постановлению Тройки ПП ОГПУ по Северо-Кавказскому краю от 27.02.1930 Еп.Варлаам и ещё несколько человек были расстреляны.
К этому времени были репрессированы многие истинно-православные священнослужители на Кубани. О.Василий Перепёлкин был выслан 26 июля 1929 на 3 года в Северный край, а прот.Николай Стефановский арестован 7 декабря 1928 и 29 марта 1929 приговорён к высылке в Сибирь на 3 года. Уцелевшие кубанские иосифляне стали постепенно переходить на нелегальное положение.
После ареста Вл.Димитрия (Любимова) несколько групп кубанских и ставропольских иосифлян перешли под архипастырское окормление еп. Бахмутского и Донецкого Иоасафа (Попова). В марте 1930 к Еп.Иоасафу в Новомосковск приезжал архим.Евгений (Жуков), служивший в церкви стан.Кавказская. Он возглавлял четыре легально существовавших прихода и был назначен Еп.Иоасафом благочинным Кубани. В апреле-июне 1930 к пастве Вл.Иоасафа присоединились ещё четыре прихода в Петровском районе Ставропольского окр. во главе с архим.Полихронием (Запрудером), также назначенным благочинным, и три-четыре прихода в Медвеженском районе Ставропольского окр., которыми руководил прот.Константин Ардынский. Один из этих приходов — Казанской церкви в с.Привольное — окормлял до ареста осенью 1930 о.Константин Петин (отец упоминавшегося священника Петра Петина). По просьбе архим.Полихрония Еп.Иоасаф направил о.Иоанна Добринского служить из Новомосковска в иосифлянский храм с.Камбулат Петровского района, а в конце 1930 — своего брата, священника Андрея Попова, в один из кубанских приходов.
Осенью 1930 прекратила существование ещё одна группа истинно-православных (в северных районах Кубани), возглавляемая благочинным о.Иоанном Сахно. О.Иоанн служил в храме стан.Кущевская и был арестован 30 октября по обвинению в создании филиала контрреволюционной церковно-монархической организации в Ейске. 17 ноября был арестован настоятель храма в стан.Михайловской о.Михаил Олейников. Постановлением Тройки при ПП ОГПУ по Северо-Кавказскому краю от 28 января 1931 о.Михаил Олейников был приговорён к расстрелу, о.Иоанн Сахно — к 10 годам заключения в концлагерь, другие обвиняемые — к меньшим срокам. Стремясь полностью уничтожить иосифлянскую активность в районе Ейска, весной 1932 власти сфабриковали ещё одно следственное дело. В связи с этим 4 апреля был арестован находившийся в ссылке о.Василий Перепёлкин «как организатор и руководитель монархической контрреволюционной организации церковников в Северо-Кавказском крае, ставившей своей целью свержение советской власти и реставрацию монархии в России».[13] Постановлением Тройки при ПП ОГПУ от 9 сентября 1932 о.Василий был приговорён к 5 годам заключения в концлагерь.
Дольше всех иосифлянских руководителей на Кубани продолжал легально служить архим.Евгений (Жуков), возведенный в сан Патр.Тихоном. В 1920-е он выступал против обновленчества, неоднократно подвергался арестам. До 1933 архимандрит был благочинным и к нему в стан.Кавказскую приезжало много верующих. 17 января 1933 архим.Евгений был вновь арестован, на этот раз по обвинению в «причастности к церковно-монархической организации «Южно-Русский Синод», и 15 октября ОСО НКВД приговорён к высылке за пределы СССР. С 1936 до своей смерти в 1972 он жил в Греции, вёл активную переписку с духовными детьми в России.[14]
С 1933 кубанские иосифляне полностью перешли на нелегальное положение. Их окормляли два тайных архиерея. Так, в начале 1930 о.Алексий Шишкин был хиротонисан во еп. Донского Иннокентия и, скрываясь, переходя с места на место, окормлял свою паству на Дону и Кубани. Он был арестован в Новочеркасске 7 октября 1936, решением ОСО при НКВД СССР от 21 мая 1937 приговорён к 5 годам лагерей и отправлен в Коми АССР, там Вл.Иннокентий был расстрелян 21 марта 1938.[15]
В начале 1930-х был тайно хиротонисан во епископа священник стан.Бесскорбная Георгий Букин. Он служил до ноября 1937, после чего был арестован и 2 января 1938 расстрелян.[16] Однако тайные иосифлянские общины на Северном Кавказе существовали вплоть до начала Великой Отечественной войны.
Сыграла свою роль в истории Истинно-православной церкви и Ярославская епархия. Здесь с первых дней появления непоминающих с особой силой проявились антисергианские настроения. Уже упоминалось, что 6 февраля 1928 митр. Ярославский Агафангел (Преображенский) вместе с Митр.Иосифом (Петровых) и всеми своими викариями: архиеп. Угличским Серафимом (Самойловичем) — бывшим Заместителем Местоблюстителя, архиеп. Пермским Варлаамом (Ряшенцевым), еп. Ростовским Евгением (Кобрановым), — отделился от митр.Сергия. В письменном заявлении этих архиереев говорилось, что они будут управлять Ярославской церковной областью самостоятельно впредь до раскаяния митр.Сергия или возвращения к власти Патриаршего Местоблюстителя Митр.Петра. Во второй половине февраля 1928 Митр.Иосиф был выслан из Ярославской области в Николо-Моденский монастырь под Устюжной, а Архиеп.Серафим — в Буйнический монастырь вблизи Могилева. 27 марта Заместитель Местоблюстителя и Временный Патриарший Синод приняли постановление о лишении кафедр и запрещении в священнослужении иосифлянских архиереев и трёх ярославских викариев. Правда, 10 мая 1928 Митр.Агафангел, Архиеп.Варлаам и Еп.Евгений отправили митр.Сергию письмо, в котором заявили, что принципиально его власть не отрицают и молитвенного общения с ним не прерывают. В этом послании, впрочем, содержался важный пункт, свидетельствовавший, что примирение было далеко не полным: «Распоряжения Заместителя, смущающие нашу и народную религиозную совесть и, по нашему убеждению, нарушающие каноны, в силу создавшихся обстоятельств на месте исполнять не могли и не можем». Невыполнение распоряжений выражалось, в частности, в том, что Архиеп.Варлаам и Еп.Евгений продолжали занимать свои кафедры, несмотря на увольнение. 30 мая митр.Сергий и Синод в своём постановлении интерпретировали решение ярославских архиереев как согласие на административно-каноническое подчинение Заместителю Местоблюстителя и сняли запрещения с Архиеп.Варлаама и Еп.Евгения.[17]
Митр.Агафангел скончался 16 октября 1928 в Кинешме. Вскоре его бывшие викарии вновь заняли резко антисергианскую позицию, в конце концов присоединившись к иосифлянам. Архиеп.Серафим (Самойлович) 20 января 1929 в Буйническом Свято-Духовом монастыре написал знаменитое «Послание ко всей Церкви». Послание широко разошлось по стране, его копии в качестве вещественного доказательства антисоветской агитации хранятся в архивно-следственных делах украинских, воронежских и ленинградских иосифлян. Попал этот документ и за границу, он был опубликован в газете «Царский Вестник», выходившей в Белграде. Архиеп.Серафим пытался из ссылки оказывать влияние на положение в Ярославской епархии. Так, в феврале 1929 Владыка отправил ярославскому викарию еп. Романово-Борисоглебскому Вениамину открытку, в которой сообщал, что окончательно отделился от митр.Сергия, выступил вновь Заместителем Патриаршего Местоблюстителя и даже передал заместительство митр. Ленинградскому Иосифу (от которого в своё время его и принял).[18] 27 февраля 1929 Архиеп.Серафим был арестован, приговорён постановлением КОГПУ к 5 годам лагерей и отправлен на Соловки.
