Митрофорный протоиерей, магистр богословия Алексий Иосифович Западалов вошел в историю прежде всего как последний временно управляющий иосифлянской Ленинградской епархией, принявший мученическую кончину в 1938 г.
Он родился 5 февраля 1870 г. в семье крестьянина-середняка (отец имел лошадь, две коровы, мелкий скот и надворные постройки) в д.Клюкино Ивановской волости Бежецкого уезда Тверской губ. В 1891 г. Алексий Иосифович окончил Вифанскую Духовную семинарию и в 1895 г. Московскую Духовную Академию со степенью кандидата богословия, 10 августа 1895 г. был причислен к канцелярии Обер-прокурора Святейшего Синода, 10 августа 1898 г. получил чин титулярного советника и до мая 1900 г. служил в канцелярии Синода счетным чиновником. 16 мая 1900 г. А.Западалов был рукоположен Санкт-Петербургским митрополитом Антонием (Вадковским) во иерея и назначен в Казанскую церковь слоб.Тосно столичной губернии. С 20 февраля 1904 г. о.Алексий служил священником Павловского собора г.Гатчина, где в декабре 1909 г. основан Общество трезвости и 18 декабря 1910 г. стал его председателем. С 1 сентября 1904 г. батюшка был также законоучителем Гатчинской мужской воскресной школы, а с 18 декабря 1910 г. по 14 июля 1918 г. – епархиальным наблюдателем церковно-приходских школ Санкт-Петербургской (Петроградской) епархии.
С 1911 г. о.Алексий служил в Покровской церкви на Боровой ул. в Петербурге. 6 мая 1913 г. он был возведен в сан протоиерея, удостоенученой степени магистра богословия, 6 мая 1911 г. награжден орденом св. Анны 3-й степени, 6 мая 1915 г. – орденом св. Анны 2-й степени, а 24 мая 1916 г. – орденом св. кн. Владимира 4-йстепени. Кроме того, батюшка имел многочисленные церковные награды, в том числе золотой наперсный крест и митру. К 1917 г. о.Алексий короткий период времени был настоятелем церкви Собственной Его Императорского Величества канцелярии. С 30 ноября 1917 г. он служил в расположенной на Васильевском острове Петрограда Смоленской кладбищенской церкви. С 1916 по 22 марта 1918 гг. батюшка был помощником наблюдателя за преподаванием Закона Божия в начальных училищах, высших и низших школах Министерства народного просвещения и инспектором Святейшего Синода[1].
В 1897 г. Алексий Иосифович женился на Марии Алексеевне Никольской (1878 г. рождения), и к 1917 г. у него родились две дочери – Вера (в 1904 г.) и Ольга (в 1907 г.), а также сын Борис (в 1898 г.), который с отличием окончил Первую классическую гимназию (за что на выпускном вечере удостоился поцелуя Императора) и затем два факультета Петроградского университета: историко-филологический и юридический.
Несколько родственников о.Алексия были профессорами – два двоюродных брата: известный историк М.Н.Семенцовский и литературовед Кронид Смирнов (его лучшие работы – о творчестве Сухово-Кобылина), еще один родственник, протоиерей профессор Петр Смирнов, служил настоятелем кафедрального Исаакиевского собора. Это способствовало широким связям о.А.Западалова в научных и литературных кругах Петрограда. Так, знаменитый религиозный мыслитель В.В.Розанов в очерке 1906 г. «Около церковных стен» писал об о.Алексии как о поборнике чистоты православной веры. Во время службы в Павловском соборе Гатчины священник входил в попечительский совет Сиротского института вместе с А.И.Куприным и помогал писателю в сборе материалов к рассказу «Анафема».
Похороны поэта Александра Блока 10 августа 1921 г
Протоиерей Алексий (в центре между двух диаконов) отпевал поэта и руководил погребальной церемонией
10 августа 1921 г. о.А.Западалов отпел в церкви Воскресения Христова близ входа на православное Смоленское кладбище Александра Блока. Батюшка руководил и всей церемонией похорон великого поэта. Среди провожавших Блока в последний путь были А.Белый, А.М.Ремизов, М.А.Кузмин, Ф.К.Сологуб, К.А.Сомов, Е.И.Замятин, Р.В.Иванов-Разумник, О.Д.Форш, М.С.Шагинян и другие известные деятели русской культуры. Многие встретились здесь в последний раз. Похороны Блока на Смоленском кладбище были восприняты современниками как печально-торжественный эпилог всего петербургского периода русской истории.
Известно также, что 7 апреля 1927 г. на крещении внука о.Алексия Игоря Борисовича Западалова, в церкви свв. Симеона и Анны на наб.Фонтанки, помимо настоятеля храма и самого о.Алексия, присутствовал его хороший знакомый – тогда уже опальный поэт Николай Клюев[2].
