Данная книга написана М.В.Шкаровским и названа «Иосифлянство: течение в Русской Православной Церкви». Она издана в Санкт-Петербурге в 1999 году в НИЦ «Мемориал», и публикуется здесь с редакторскими исправлениями. Многие спорные места книги оставлены без изменений, но поскольку автор придерживается сергиевской ориентации, из неё исключены некоторые его ошибочные взгляды и негативные характеристики, касающиеся Истинно-Православной Церкви. Кроме того, автор допускает ряд неточностей в оценке исследуемых событий. Например, он разделяет, и, даже, противопоставляет иосифлян и Истинно-Православную Церковь Катакомбной Церкви, полагая, что это две не связанные друг с другом организации. Кроме того, он ошибочно смешивает всех несогласных с деятельностью митр.Сергия в один всеобщий конгломерат.
Православная Церковь в России почти всю её многовековую историю играла важную стабилизирующую, консолидирующую роль, особенно в моменты острых катаклизмов. Этот высокий авторитет Церкви не давал большевикам покоя. В первое десятилетие существования советского государства попытки подчинить Православную Церковь, поставить её под полный контроль, сделать «придатком государственного аппарата» (обновленческий и т.п. расколы) в целом заканчивались неудачей. Уже тогда появились и катакомбные (тайные) общины, которые перешли на нелегальное положение.
События конца 1920-х стали отправной точкой нового острейшего кризиса в Патриаршей Церкви. Рубежом явилась легализация Временного Патриаршего Священного Синода (ВПСС) при Заместителе Патриаршего Местоблюстителя митр.Сергии (Страгородском), потребовавшая значительных уступок. Декларация 1927 года, означавшая отход от позиции аполитичности, привела к возникновению новой формы взаимоотношений Патриаршей Церкви с государством. Именно с этого времени был установлен тотальный контроль гражданских властей над внутрицерковной жизнью. Такие компромиссы были негативно восприняты многими священнослужителями и мирянами.
Возникшее в 1927 движение непоминающих (гражданские власти и митр.Сергия) было широко распространено по стране — первоначально около сорока архиереев отказались от административного подчинения Заместителю Патриаршего Местоблюстителя и ВПСС.
Центральное место среди непоминающих занимала наиболее сильная иосифлянская группа, получившая своё название по имени руководителя, митр. Ленинградского Иосифа (Петровых).
Цель настоящей работы — исследование иосифлянского движения, являвшегося попыткой части духовенства и верующих найти самостоятельный путь развития в форме легальной или полулегальной оппозиции советскому государству в условиях утверждавшегося в стране тоталитарного режима.
Опыт последующих десятилетий показывает, что единственной альтернативой избранному митр.Сергием компромиссному пути был переход духовенства на нелегальное положение, самоуправление епархий и приходов, возникновение катакомбной церкви. Однако для большинства верующих, духовенства, иерархов это оказалось неприемлемым. Иосифляне пошли по пути легальной оппозиции, и их дальнейшая судьба сложилась трагически.
В советской и зарубежной историографии нет специальных работ, посвящённых иосифлянскому движению, тем не менее, эта тема затрагивается в общем контексте истории Церкви первой половины ХХ века в трудах представителей официальной советской историографии, священнослужителей Московской Патриархии и зарубежных исследователей. Авторы, как правило, находятся на различных церковных позициях, придерживаются противоположных политических взглядов, что зачастую приводит к искажениям в описании событий эпохи. Поэтому мы считаем необходимым оценивать достоверность используемых в данной работе исследований, учитывая политические и церковные симпатии авторов и соизмеряя их с концепциями этих работ. Труды советских историков Православной Церкви имеют общий обзорный характер и выражают официальную идеологию (Гордиенко Н.С., Корзун М.С. и др.). Церковь здесь представлена реакционным, антинародным институтом, а иосифлянское движение названо «черносотенным».[1]
В работах современных российских историков В.А.Алексеева и М.И.Одинцова, посвящённых в основном государственной религиозной политике в СССР, в отношении внутрицерковной борьбы преобладает нейтральный подход.[2]
Значительно искажают правильный взгляд на историю иосифлянства труды священнослужителей Московской Патриархии: митр.Мануила (Лемешевского), игум.Иннокентия (Павлова), А.И.Кузнецова и митр. Санкт-Петербургского Иоанна (Снычёва). Они содержат большое количество фактического материала, но в концептуальном отношении идеализируют церковную политику митр.Сергия (Страгородского), в оценке действий которого отсутствует какой-либо критический подход. Иосифляне названы раскольниками, а митр.Иоанн даже утверждает, что они подвергали поруганию всё, что признавалось в Православной Церкви святыней. Такой же позиции в своих воспоминаниях придерживался и скончавшийся в 1986 профессор Ленинградского университета Н.А.Мещерский, игравший активную роль в движении на начальном этапе, но затем изменивший свою позицию.[3]