В самой Ярославской епархии немногие иосифлянские приходы весной и летом 1928 окормлял еп. Серпуховский Максим (Жижиленко). В конце 1928 — начале 1929 число истинно-православных в епархии значительно увеличилось. После смерти Митр.Агафангела новым митрополитом Ярославским был назначен член сергианского Синода Павел (Борисовский). Он ввёл в храмах поминание советской власти и митр.Сергия, что вызвало возмущение верующих. Архиеп.Варлаам (Ряшенцев) сначала исполнял обязанности помощника митр.Павла по управлению епархией, но в дальнейшем под влиянием паствы его позиция изменилась. Так, 8 ноября Владыке было отправлено написанное В.П.Розовым обращение группы мирян, в котором говорилось:
«Зная вашу стойкость, мы и обращаемся к вам с просьбой продолжить дело митрополита Агафангела. Не успел приехать сюда архиепископ Павел, как уже начал вводить новшества, он начинает вводить публичное поминание митр.Сергия, Иуды Нижегородского. Это возмутительнейшее явление происходит и тогда, когда и вы с ним служите. Вы великолепно знаете настроения ярославцев по этому вопросу. Почему вы молчите? Мы просим прекратить публичное поминание в ярославских храмах "полукрасного" митрополита Сергия. Это голос верующего народа».
Основная часть духовенства крупнейших городов епархии: Ярославля, Ростова, Рыбинска, — объявила бойкот митр.Павлу, и в канун нового 1929 Архиеп.Варлаам также отказался от сослужения с ним, вскоре возглавив иосифлян епархии. 20 января Владыка отправил резкое письмо Заместителю Местоблюстителя:
«Вы указываете нам, что и Патриарх Тихон вводил моление за власть: вводил, но не настаивал. Вы же настаиваете. Из-за этого люди стали даже уходить в раскол, считая за грех молиться за власть, уничтожающую религию. Неужели молиться для того, чтобы свои смутились, а люди глумились?»[19]
Архиеп.Варлаам, не единственный из архиереев епархии, в начале 1929 вновь отделился от митр.Сергия. Его примеру последовал находившийся в казахстанской ссылке еп. Рыбинский Вениамин (Воскресенский), который 16 июня писал благочинному храмов Ярославля о Флегонту Понгильскому:
Митрополит Сергий совершил опыт, беспримерный в истории Церкви — опыт соприкосновения двух взаимоотрицающих стихий — царства Божия и царства Безбожия, царства Христа и царства Антихриста. Митрополит Сергий всегда отличался известной гибкостью своего ума. Здесь он перешёл меру и стал её жертвой... Безбожная родина уже не священная родина. Для христианина она перестаёт быть родиной...»
Еп.Вениамин и в дальнейшем вёл переписку с духовенством и мирянами своей епархии. Член епархиального совета В.П.Розов в письме от 5 сентября 1929 сообщал ему: «Ввиду того, что идейная борьба не даёт желаемых для них результатов, принимают административные меры борьбы, идёт массовое закрытие храмов, осквернение святынь, глумление над духовенством... Верю, что должно же быть торжество добра над злом. Возможно, это и не скоро, но должно быть...»[20]
Ярославские непоминающие быстро установили отношения с ленинградскими истинно-православными, их деятельность особенно активизировалась с весны 1929. Широко пропагандировался лозунг: «Верующий гражданин не может безбожную родину считать своей родиной и тем паче радоваться её успехам». Крупный инцидент произошёл 15 апреля в Рыбинске при передаче, по решению властей, иосифлянской Георгиевской церкви обновленцам. Толпа верующих, собравшихся «постоять за дело Божие», избила милиционеров и обновленческого священника.
Примерно тогда же истинно-православные организовали крестный ход в Ярославле. Кроме того, они произносили бичующие власть проповеди, писали осуждающие послания к митр.Сергию (в том числе прот.Александр Новоденский), организовывали сестричества, распространяли иосифлянскую литературу, устраивали сборы для ссыльного духовенства и т.п. В этот период к Истинно-Православной Церкви принадлежало несколько десятков приходов епархии: Богородицкая, Сретенская, Власьевская, Туговская, Иоанно-Богословская церкви в Ярославле, Воскресенский, Крестовоздвиженский соборы, Лазаревская, Казанская, Покровская церкви в Тутаеве, многие храмы в Ростове, Рыбинске, Угличе, Переславле-Залесском и т.д.
Вл.Варлаам (Ряшенцев) распространил своё влияние также на север Владимирской и юг Костромской епархий. Во Владимирской епархии иосифлянскими стали церкви в с.Романово Суздальского района (настоятель — о.Иларион Шишкин) и в с.Финогор Гаврило-Посадского района (настоятель — о.Сергий Измалков). Оба священника с лета 1928 переписывались с архиеп. Гдовским Димитрием. Их посланцы ездили в Ленинград, причём сначала заезжали к московской монахине Иулиании (Кебенковой), жившей при иосифлянской церкви «Никола Большой Крест», и получали от неё сопроводительные письма к Вл.Димитрию. Интересно, что иосифляне Юрьев-Польского района распространяли не только литературу, полученную из Ленинграда, но и собственные произведения, например, написанное 28 октября 1929 следующее стихотворение:
Дьявола антихристова рвань Мы же содействующу Христу Враг не дремлет. Но и гибель врага |
В сентябре 1929 — феврале 1930 в Ярославской епархии прошли массовые аресты. Были сфабрикованы два дела церковно-монархической организации «Истинное православие». По первому из них прошло 30 священнослужителей: Архиеп.Варлаам (Ряшенцев), арестованный 7 сентября, архимандрит Сергий (Озеров), иеромонахи Аггей (Глазунов), Алексий (Голубев), протоиереи Михаил Голиков, Сергий Лилеев, Александр Новоденский, Василий Поройков, протодиакон Иоанн Сальников, 15 священников, одна монахиня, четыре диакона, а также семь мирян. Обвинительное заключение было составлено 8 ноября 1929, постановлением Коллегии ОГПУ от 3 января 1930 они были приговорены к различным срокам заключения в лагерь и ссылки. Архиеп.Варлаам был осуждён на 3 года и отправлен в Котласский лагерь. Там он 20 мая 1931 вновь был приговорён Коллегией ОГПУ к 10 годам лишения свободы.[22] По второму делу проходило 19 священнослужителей: игум.Корнилий (Алексеев) — келейник Архиеп.Варлаама, священники Димитрий Смирнов, Сергий Казанский, Александр Кудрявцев, Иоанн Милославов, Николай Миров, Михаил Невский, диакон Сергий Дьяконов и другие. Они были арестованы 31 января — 2 февраля 1930 по обвинению в попытке создания «развитой контрреволюционной организации». Так, о.Феодор Секиотов был обвинён в принадлежности к «контрреволюционной группе церковников, которые после ареста в сентябре 1929 года антисоветской церковной верхушки в г.Ярославле во главе с епископом Ряшенцевым... путём переписки и личных посещений установили между собой контакт по руководству церковными организациями в Ярославской епархии, организовав из себя как бы нелегальное епархиальное управление, имея целью обезличить епархиального архиерея Павла Борисовского... как стоящего на Сергиевской платформе в духе лояльности к Соввласти». Постановлением Тройки при ПП ОГПУ по Ивановской промышленной области от 2 марта 1930 арестованные приговорены к 3-5 годам лагерей или ссылке в Северный край.[23]
В 1930 ярославских иосифлян окормлял живший в Ленинграде еп. Копорский Сергий (Дружинин). В это время он рукоположил во иеромонаха иеродиакона Алексеевского монастыря Углича Геннадия (Крылова).[24] Иеромон.Геннадий и другие насельники монастыря были арестованы 22 февраля 1931. В обвинительном заключении говорилось, что монастырь играл роль иосифлянского центра в городе и что «антисоветская группа церковников в г.Угличе сформировалась в конце 1927 года после опубликования митрополитом Сергием декларации о лояльности к советской власти. Инициатором её создания был Архиеп.Серафим (Самойлович), убывший в 1928 году в ссылку. Группа установила нелегальные связи с Ленинградским центром истинно-православной церкви».[25] Постановлением КОГПУ (от 6 июня 1931) угличские иосифляне были приговорены к 5 годам лагерей или ссылке в Северный край.