 Храм Воскресения Христова на Смоленском кладбище. Картина С.Яремич (18 ноября 1917 г.) |
Почти все 1920-е годы о.А.Западалов служил на Смоленском кладбище. 4 февраля 1919 г. он был назначен настоятелем его трех церквей: Смоленской иконы Божией Матери, Пресвятой Троицы и Воскресения Христова – вместо скончавшегося протоиерея Николая Тригодина. Через год после Октябрьской революции началась национализация церковного имущества. В начале февраля 1919 г. назначенный советскими властями комиссар Смоленского кладбища изъял все церковные сберкнижки и банковские документы, а через дна месяца ликвидационная комиссия по отделению Церкви от государства потребовала предоставить их, а также полную опись имущества храмов кладбища. В ответ о.Алексий написал 6 апреля об отсутствии у него уже изъятых банковских документов, а 9 апреля о задержке предоставления описей в связи со сменой в феврале 1919 г. настоятеля.
В следующем месяце описи всего имущества, в том числе 108-го и 109-го эвакогоспиталей, сданного к 1919 г. в храмы кладбища, были предоставлены, и 26 мая произошло заключение первого договора о передаче в аренду общине верующих церковных зданий. К их числу относились три церкви и шесть часовен: усыпальницы блаженной Ксении Петербургской, блаженной Анны Ложкиной, шатровая железная у Смоленской церкви, стоявшая неподалеку деревянная, привратная и часовня для отпевания заразных покойников. В договоре, подписанном о.Алексием и 39 прихожанами, особо оговаривалось, что в богослужебных помещениях «не будет происходить собраний, проповедей и речей, враждебных советской власти».
Вскоре настоятель был избран председателем приходского совета. 23 октября 1919 г. он сообщил в отдел юстиции Петроградского совета о финансовом положении прихода и переслал финансовый отчет за 1918-1919 гг., а 26 ноября попросил вернуть финансовые документы на хранящийся в банке церковный капитал (100 757 рублей). Однако документы не вернули, а весь капитал вскоре поступил в казну, тогда же власти изъяли из церковного архива метрические книги и документы по захоронениям до 1918 г.[3]
В первые послереволюционные годы о.Алексий, помимо настоятельства, служил секретарем Петроградского Епархиального Управления, заместителем благочинного храмов Васильевского острова (одно время даже исполнял обязанности благочинного), а в 1919-1921 гг. работал конторщиком на строительстве опытного крематория на Васильевском острове. В конце 1921 г. о.А.Западалов передал пост настоятеля прот. Алексию Абакумову, но остался служить в храмах Смоленского кладбища. Вероятно, это было связано с тем, что батюшка вернулся к знакомой и близкой ему преподавательской работе. В 1921 г. о.А.Западалов стал проректором, а в начале 1922 г. – ректором Василеостровских богословских курсов. В декабре 1921 г. он вместе с членом старостата (позднее секретарем курсов) Л.К.Чичаговой занялся организацией из числа курсистов братства, преследующего просветительские и миссионерские цели и официально открытого 9 марта 1922 г.[4]
Однако уже вскоре началась череда трагических событий: кампания изъятия церковных ценностей, обновленческий раскол, массовые репрессии духовенства и, как следствие, прекращение существования Василеостровских богословских курсов. К весне 1923 г. почти все храмы Петрограда, в том числе и на Смоленском кладбище, были захвачены обновленцами, и о.А.Западалов также вынужденно уклонился в раскол. Позднее, на допросе 17 октября 1932 г. протоиерей говорил, что первоначально примкнул к обновленцам, «ожидая чего-то нового». Но сразу же после приезда в Петроград в конце сентября 1923 г. назначенного Патриархом Тихоном управляющим епархией еп.Мануила (Лемешевского) о.Алексий стал его активным помощником в борьбе с обновленцами. На том же допросе 1932 г. о.А.Западалов так (в изложении следователя) охарактеризовал свои действия:
Поскольку я лично не признаю обновленчества, примкнул сразу же к тихоновщине, возглавляемой епископом Мануилом, и вместе с ним вел агитацию против обновленчества, защищая Патриарха Тихона.
В значительной степени под влиянием батюшки, который состоял членом приходского совета («двадцатки») храмов Смоленского кладбища, этот орган 4 ноября 1923 г. постановил избрать «своим законным епископом» Владыку Мануила[5].
Этот факт вызвал сильную тревогу обновленцев, которые стали просить прямого вмешательства советских властей, обвиняя своих противников в контрреволюционной деятельности. Уже 9 ноября о.А.Западалов и другие члены причта, по требованию Василеостровского райисполкома, были выведены из состава «двадцатки». В декабре 1923 г. руководители местных обновленцев протоиерей А.Нименский и благочинный Н.Платонов обратились с докладными записками в райисполком о «незаконных действиях» причта Смоленского кладбища. В частности, Н.Платонов писал:
Кроме того, сообщаю что при попустительстве двадцатки того же кладбища, прот.А.Западаловым 11/24 ноября с церковной кафедры на Смоленском кладбище был произведен призыв к натравливанию одной части населению на другую, причем прот.Западалов заявил, что будто бы я, прот.Платонов, и прот.Банников собираемся его «арестовать» и просил у богомольцев защиты... Вышеуказанные факты свидетельствуют о нарушении двадцаткой Смоленского кладбища договора о принятии церковного имущества и зданий в арендное пользование и положения о городских кладбищах... и могут служить поводом к расторжению договора[6].