Прямо противоположной точки зрения придерживаются представители разных течений Катакомбной Церкви или псевдокатакомбников, исторические концепции которых не во всём совпадают друг с другом. Известны труды по данному вопросу деятелей «Богородичного Центра»[4] и еп. Готского Амвросия (Сиверса).[5]
Кроме того, в последнее время появились, так называемые, новые антисергиане. Они критикуют деятельность митр.Сергия, не порывая с официальной церковью. Так, Зоя Крахмальникова напрямую связывает установление и развитие советского тоталитаризма с позицией Московской Патриархии.[6]
Другой пласт историков составляют некоторые зарубежные исследователи, главным образом эмигранты из России. В их работах также велико влияние собственных церковных позиций. Так, протопресв.Василий Виноградов, прот.Иоанн Мейендорф, митр.Елевферий (Богоявленский) всячески оправдывают позицию митр.Сергия.[7]
Наиболее объективную и научновзвешенную позицию занимают такие историки, как М.Польский и И.Андреев. Эти авторы считают, что митр.Сергий предал новомучеников, томившихся в лагерях, пошёл на неизмеримо более глубокий, чем его предшественники, компромисс с властью и этим изменил Патр.Тихону и Местоблюстителю Митр.Петру (Полянскому).[8]
Работы же антисергиан не порывавших с официальной церковью В.Степанова (Русака) и Л.Регельсона — посвящены в целом движению сопротивления в Русской Церкви, иосифлянское движение в них не выделено и приводится лишь как одна из форм церковного сопротивления.[9]
Ошибочную позицию занимают такие западные историки, как Дмитрий Поспеловский, Никита Струве, И.О.Хризостомус (Блашкевич), Ганс-Дитер Депман и другие.[10] Д.Поспеловский иосифлянское движение оценивает как самый крайний раскол справа, считает что иосифляне пытались образовать параллельную церковь... Он утверждает, что Декларация митр.Сергия в основном продолжила линию Патр.Тихона и Местоблюстителя Петра, но не придаёт существенного значения допущенному с 1927 контролю властей за кадровой церковной политикой (санкционированию любого назначения священнослужителей со стороны государственных органов).
Следует также отметить, что в силу объективных причин обширная зарубежная историческая литература имеет ограниченную источниковую базу, материалы российских архивов использованы в ней в небольшой степени. Основными источниками при написании данной работы послужили материалы Центрального государственного архива Санкт-Петербурга (ЦГА СПб.). Епархиальный архив, созданный лишь несколько лет назад, практически не содержит материалов до 1945, поэтому источники ЦГА СПб являются уникальными. Большая часть их ранее была засекречена и закрыта для исследователей, а находившиеся в свободном доступе практически не были вовлечены в научный оборот. Работая ведущим научным сотрудником архива, автор имел возможность систематического изучения необходимых описей и документов. По исследуемой теме в ЦГА СПб. содержатся в основном материалы государственных учреждений, регулирующих деятельность религиозных организаций в Ленинградской области. Наиболее крупный комплекс документов хранится в фонде Ленинградского городского исполнительного комитета (ф.7384), в описи дел городской комиссии по делам культов, в 1931 сменившей стол регистрации обществ, союзов, религиозных организаций и унаследовавшей его архивы. Это, прежде всего, дела по наблюдению за деятельностью храмов Ленинграда, в том числе иосифлянских: исторические справки, инвентарные описи, анкеты и списки членов двадцаток, священнослужителей, протоколы приходских собраний, переписка и т.д. Значительную ценность представляют данные о закрытии и разрушении церквей, проведении религиозных празднеств, арестах и высылке представителей духовенства. Аналогичные сведения в масштабах области содержатся в фонде Ленинградского областного исполнительного комитета (ф.7179).
Материалы районных инспекторов по делам культов и столов регистрации сохранились не полностью. Лучше они представлены в фондах Петроградского (ф.151), Московско-Нарвского (ф.104) и Октябрьского (ф.4914) районных исполнительных комитетов Ленинграда, в них отложились малоизвестные циркуляры вышестоящих инстанций. Значительная часть аналогичных документов Василеостровского, Смольнинского и ряда других райисполкомов до сих пор закрыта для исследователей.