В марте 1932 был освобождён из лагеря и сослан на 3 года в Северный край Архиеп.Серафим (Самойлович). Согласно воспоминаниям очевидцев, «он слабел телесно, но духом был твёрд. Он считал, что в эпоху гонений не должно быть централизованного Церковного Управления. Епископ должен управлять сам своей епархией; в ссылке он возглавляет тайную Церковь, где проживает, ставит тайных священников, совершает тайные постриги».[26] Владыка писал своим бывшим прихожанам, два года фактически окормляя не только свою паству, но и истинно-православных Вятской епархии. 21 мая 1934 в Архангельске Архиеп.Серафим был вновь арестован по обвинению в создании новой «контрреволюционной организации сторонников истинно-православной церкви» на территории Ярославской области.[27]
По этому делу проходила большая группа, в том числе известный свящ.Евлампий Едемский-Своеземцев, освобождённый в сентябре 1933 из лагеря. В октябре он ездил в Красноярск, встречался там с митр. Казанским Кириллом (Смирновым), а затем посетил Павлов Посад, Рыбинск, Ярославль. 3 мая о.Евлампий был арестован в Ярославле, обвинён в том, что «будучи связан с лидерами всесоюзной контрреволюционной “церковно-монархической организации ИПЦ”, выдвинул перед членами организации задачу созыва церковного собора и перехода на служение в нелегальных церквах». Постановлением Коллегии ОГПУ от 1 июня 1934 Архиеп.Серафим был приговорён к 5 годам заключения в лагерь, о.Евлампий — к 3 годам лишения свободы.[28] Отбывая наказание в Сусловском отделении Сиблага НКВД, архиеп.Угличский был обвинён в проведении антисоветской агитации среди заключённых, приговорён к высшей мере и расстрелян 4 ноября 1937.
Архиеп.Варлаам (Ряшенцев) в 1933 был освобождён из лагеря и отправлен в ссылку в Северный край. Он также поддерживал отношения со своей паствой, в частности с нелегальной монашеской общиной в Нерехте Костромской епархии.[29] Владыка был вновь арестован в июле 1941 в Вологде и 26 августа 1941 Вологодским областным судом приговорён к расстрелу. Постановлением Президиума Верховного Совета СССР от 25 ноября 1941 высшая мера заменена 10 годами лишения свободы. Архиепископ скончался 20 февраля 1942 в тюрьме Вологды.[30]
Несколько дел против ярославских истинно-православных было возбуждено во второй половине 1930-х. Так, 25 апреля 1936 был арестован ростовский протоиерей Василий Поройков по обвинению в том, что являлся активным участником группы ИПЦ, поддерживал связи с «контрреволюционной ссылкой и оказывал ей материальную помощь», распространял антисоветские рукописи Митр.Иосифа. О.Василий был приговорён постановлением ОСО при НКВД СССР к 3 годам лагерей.[31]
26 октября 1937 в четвёртый раз был арестован живший в д.Гнильево Борисоглебского района прот.Сергий Лилеев по обвинению в создании в своей квартире тайной домашней церкви, «подготовке массового антисоветского выступления верующих крестьян в Леховском сельсовете». О.Сергий был приговорён к высшей мере наказания и 4 ноября 1937 расстрелян.[32]
10 мая 1938 в Ярославле и Рыбинском районе по обвинению в участии в антисоветской церковно-монархической организации были арестованы три священника: о.Федосий Иванов, о.Александр Виноградов и о.Димитрий Смирнов, проходивший по иосифлянскому делу 1930. Постановлением ОСО при НКВД СССР от 26 сентября 1938 они были осуждены. А 28 октября 1940 в Тутаевском районе был арестован о.Николай Понгильский, в своё время осуждённый вместе с Архиеп.Варлаамом (Ряшенцевым) и в 1935 вернувшийся в епархию. Он был обвинён в антисоветской агитации и приговорён к 10 годам лагерей. О.Николай скончался 6 августа 1942 в исправительно-трудовой колонии № 3 Ярославля.[33]
Кроме того, известно, что в начале войны в Ярославле нелегально жил Архиеп.Василий (Преображенский). Он совершал тайные богослужения, был арестован в ноябре 1943 и выслан в Уссурийский край.[34]
С ярославскими истинно-православными было тесно связано большинство их единомышленников в Костромской епархии. В 1928-1929 центром иосифлянской активности здесь был Кинешемский район. В самой Кинешме иосифлянским был собор (настоятель — о.Константин Разумов). Вблизи города жил на покое истинно-православный еп. Ветлужский Николай (Голубев). Он поддерживал отношения с Архиеп.Варлаамом (Ряшенцевым). Известные иосифлянские храмы в соседних населенных пунктах: Сретенская в Юрьевце (настоятель — о.Иоанн Нарбеков), в с.Марвино (иеромон.Алексий Голубев), в с.Воскресенское Кинешемского района (о.Иоанн Румянцев), с.Ширяево, с.Николо-Бережки (о.Михаил Успенский), с.Николо-Корба Семёновского района (о.Александр Яковлев).
Следует отметить, что Еп.Николай (Голубев) и еп. Кинешемский Василий (Преображенский) ещё в начале 1928 отделились от митр.Сергия, присоединившись к известному заявлению архиереев ярославской группы (от 6 февраля). Вскоре Еп.Василий был арестован и сослан, а Еп.Николай ездил в Ленинград и получил от Архиеп.Димитрия разрешение на организацию своей епархии. При обыске у Владыки было изъято следующее удостоверение:
«Предъявитель сего епископ Николай Голубев, бывший Ветлужский, ныне состоящий на покое, принадлежит к Православной Церкви, возглавляемой митрополитом Петром, и состоит в каноническом общении с митрополитом Иосифом. Временно управляющий Ленинградской епархией архиепископ Димитрий Гдовский. 1 июня 1929 г.» Почти у всех арестованных непоминающих священников Кинешемского района на обысках были изъяты тексты отречений: «Я, ниже подписавшийся, убедившись в отступлении от духа Православного христианства митрополита Сергия, прерываю с ним всякое общение и вступаю в таковое с Церковью, управляемой митрополитами Петром и Иосифом. Желаю состоять со вверенной мне паствою под духовным руководством епископа Николая». Ближайшим помощником Владыки являлся бывший викторианин, в августе 1928 приехавший из Вятки о.Александр Яковлев. В материалах следственного дела сказано, что Еп.Николай за богослужением ввёл формулу поминовения «О страждущих заключённых митрополитах и епископах Петре, Иосифе, Василии и других», а во время проповедей неоднократно говорил верующим: «Как гражданин лоялен к советской власти, но как верующий не могу признать таковую, как разрушающую религию». При обыске у него были изъяты тексты двух молитв, полученных от Еп.Василия и Архиеп.Димитрия. В одной из них говорилось: «Даждь Господи, Церковь Российскую правити. Злые волки далече отогнати и козни их сокрушити. Подаждь всем, иже во власти суть разум и страх твой, сохрани люди твоя от тлетворных учений, ереси и неверия».
Все указанные кинешемские священнослужители были арестованы 7 сентября 1929, они проходили по делу Ярославской церковно-монархической организации «Истинное Православие» и были осуждены постановлением Коллегии ОГПУ от 3 января 1930.
Иеромон.Алексий Голубев и священники о.Константин Разумов, о.Иоанн Румянцев, о.Михаил Успенский приговорены к 3 годам лагерей, о.Александр Яковлев — к 5 годам, о.Иоанн Нарбеков — к 3 годам ссылки в Северный край, Еп.Николай (Голубев) ко времени вынесения приговора скончался [35].
13 ноября 1933 в Кострому переехал из Вязьмы еп. Днепропетровский Макарий (Кармазин). Это был известный архиерей, управлявший Киевской епархией до высылки с Украины в 1927. Он жил в с.Селище на окраине Костромы, устроил на своей квартире тайную церковь и вскоре возглавил общину, в которую вошли благочинный костромских церквей о.Павел Острогорский, три монахини и несколько мирян, в том числе высланный из Ленинграда проф. Н.И.Серебрянский.
В начале мая 1934 Еп.Макарий получил указ от Архиеп.Серафима (Самойловича),* в котором Еп.Макарию предлагалось принять управление Днепропетровской епархией, кроме того, его приглашали приехать в Архангельск на совещание. От поездки епископ отказался, но в письменном ответе заверил, что будет твёрдо «проводить свою работу в деле создания в России свободной истинно-православной церкви». В конце мая Архиеп.Серафим был арестован, и его секретарь прот.Николай Пискановский предложил Еп.Макарию (Кармазину) принять руководство общинами ИПЦ в Вятской, Ярославской, Костромской и Владимирской епархиях. Еп.Макарий был арестован 30 сентября 1934 в поезде Кострома-Москва и вместе с о.Павлом Острогорским и мирянками Р.А.Ржевской и М.И.Сегеркранц осуждён Особым совещанием НКВД по делу костромской группы ИПЦ [36].
* Архиеп.Серафим после высылки Митр.Иосифа в Казахстан вновь рассматривал себя в качестве Заместителя Патриаршего Местоблюстителя.
С 1935 иосифлян на юго-западе Костромской епархии возглавил тайный еп. Макарьевский Феомепт (Иванов). К сожалению, о его деятельности известно очень мало.
На востоке епархии сильно ощущалось влияние викториан. Священник Николай Заварин в 1926-1930 служил в церкви с.Леденское Вохомского района, в начале 1928 присоединился к викторианскому движению, а в 1930 был арестован и приговорён к 2 годам лишения свободы и 3 годам высылки. После освобождения о.Николай с июня 1934 стал служить в храме с.Заветлужье Пыщугского района (прежде сергианский, приход отделился от Патриаршей Церкви).
15 ноября 1934 о.Николай Заварин от имени церковного совета послал резкое письмо местному благочинному о.Николаю и еп.Неофиту: «Вы считаете нас раскольниками, отделившимися от единства церковного. Правда ли это? Отвечаю: нет... Мы только воздерживаемся признать православной ориентацию, образовавшуюся вследствие раздора, внесённого митр.Сергием, и им возглавляемую... Не знаю, какого мнения о м.Сергии сейчас местобл. Митр.Пётр, но знаю, что в 1930 г. он был против него. Я лично читал его письмо к арх.Димитрию, где м.Пётр отрицательно отзывался о м.Сергии и его действиях, называя их прикрытым обновленчеством, и советовал православных чад воздержаться от признания Сергия. В заключение скажу, что думаю лично: вся ориентация Сергиевская держится только на обмане и страхе, и горе тем руководителям, которые держат массы в обмане до времени, в конце концов ведь узнают правду все верующие, когда явится из ссылки Митр.Пётр, а тогда что? Да, вот ещё вопрос: скажите, чем объяснить, что срок ссылки м.Петра удвоен? Не содействием ли Сергиевым? Таков, по крайней мере, голос всех пастырей и архиереев, находящихся в ссылке в Архангельске».[37]
3 марта 1935 о.Николай Заварин был арестован, в постановлении на арест говорилось: «Являясь священником Заветлужской церкви Викторовской ориентации настроен крайне антисоветски... О существовавшей власти среди верующих отзывался как о власти сатанинской, с которой необходимо бороться, т.к. она идёт против церкви, о колхозах говорил, что это нашествие антихриста и что кто идёт в колхозы — тот предаётся антихристу... единичные случаи недостатков со стороны отдельных советских активистов... использовал... для подготовки массового выступления верующих против советской власти».[38] Постановлением ОСО при НКВД СССР от 21 июня 1935 о.Николай был приговорён к 3 годам лагерей и отправлен в Караганду. Храм был закрыт.
Интересно, что в том же 1935 в Костромской епархии были священнослужители, которые отделялись от митр.Сергия. Так, настоятель церкви с.Сидоровское Красносельского района о.Александр Богославский прервал с ним молитвенно-каноническое общение и стал осуждать Декларацию 1927, служил на дому. О.Александр был арестован 24 декабря 1941. Постановлением Военного Трибунала войск НКВД Ярославской области от 10 апреля 1942 он был приговорён к высшей мере наказания и 14 мая расстрелян.[39]
Если на юге и в центральной части России влияние ленинградских иосифлян нередко ощущалось опосредованно, то на северо-западе страны оно полностью доминировало.
Первоначально особенно активно иосифляне проявили себя в Никольске Великоустюжской епархии. Осенью 1927 еп. Никольский Иерофей (Афоник), занимавший эту кафедру с августа 1924, обратился к митр.Сергию с посланием, убеждая его сойти с гибельного пути компромиссов и оставаться верным традициям Патриаршего Местоблюстителя Петра и самого Патр.Тихона. Однако в ответ митр. Нижегородский уволил Вл.Иерофея на покой с разрешением на «служение только в одном храме и известном месте исключительно для себя».[40]
Считая, что митр.Сергий предаёт интересы церкви, еп. Никольский не подчинился ему и, спросив благословения Митр.Иосифа, 12/25 января 1928 отделился от Заместителя Патриаршего Местоблюстителя со своей паствой, сообщив об этом в Синод письмом: «Я заявляю 10/23 янв. с.г. епископу Софронию, назначенному на В.-Устюжскую кафедру от Синода, что моя Никольская паства и духовенство, кроме соборного причта, отвергнутого народом, не могут принять его, т.к. отложились от Сергия и от Синода. А с другой стороны я сообщил Митр.Иосифу, что канонически присоединяю к нему духовенство и мирян Велико-Устюжской епархии, по благословению Владыки Иринарха, законным заместителем которого являюсь я в настоящее время по всей В.-Устюжской епархии... 12/25 января 1928 года получил ответ Митр.Иосифа (Ростов Ярос.): “Управляйтесь самостоятельно. Наше оправдание: верность Митр.Петру. Иосиф”».[41] Митр.Иосиф проявил большое внимание к событиям в Никольске, в январе он отправил туда послание, дал согласие на хиротонию игум.Антония в сан епископа для Великоустюжской епархии.[42]
Кроме того, в начале 1928 Еп.Иерофей (Афоник) ездил в Ленинград и встречался с еп. Гдовским Димитрием. В своей епархии Еп.Иерофей пользовался большой любовью. Он неустанно служил, проповедовал и очень часто ездил по приходам. Подавляющее большинство верующих и духовенства Никольска, узнав о разрыве своего Владыки с митр.Сергием, пошли за ним.
В ответ Заместитель Патриаршего Местоблюстителя и его Синод 10 февраля приняли постановление «о раздорнической деятельности» Митр.Иосифа и Еп.Иерофея (Афоника).[43] 11 апреля другим постановлением еп. Никольский был предан суду православных архиереев с запрещением в священнослужении впредь до раскаяния.[44]
В Великий Устюг митр.Сергий прислал назначенного им еп.Софрония, который, собрав духовенство, убеждал подчиниться Заместителю Местоблюстителя, поминать его имя и отказаться от «непокорного Иерофея».[45] Однако большинство духовенства и верующих остались верны своему Владыке. Еп.Иерофея неоднократно вызывали в ОГПУ, угрожали арестом и ссылкой. Владыка заявлял, что беседы в ОГПУ доказывают связь митр.Сергия с советской властью.[46]
В день праздника Св.Георгия Победоносца, 23 апреля / 6 мая 1928, Еп.Иерофей поехал служить в одно из сёл вблизи Никольска. Его сопровождал только подросток-келейник. После литургии Владыка произнёс проповедь, в которой сказал, что «предчувствует приближение испытаний», и пошёл отдыхать. Последовавшие за тем события подробно освещают воспоминания очевидца, записанные 10 марта 1930: «Внезапно в село нагрянули на подводах агенты ГПУ и, подъехавши к церкви, стали добиваться, где епископ Иерофей. Взволнованный народ, однако, не выдавал места пребывания Владыки, говоря, что его в селе нет, но выходивший в этот момент из церкви мальчик-келейник преосвященного был замечен и арестован. Испуганный угрозами мальчик (16 лет) растерялся и указал избу, где был епископ, куда и устремились агенты ГПУ. В это время народ стал собираться, по селу прошла весть, что Владыку арестуют, и народ не скрывал своего волнения. Когда Владыка был арестован и выведен на улицу, народ бросился к нему, со слезами прося о благословении. Испуганные агенты ГПУ, боясь эксцессов, стали требовать, чтобы народ разошёлся, и наконец обратились с требованием и к самому преосвященному, чтобы он убедил народ разойтись. Владыка согласился, но просил разрешения благословить подходивших людей. Агенты ГПУ возражали и явно беспокоились, видя возбуждение народа. Наконец они решили усадить Владыку на подводу и везти через толпу, однако толпа не расступилась, требуя, чтобы позволили Владыке благословить. Крики и угрозы агентов ГПУ на народ не действовали — лошади подводы не могли ступать — народ, рыдая, преграждал дорогу. Тогда внезапно раздались выстрелы, преосвященный упал, тяжело раненный — народ стал разбегаться».[47]
Раненого епископа привезли в Никольск, где в больнице ему сделали операцию. Не приходя в сознание, он в ту же ночь скончался. Все хлопоты и ходатайства о выдаче тела были безрезультатны. В тот же день в Никольске и ближайших сёлах были проведены аресты, а затем высылки. Выслали на 3 года в Марийскую область и келейника покойного Владыки.