Ценные сведения были почерпнуты из фонда Петроградского губернского совета (ф.1000), включающего переписку Ленгорисполкома с ОГПУ конца 1920-х — начала 19З0-х. К сожалению, до сих пор не рассекречена переписка, касающаяся репрессивных антицерковных кампаний второй половины 19З0-х. Заключительный период избранной темы — прекращение деятельности последней иосифлянской церковной общины в годы войны — освещают материалы фонда Уполномоченного Совета по делам Русской православной церкви по Ленинградской области (ф.9324). Кроме того, ряд подборок документов по внутрицерковной борьбе в 1920-е был изучен в библиотеке Санкт-Петербургской Духовной академии.
Автором также были использованы материалы репрессивных органов.
Следственные дела по процессам «буевцев» — сторонников Еп.Алексия (Буя) (1930 и 1932) недавно рассекречены и переданы в Центр документации новейшей истории Воронежской области (ЦДНИ ВО). В них освещена история иосифлянского движения в Центрально-Чернозёмной области в 1928-1932, содержатся биографические сведения о воронежских иосифлянах, в том числе таких известных церковных деятелях, как Еп.Алексий (Буй), протоиереи Иоанн Стеблин-Каменский и Николай Дулов, архим.Игнатий (Бирюков) и многие другие (ф.9323, оп.2, д.П-17699, П-24705).
Материалы следственного дела «Казанского филиала Всесоюзного центра контрреволюционной церковно-монархической организации “Истинно-Православная церковь”» (1931) содержатся в архиве Комитета государственной безопасности Республики Татарстан. В них собраны сведения о 33 обвиняемых — представителях духовенства и интеллигенции Казани, среди которых были бывшие профессора Духовной академии, приходские священники, монахини, два епископа: Нектарий (Трезвинский) и Иоасаф (Удалов) и др. (ф.арх.-след.дел, д.2-18199).
Следственное дело организации «Истинное Православие» Подмосковья и Тверской епархии (1930-1931) хранится в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ). По делу было привлечено 63 человека: серпуховские и тверские священнослужители и миряне, в том числе Еп.Максим (Жижиленко), протоиереи Александр Кремышенский и Александр Левковский (ф.10035, оп.1, д.28850). Автор изучил в ГАРФе также следственные дела серпуховских иосифлян (1928, д.П-5190З), организации «Истинное Православие» в Загорском, Клинском и Сходненском районах Московской области (1931, д.П-60406), прот.Сергия Голощапова (1937, д.П-32867) и др.
Значительно расширило представление о деятельности непоминающих Поволжья дело Самарского филиала организации «Истинно-Православная церковь» (1930) из архива Управления ФСБ РФ по Самарской области (ф.арх.-след. дел, д.П-17773), а также материалы Центра документации новейшей истории Костромской области и архива Управления ФСБ РФ по Ивановской области.
Несколько рассекреченных следственных для украинских иосифлян было просмотрено в Центральном государственном архиве общественных объединений Украины. Наибольший интерес из них представляет 20-томное дело (1932). В нём отражена деятельность истинно-православных во всех регионах республики: в Донбассе, на Подолье, в Киевской, Харьковской, Одесской, Днепропетровской областях. Среди осуждённых были епископы Павел (Кратиров), Иоасаф (Попов), игум.Варсонофий (Юрченко), прот.Григорий Селецкий (ф.263, оп.1, д.65744). Следует отметить и другие дела: украинских непоминающих (1931, д.66923), иосифлянских священников Киевской епархии — Евгения Лукьянова (1937, д.59556), Андрея Бойчука (1937, д.60260) и Николая Венглинского (1930 и 1938, д.51915, 63334).
Материалы архива Управления ФСБ РФ по Санкт-Петербургу и области были изучены особенно тщательно, в том числе следственные дела руководителей иосифлянского движения: Архиеп.Димитрия (Любимова), епископов Сергия (Дружинина), Василия (Докторова), протоиереев Василия Верюжского, Викторина Добронравова и других. В качестве примера можно указать дело иосифлянского монашества (1932). По нему проходило около шестидесяти человек: насельники Александро-Невской Лавры, монахини бывшего Иоанновского, Воскресенского Новодевичьего монастырей, насельники подворья Киево-Печерской Лавры в Ленинграде, валаамские монахи и т.д. (ф.арх.-след.дел, д.П-75829).
Автор благодарен за оказанную в работе помощь Ирине Осиповой, предоставившей часть материалов по истории иосифлянского движения в Москве и Московской области.
Изученные документы и материалы позволяют уже сейчас достаточно полно осветить историю иосифлянского движения в его основных центрах. Тем не менее, автор надеется на продолжение работы по изучению проблемы, в основном за счёт дальнейшего архивного поиска.