Паству Еп.Иерофея с лета 1928 стал окормлять тайный еп. Вытегорский Модест (Васильков). Он же возглавил с 1930 и паству другого известного иосифлянского Владыки — еп. Каргопольского Василия (Докторова), викария Архангельской епархии.[48]
После выхода Декларации 1927 Еп.Василий (Докторов) стал непоминающим и 19 мая 1928 был смещён со своей кафедры. Посланный в Пинегу, он не поехал туда, а переехал жить в Ленинград. В конце 1928 Еп.Василий перешёл к иосифлянам и увлёк за собой часть духовенства и верующих Каргопольского окр. В ноябре 1929 Митр.Иосиф благословил его на управление епархией от своего имени.
Вл.Василий постригал в тайное монашество в Моисеевской церкви на Пороховых. Он был арестован 7 декабря 1930 и постановлением КОГПУ от 8 октября 1931 приговорён к 5 годам лагерей. В заключении Еп.Василий находился в Ярославском политизоляторе, затем на Соловках. После освобождения он поселился в Мариуполе, где в 1938 был вновь арестован и расстрелян.[49]
В Череповецкой епархии, в местечке Модно под Устюжной, находился Никольский Моденский монастырь, где в 1927 и 1928 жил на положении административно ссыльного Митр.Иосиф. В обители было три храма: два в ограде монастыря и Спасо-Преображенская церковь. Служить в монастырских храмах ему позволяли только по великим праздникам, хотя в целом надзор был не очень строгим и существенно не ограничивал жизнь его и обители. Летом добраться до Модно можно было лишь на пароходе, тем не менее Митр.Иосифа постоянно посещали почитатели со всех концов страны, родственники, духовные дети; увозили с собой письма, разъяснения и архипастырские советы. Но в сентябре 1929 храмы, находившиеся в ограде монастыря, были закрыты, «у всех монашествующих насельников была отобрана подписка о том, чтобы они убирались с территории монастыря на расстояние не ближе 40 верст... им не позволили даже войти в храм, взять личные вещи и огородные овощи».[50]
Монахи были привлечены к суду по обвинению в «эксплуатации труда» женщин, обслуживавших их, и укрытии доходов от обложения налогами. Вся эта акция даже по советским меркам была проведена незаконно. 11 августа 1930 Президиумом Леноблисполкома было принято официальное решение о закрытии двух храмов монастыря. Около тысячи прихожан из окрестных сёл пытались отстоять их, но действующей оставили (и то временно) лишь Спасо-Преображенскую церковь за оградой обители. Сам Митр.Иосиф был арестован 12 сентября 1930, переведен сначала в ленинградскую тюрьму, а затем в Москву, и по делу «Всесоюзного центра “Истинное православие”» 3 сентября 1931 приговорён к 5 годам ссылки в Казахстан.[51]
В Новгородской епархии в декабре 1927 — январе 1928 отделились от митр.Сергия Спасо-Преображенская церковь в Новгороде и несколько сельских приходов: в Велебнице, Уторгоше — во главе с иеромон.Варсонофием (Кузьминым), в Маковицах (настоятель мон.Макарий (Клишин), в Перекомском монастыре община во главе с архим.Сергием (Андреевым). В 1930 архим.Сергий на допросе показал: «После получения письма от митр.Сергия, где говорилось молиться за страну и власть... при обсуждении это письмо не приняли и вынесли постановление этот вопрос поставить на обсуждение мирян. Миряне согласились с нашим решением, и я поехал в Ленинград к Димитрию приписаться под его управлением».[52]
На первом массовом процессе над истинно-православными в Ленинградской области (август 1930) вместе с Архиеп.Димитрием, прот.Василием Верюжским и прот.Димитрием Кратировым, курировавшим по поручению Вл.Димитрия новгородских иосифлян, проходило семь монашествующих Новгородской епархии: архим.Сергий (Андреев), иеромонахи Николай (Степанов), Варсонофий (Кузьмин), монахи Серафим (Суздальцев), Макарий (Клишин), Владимир (Кожанов), иеродиак. Иоанн (Семёнов) и пять мирян. Они были арестованы 25 декабря 1929 — 6 января 1930 и по постановлению КОГПУ от 3 августа 1930 приговорены к 5-10 годам лагерей.[53]
В середине 1930-х в Новгородском и Боровичском округах поселилось много сосланных после освобождения из лагерей ленинградских иосифлян: протоиереи Викторин Добронравов, Димитрий Кратиров, священники Пётр Белавский, Сергий Никольский, миряне С.А.Аскольдов, И.М.Андриевский и другие. Священнослужители стали служить тайно.[54]
В Псковской епархии отделившиеся от митр.Сергия приходы находились в основном на её севере, вблизи границы с Ленинградом, или на юге, недалеко от Белоруссии. Особенно много их было в Гдовском районе, в сёлах Посолодино, Бараново, Вшели, Мышиная Гора. Видимо, сказывалось то, что Вл.Димитрий носил титул архиепископа Гдовского и уделял много внимания этому региону. В материалах следственного дела 1929-1930 Входо-Иерусалимская церковь в с.Посолодино даже была названа в числе 19 важнейших иосифлянских храмов Ленинградской области. Её настоятелем служил прот.Алексий Вознесенский, обвинённый в «активной агитации в пользу истинного православия в деревне и округе».[55] Другую общину возглавил о.Иоанн Лебедев, служивший в церкви с.Опоки. После запрещения, наложенного еп. Псковским Феофаном, он перешёл к Архиеп.Димитрию и уехал служить в с.Вшели. Настоятелем же храма с.Мышиная Гора в 1929-1932 был прот.Евгений Гордиенко, возглавивший затем общину последней иосифлянской церкви Ленинграда (Св.Троицы в Лесном).[56] В Новоржевском районе в ноябре 1930 на официальном учёте ещё числился, помимо одного автокефального (вероятно, андреевского), и дмитровский храм Покрова Пресвятой Богородицы с.Барута, который вмещал 80 человек, но его средняя посещаемость составляла около 100.[57]
С 1928 указанные церкви окормлял тайный иосифлянский еп. Псковский Иоанн (Ложков), бывший насельник Троице-Сергиевой пустыни под Ленинградом, друг Еп.Сергия (Дружинина). Он не был арестован и служил тайно вплоть до своей кончины 3 декабря 1945.[58]
Большинство псковских иосифлян погибли в лагерях. Так, 8 декабря 1929 был арестован иеромон.Гавриил (Владимиров), служивший по кладбищам и домам в Опочкинском районе. Он собирал подписи верующих на постройку храма. Иеромон.Гавриил был приговорён постановлением КОГПУ от 3 августа 1930 к 10 годам лагерей и скончался в заключении. По этому же делу были осуждены и четверо истинно-православных мирян Порховского и Дновского районов. Монахиня Псковского Вознесенского монастыря Мария (Степанова) арестована в ноябре 1930, а 8 октября 1931 приговорена к заключению в лагерь.[59] Настоятель иосифлянского храма с.Надбино иеромон.Феодор (Козлов) был арестован и постановлением КОГПУ от 22 апреля 1931 приговорён к 3 годам заключения.[60]
В Коми-Зырянской автономной области, входившей в состав Северного края, в 1930-е жили десятки иосифлянских священнослужителей. Например, иеромон.Авель (Пригородов), осуждённый 27 февраля 1930 по делу организации «Истинное Православие» в Краснодарском крае, в 1930 жил в с.Усть-Цильма.[61] В области отбывали ссылку и истинно-православные архиереи: Еп.Виктор (Островидов), Еп.Стефан (Бех), тайный епископ Иннокентий (Шишкин). Даже в советской литературе упоминалось, что из шести групп истинно-православных христиан, выявленных в конце 1940-х в Коми АССР, одна — в Сыктывкаре и пригородной деревне Чит — сложилась в конце 1940-х «на базе осколков ИПЦ» (то есть иосифлян) из местных жителей, «бывших церковников, монашек и т.д.»[62]
В качестве примера можно привести также дело «Священной дружины» 1937.* Согласно версии следствия, в Сыктывкаре и с.Кочпон в 1934-1937 активно действовала антисоветская организация, носящая название «Священная дружина» и состоявшая в основном из ссыльного духовенства. Возглавлял её Еп.Герман (Ряшенцев). Существуют свидетельства, что он одно время разделял позицию своего брата — иосифлянского Архиеп.Варлаама (Ряшенцева) — и, в частности, в июне 1928 не принял назначение епископом Вязниковским викарием Владимирской епархии от Заместителя Местоблюстителя митр.Сергия.[63] 14 декабря 1928 Вл.Герман был арестован и последующие девять лет находился в лагерях и ссылках.
* Пять томов дела хранятся в Архиве Министерства безопасности Республики Коми.
Следственные органы включили в состав будто бы существовавшей организации священнослужителей и мирян самых разных церковных направлений — и сергиан, и представителей различных течений непоминающих. Так, киевские иеромонахи Михаил (Любимов) и Иоанн (Смурыгин) принадлежали к группе «украинцев», возглавляемой схиархп.Антонием (Абашидзе), а Р.Н.Амосов был близок к руководителю «даниловцев» Архиеп.Феодору (Поздеевскому). По делу проходили и ранее жившие в Ленинграде А.Ф.Штович, А.И.Варун-Секрет и т.д. Они были арестованы 24 февраля — 4 марта 1937, 24 мая было составлено обвинительное заключение на 13 человек.
Постановлением Тройки УНКВД Коми АССР от 13 сентября 1937 все обвиняемые были приговорены к высшей мере наказания, а 15 сентября расстреляны.[64]
О6 иосифлянском движении в конце 1920-х — начале 1930-х в других регионах России пока известно немного.
Относительно Сибири имеются лишь сведения об общине во главе с архим.Неофитом в Красноярске. Однако известно, что в 1929 на официальном учёте в Сибирском крае, помимо 2170 сергианских, обновленческих, григорианских, состояло и 50 приходов «автокефалистов» (вероятно, принадлежащих к различным течениям непоминающих). Отдельные приходы были и на Урале.[65] В Туруханском крае под Дудинкой в 1928 — нач.1930-х жили ссыльные воронежские иосифляне протоиереи Илия Пироженко и Пётр Новосельцев. Проезжая к месту ссылки, они встретились в Енисейске с Митр.Кириллом. О6 этой встрече протоиереи сообщили в своем письме в Воронеж: «Очень ободрил он нас... благословил нас иконками, разрешил служить литургию, если подыщется подходящая комната, дал нам св.мира... Он вне молитвенного общения с митр.Сергием и одобряет и благословляет наших Воронежских, вас и всех верных... Повидали мы и Преосвященного Николая Владимирского с его двумя “викариями”: у этого старца полное единомыслие с Митр.Кириллом... Да, большие люди, великие христиане».[66]
В Башкирии среди противников митр.Сергия полностью доминировали андреевцы. Несмотря на репрессии, даже в 1932 в республике ещё было 30 приходов под управлением Еп.Иова (Гречишкина), представлявшего Архиеп.Андрея (Ухтомского). Однако в Уфе существовали и два чисто иосифлянских храма, настоятели которых не во всём сходились с андреевцами и отошли к Митр.Иосифу.[67] Были иосифляне и в других районах Башкирии. В мае-августе 1931 в республике были проведены аресты по делу филиала «Всесоюзного центра ИПЦ». Он якобы был создан вскоре после поездки в мае 1929 непоминающего еп. Стерлитамакского Вениамина (Троицкого) в Оренбург по приглашению мон.Лидии (Першаковой). Вернувшись в епархию, Владыка возглавил группу истинно-православных священников. В неё входили священники Пётр Огородников, Варфоломеев, Палабов, настоятель церкви с.Михайловка о.Сергий Колесников, о.Николай Лавров из храма с.Варварино, о.Михаил Перов из церкви с.Богородского и другие. После ареста Еп.Вениамина важную роль играла бывшая настоятельница Енацкого монастыря в Стерлитамаке игум.Евдокия (Панфёрова) — пророчица и прозорливица, почитаемая многими верующими как «святая Авдотья». В следственном деле содержатся данные, что она разъезжала со своими племянницами по сёлам, призывая не вступать в колхозы, так как они являются «организациями сатаны». В марте 1931 в с.Богородском прихожане выступили против закрытия церкви — была сломана её дверь, сорван с храма вывешенный властями красный флаг и т.д. Сохранились две листовки башкирских иосифлян — «Берегись, совработник» и «Долой соввласть». Летом 1931 прошли массовые аресты истинно-православных в 16 насёленных пунктах, будто бы входивших в Уфимский филиал «Всесоюзного центра ИПЦ». Обвинительное заключение было составлено на 101 человека, в том числе четырёх священников, диакона, игуменью, 13 монахинь, двух торговцев и 80 крестьян (18 из них удалось скрыться). Постановлением КОГПУ от 22 сентября 1931 обвиняемые были приговорены к 5-10 годам лагерей и ссылки.[68]
Ещё 12 ноября 1935 андреевский схиеп. Нижегородский Пётр (Ладыгин) писал проживавшему в Западной Европе еп. Аккерманскому Гавриилу: «В январе 1934 г. я выздоровел и возвратился в Уфу; теперь живу на покое при моей кафедре, в праздники служу раннюю, здесь наши верующие и правящий епископ Руфин митр.Сергия не признают, у нас автокефалия, до собора мы признаём и подчиняемся м.Петру Крутицкому».[69] Массовое уничтожение противников митр.Сергия в республике в 1937-1938 началось с ареста в сентябре 1937 прот.Аркадия Волокитина, жившего тогда в Башкирии. 15 октября он был приговорён к высшей мере наказания и 15 ноября расстрелян.[70]
В Оренбургском округе, входившем с 1928 в Средне-Волжский край, иосифляне появились ещё в конце 1927. Иосифлянами были священники п.Ново-Троицк Симеон Могилёв и Спиридон Палатов, а также иеромон.Тихон (Болмасов) и о.Симон Огородников из с.Ильинки Каширинского района. Они направили в Ленинград двух бывших насельниц Оренбургского женского монастыря Ирину (Гладышеву) и Марию (Чернову), которые встретились с Еп.Димитрием и получили от него послания к пастве. В сентябре 1930 иеромон.Тихон сам посетил Ленинград. Монахини Ирина и Мария ездили также в Киев и подолгу жили там у местных иосифлян. С 16 декабря 1930 по 6 февраля 1931 прошли массовые аресты по делу «Оренбургского филиала Всесоюзной монархической организации Истинно-Православная Церковь». Всего было арестовано 157 человек. Последними — 4 марта — задержаны в Киеве монахини Ирина и Мария. Все арестованные были обвинены в антисоветской, антиколхозной агитации, распространении повстанческих листовок, борьбе с властью против закрытия церквей, неуплате налогов и т.п. В обвинительном заключении говорилось: «Цель данной к-р организации состояла в организации восстания против Советской власти и в восстановлении в СССР монархической власти... В составе к-р организации выявлено 57 антисоветских ячеек, находившихся в различных районах Средне-Волжского края, а также в гг. Оренбурге и Самаре. Члены антисоветских ячеек к-р организации своим влиянием охватывали до 4-х тысяч крестьянских дворов. Опорным пунктом к-р организации являлась оренбургская городская ячейка».[71] Постановлением Тройки при ПП ОГПУ по Средне-Волжскому краю от 26 марта 1931 о.Симеон Могилёв, о.Спиридон Палатов, о.Симон Огородников, о.Тихон Болмасов, монахини Ирина (Гладышева) и Мария (Чернова), а также самарская монахиня Олимпиада (Иванова) и мирянин из п.Ново-Троицк С.С.Мешков были приговорены к высшей мере наказания, все расстреляны в период с 31 марта по 5 апреля. Остальные обвиняемые были приговорены к различным срокам лишения свободы.
Были истинно-православные и в других районах Средне-Волжского края. Весной 1929 о.Николай Модестов, настоятель церкви с.Наумовка Бугурусланского округа, посетил в Твери отца, бывшего правителя канцелярии тверского генерал-губернатора А.Н.Модестова. Под влиянием прот.Александра Левковского он стал иосифлянином. В помощь к нему прибыл о.Владимир Бартоломей, которому удалось прослужить в Наумовке всего две недели. 7 мая при обыске его багажа на ст.Бугульма были изъяты иосифлянские брошюры, листовки, письма. О.Владимир был арестован, около двух месяцев сидел в Бугурусланской тюрьме, затем после освобождения вернулся в Тверь. О.Николай Модестов был арестован 14 мая 1929 и в июле выслан из округа, в 1930 он временно нелегально жил в Самаре.[72]
В центре Средне-Волжского края Самаре непоминающие появились ещё в конце 1927. Представляли их протоиереи Ксенофонт Архангельский и Иоанн Голубев. Вернувшийся из Соловецкого лагеря архиеп. Самарский Анатолий (Грисюк) в беседе с о.Ксенофонтом упрямо доказывал, что отход от митр.Сергия ставит под удар Церковь и верующих. Вскоре еп.Анатолия перевели в Одессу, и в начале 1928 в Самару приехал викарный еп. Бузулукский Сергий (Никольский). Ещё в Бузулуке он прервал отношения с митр.Сергием и издал указ не признавать его прав на управление Московской Патриархией как отошедшего от Церкви к большевикам. Еп.Сергий временно несколько месяцев управлял епархией. В это время только две церкви в Самаре — Ильинская и Вознесенская — признавали Декларацию, остальные же — Воскресенская, Троицкая, Покровская, Петропавловская, Успенская, Всесвятская, Казанский собор и другие — выступили против неё. Еп.Сергий был арестован и осенью 1928 выслан в Уфу. 24 апреля 1930 он был приговорён к высшей мере наказания и 16 мая расстрелян. Петропавловская церковь перешла к обновленцам, а её настоятель прот.Григорий Яиров и священник о.Василий Витевский были 11 декабря 1928 арестованы и осуждены. Борьбу с непоминающими вёл и назначенный митр.Сергием архиеп.Самарский Александр (Трапицын). В результате к концу 1928 осталось всего четыре церкви, не признававших Декларации, — Успенская, Иверская женского монастыря, Рождества Богородицы в пригородном посёлке Новый Оренбург и Покровская, в которую в сентябре перешёл служить из Петропавловского храма о.Ксенофонт Архангельский. О.Ксенофонт пользовался авторитетом среди духовенства и мирян Самары, считался крупным богословом. Весной 1929 он был выслан в Саратов, Покровская церковь в январе 1930 перешла к обновленцам. Священники Иверской церкви, в том числе настоятель о.Пётр Архангельский, были арестованы и высланы в феврале 1930. Опасаясь неизбежного ареста, в мае 1931 покинул Успенский храм его настоятель прот.Иоанн Голубев. Он перешёл на нелегальное положение, а церковь 16 августа 1931 была закрыта, как и храм в п.Новый Оренбург.[73]
Иосифлянская община возникла в Самаре после посещения города в октябре 1927 тайным Еп.Марком (Новосёловым). Она была образована в пригородном железнодорожном рабочем посёлке из прихожан Скорбященской церкви Никольского мужского монастыря. Ещё в сентябре 1927 на заседании приходского совета было решено отвергнуть декларацию митр.Сергия и отделиться от него. Вскоре церковь была закрыта, но значительная часть прихожан во главе с А.Троховым, В.Головкиным, П.Курапцевым и П.Артемьевым образовала незарегистрированную общину иосифлянского направления. В ноябре-декабре Алексей Трохов ездил в Ленинград, встречался с Вл.Димитрием и прот.Феодором Андреевым, получил от них воззвания и брошюру «Что должен знать православный христианин». По просьбе Трохова в декабре 1927 Вл.Димитрий послал в Самару иеромон.Никострата (Лаврешева), который служил тайно. В это время А.Трохов и П.Курапцев посетили прот.Ксенофонта Архангельского, который одобрил их намерение отойти от митр.Сергия, но формально перейти к Митр.Иосифу отказался. Также и насельники закрытого Никольского монастыря — его настоятель архим.Илларий (Овинов), иеромонахи Анфим (Спирин), Тихон, Даниил и другие — отошли от митр.Сергия, соглашались с посланиями истинно-православных архиереев, однако священниками иосифлянской общины они не были. В 1929-1930 эти монахи были арестованы, отправлены в лагеря или высланы. В ноябре 1929 А.Трохов и В.Головкин предложили окормлять их общину григорианскому епископу Порфирию (Вишневскому), негативно относившемуся к Декларации 1927, но и он не согласился.[74]
Не имея своего постоянного священника, самарские иосифляне окормлялись у приезжих. Так, в марте 1929 к ним снова прибыл из Ленинграда иеромон.Никострат (Лаврешёв). Он служил в четырёх тайных домашних церквах, устроенных в рабочем посёлке. В апреле его сменил о.Николай Модестов. Самарские иосифляне на своём собрании решили принять его в качестве постоянного пастыря. А.Трохов поехал в середине мая в Ленинград за благословением Архиеп.Димитрия, благословение было получено, но о.Николай вскоре был арестован и после освобождения (через несколько месяцев) уже не мог служить в Самаре легально. О.Николай Модестов приезжал в город ещё несколько раз, однако, находясь на нелегальном положении, в основном скрывался в сёлах Бугурусланского округа. В 1930-1931 он окормлял сельские общины. Помимо А.Трохова, в Ленинград из Самары трижды — в сентябре и ноябре 1928 и ноябре 1929 — ездила М.Сизоненко. Она отвозила Архиеп.Димитрию письма мон.Олимпиады (Ивановой), близко знавшей Владыку по совместной туркестанской ссылке в 1923-1924. Самарские истинно-православные поддерживали отношения с оренбургскими, поэтому по делу Оренбургского филиала ИПЦ в январе 1931 были арестованы и осуждены А.Трохов, М.Сизоненко и мон.Олимпиада (Иванова).[75]
В Самаре жил ещё один истинно-православный священнослужитель — слепой схимон.Максим (Пелевцев). Он считался старцем-прозорливцем и имел большое влияние на верующих. Ежедневно к нему приезжали за советами и наставлениями десятки крестьян, прежде всего из Бугурусланского, Бузулукского и Оренбургского округов. В протоколе допроса Д.Д.Можанова от 4 января 1932 сказано, что схимон.Максим проповедовал: «Не отдаваться во власть сатаны, верить, крепить веру в Христа-Спасителя, который терпел за нас, а мы терпим за свои грехи, надо... не поддаваться соблазну антихриста. Колхозы — тьма антихриста — они разрушают святость. Колхозы — на испытание нам, грешным». В обвинительном заключении значится, что со схимон.Максимом были тесно связаны его духовные дети — иеромонахи Гурий (Рутчин), Николай (Лагунов-Корнеев), Григорий (Петров), странствовавшие по сёлам Бузулукского, Бугурусланского, Борского и Петровского районов. Они призывали верующих не вступать в колхозы и отвергать антихристову власть. Часто приезжавшие из Оренбурга с ноября 1927 по август 1930 монахини Ирина (Гладышева) и Мария (Чернова) всегда останавливались у схимон.Максима.[76]
Необходимо отметить, что в материалах дела указано, что истинно-православные Самары — М.А.Жмакина, П.П.Никифорова, мон.Анна (Чалых) — в 1927-1931 много раз ездили к проживавшему в с.Дивеево Арзамасского района о.Павлу Боротинскому, одному из самых активных участников «Кочующего Собора» 1928. О.Павел был автором брошюры «Отношение православного христианина к советской власти с точки зрения православного нравоучения» и отличался ещё большей, чем у иосифлян, радикальностью взглядов. Летом 1928 во время встречи в Ленинграде он пытался доказать Еп.Димитрию (Любимову) и прот.Феодору Андрееву, что разоблачения нужно начинать не с митр.Сергия, а с Патр.Тихона и Митр.Петра как «первых начинателей лояльного отношения к советской власти». М.А.Жмакина передавала произведения о.Павла Боротинского о.Ксенофонту Архангельскому, о.Иоанну Голубеву, схимон.Максиму (Пелевцеву) и другим самарским священнослужителям. О.Павел окормлял сестёр Серафимо-Дивеевского монастыря и служил в тайной домовой церкви.[77]
В октябре-ноябре 1931 прошли массовые аресты противников митр.Сергия в Средне-Волжском крае, главным образом в Самаре. Всего было арестовано 97 человек — один епископ, 14 священников, 5 монахов, 29 монахинь и 48 мирян. Они принадлежали к различным группам непоминающих. Так, во время обыска у иосифлянина А.Ф.Пёрышкова была задержана послушница Матрёна Клетухина, андреевка. Она привезла передачи Еп.Аввакуму (Боровкову), находившемуся в то время в самарской тюрьме. Постановлением КОГПУ от 13 апреля 1932 по делу контрреволюционной церковно-монархической организации «Истинные» — филиала всесоюзного центра ИПЦ было осуждёно 80 человек. Причем о.Павел Боротинский был представлен в качестве одного из руководителей этой организации. 5 января 1932 он был этапирован в Москву и осуждён уже по другому делу. Максимальный срок заключения получили протоиереи Ксенофонт Архангельский и Иоанн Голубев — по 10 лет лагерей, остальные — 3 года концлагеря или высылки.[78]
После освобождения из лагерей и ссылок многие непоминающие вернулись в Самарскую (Куйбышевскую) область и затем вновь были арестованы в 1937-1938. Так, 29-30 ноября 1937 были арестованы прот.Пётр Архангельский, о.Василий Витевский и архим.Илларий (Овинов). Они были приговорены к высшей мере наказания и расстреляны в Куйбышеве в период с 16 января по 8 февраля 1938.[79]
На севере Белоруссии, в Витебской епархии, ряд приходов в 1928-1929 окормлял Архиеп.Димитрий. До осени 1929 настоятелем одного из сельских храмов здесь служил прот.Василий Словцов, позднее (в 1931-1932) настоятель церкви Св.Моисея Новгородского на Пороховых — главного иосифлянского храма Ленинграда в то время.[80] Были иосифляне и в Минске.
Но больше всего истинно-православных было на юге Белоруссии, в Гомельской епархии. Один из руководителей киевских иосифлян, о.Димитрий Иванов, в июле 1928, направляясь в Ленинград к Вл.Димитрию, заехал в Гомель. Он взял у прот.Павла Левашова, иеромон.Герасима (Каешко), священника Феодора (Семёнова) и других письменные заявления об их присоединении к иосифлянам. В 1929 прот.Павел Левашов был арестован и сослан. После этого гомельские иосифляне стали обращаться к о.Димитрию Иванову. О.Димитрий Иванов был арестован 15 января 1931, затем прошли аресты в Гомельском округе.[81]
Близость Киева проявлялась и в распространении влияния украинского течения непоминающих на епархию. О6 этом говорится, в частности, в жизнеописании будущего главы одного из направлений Катакомбной Церкви схимитр.Геннадия (Секача), в конце 1920-х служившего священником в кафедральном соборе Мозыря.[82] Некоторые сведения содержатся в следственном деле иеромон.Григория (Павлова), до ареста служившего в соборе Гомеля и сельских храмах округа. Так, в протоколе допроса иеромон.Григория от 28 сентября 1931 сказано: «В марте м-це 1929 г. я получил приход в Гомельском округе Тереловского р-на село “Красная Будда”, где и пробыл до мая м-ца. В июне м-це с/г я собрал группу верующих по своей инициативе и вместе с иеромонахом Валентином выехал в гор.Киев с целью узнать о существовании к-р организации и использовать завербованных мной верующих в таковой... По приезде в гор.Киев я явился к игумену Илариону в Никольский монастырь, который мне сообщил, что по распоряжению Схиархиепископа Антония мне поручено произвести перепись верующих в Гомельском округе... Получив данное указание, я выехал в Гомельский округ, где и пробыл с 1929 года сентября м-ца по 1930 года февраля м-ца, т.е. до момента моего ареста. За данный период мне удалось выявить 884 человека, сплотить, связь установить Гомельской епархии духовенства с центром Киева». В других протоколах допросов сказано, что он был связан и с киевским иосифлянским архимандритом Спиридоном (Кисляковым).[83]
В 1930 было сфабриковано дело организации Истинно-Православной Церкви в Белоруссии.[84] По нему, в частности, проходил иеромон.Герасим (Каешко), служивший настоятелем церкви с.Кобылянка Уваровичского района. Он был арестован 30 января 1930, обвинён в антисоветской агитации и организации выступления верующих против закрытия храма. Постановлением Тройки при ПП ОГПУ в БВО от 21 февраля 1930 о.Герасим был приговорён к расстрелу. Следующее групповое дело ИПЦ в Белоруссии было сфабриковано в 1932. Так, о.Феодор Семёнов, настоятель церкви с.Уваровичи, был арестован 7 июня 1932 по обвинению в том, что «принадлежал к к-р организации духовенства “ИПЦ”, имел связь с руководителями Киевского филиала “ИПЦ”, получал от них антисоветские установки, среди крестьян проводил а/с агитацию, заявляя, что теперь настало время антихриста и Советская власть скоро падёт, себя рекламировал истинно-православным попом, собирал массу верующих, используя их в а/с целях...» Постановлением Тройки при ПП ОГПУ в БВО от 23 сентября 1932 о.Феодор Семёнов приговорён к 3 годам концлагеря.[85]
В середине 1930-х в Гомельской епархии жило много духовных детей игум.Варсонофия (Юрченко). К этому времени в Гомель вернулся прот.Павел Левашов, в 1933 он был арестован по обвинению в участии в организации ИПЦ в Болховском районе Центрально-Черноземной области. По этому делу кроме о.Павла проходило ещё 50 священников, монахинь и мирян. Постановлением Тройки ПП ОГПУ по ЦЧО от 3 мая 1933 о.Павел Левашов был выслан на 5 лет в Северный край, но через год освобождён и вернулся в Гомель. Вновь о.Павел был арестован 3 сентября 1937 по обвинению в участии в «подпольной контрреволюционной фашистско-повстанческой организации церковников». Всего по этому делу было привлечено 57 священнослужителей и мирян. О.Павел Левашов был приговорён к высшей мере наказания и расстрелян в Гомеле 1 ноября 1937.[86]