Вскоре ГПУ начало разгром канонического руководства Петроградской епархии, сфабриковав дело еп.Мануила и его наиболее активных сторонников. По этому делу и был в первый раз арестован 3 февраля 1924 г. обвиненный в антисоветской деятельности о.Алексий. Правда, доказать его вину органам следствия не удалось, и 17 февраля протоиерей вышел на свободу из Дома предварительного заключения на Шпалерной улице, где он содержался[7].
Арест и приговор к заключению в Соловецкий лагерь еп.Мануила не изменили позицию членов причта и приходского совета храмов Смоленского кладбища, 2 марта они даже избрали почетным настоятелем нового канонического управляющего Ленинградском епархией еп.Венедикта (Плотникова). Это «переполнило чашу терпения» властей, и 22 марта 1924 г. Президиум Петроградского губисполкома принял постановление о расторжении договора из-за враждебной агитации «двадцатки».
7 апреля секретарь обновленческого Епархиального управления и благочинный храмов Василеостровского района прот.Н.Платонов в своем письме в райсовет предложил распустить существующую тихоновскую «двадцатку» и передать храмы Смоленского кладбища новому приходскому совету, список членов которого он приложил к письму. Эта акция и была проведена 12 апреля. Через два дня обновленческая «двадцатка» известила об увольнении всех членов прежнего причта, кроме прот.К.Банникова[8].
Так о.Алексий был изгнан из Смоленской церкви и с тех пор, не имея своего храма, около пяти лет совершал требы на могилах Смоленского кладбища. При этом батюшка с группой своих духовных детей и единомышленников активно боролся за возвращение им хотя бы одной из трех кладбищенских церквей. Поскольку все обращения к городскому руководству оказались безрезультатными, делегация верующих ездила в Москву и смогла добиться там положительной резолюции на свое ходатайство со стороны секретаря ВЦИК Смидовича. Узнав об этом, члены обновленческой «двадцатки» 9 июля 1924 г. написали в Ленгубисполком своего рода политический донос, в котором говорилось:
Ходатайствующая о выделении храма группа составлена и подбита к возбуждению ложно мотивированного ходатайства лицами из состава прежней 20-ки и причта (гр.Чепурина, Полканова, о.Западалова) в целях получения этим путем возможности продолжать ту же деятельность, за которую губисполком почел нужным расторгнуть договор с гр.Чепуриным и К°... Церковь на кладбище нужна им не для покойников, т.к последних никто не мешает отпевать, а для сплочения в этом центре, посещаемом из всех районов Ленинграда, тех элементов, духовные руководители которых оказались весьма серьезно замешанными в политические авантюры... создание такого центра грозит новой смутой в районе Васильевского острова и возвращением к активной церковной работе (м.б. через подставных лиц в образуемой 20-ке) групп, признанных политически неблагонадежными[9].
Обновленцы также послали телеграмму во ВЦИК, и в результате уже принятое решение было отменено. Дальнейшая борьба тоже не увенчалась успехом. 20 сентября 1925 г. административный отдел Ленгубисполкома окончательно известил группу о.А.Западалова об отклонении ее ходатайства о передаче одного из храмов. «Развивая успех», обновленческая «двадцатка» даже пыталась воспрепятствовать совершению треб на могилах «тихоновским» духовенством. 8 августа 1924 г. она обратилась в райсовет с просьбой отдать распоряжение смотрителю Смоленского кладбища пропускать «только тех священнослужителей, у которых есть мандаты на совершение обрядов от «двадцатки». Но это предложение даже советским властям показалось чрезмерным, и о.Алексий беспрепятственно служил молебны и совершал требы на кладбище до конца 1929 г.
26 августа 1927 г. временно управлявший тогда Ленинградской епархией еп.Николай (Ярушевич) подал в административный отдел губисполкома заявление с просьбой зарегистрировать Епархиальный совет (патриаршей ориентации) в составе шести протоиереев при секретаре о.А.Западалове. Однако ОГПУ отклонило кандидатуру последнего, «как старого секретаря Епархиального управления», и еп.Николай назначил вместо о.Алексия прот.Н.Либина[10].
К иосифлянам о.А.Западалов присоединился почти через два года после возникновения движения. На допросе 17 октября 1932 г. протоиерей говорил, что сначала принял Декларацию митрополита Сергия, но, когда узнал, что назначенный Ленинградским митрополитом Серафим (Чичагов) «является самозванцем и занял место живого митрополита Иосифа», отделился от Заместителя Местоблюстителя. Отец Алексий подчеркнул, что признает законным главой епархии митр.Иосифа и так же, как и этот Владыка, считает советскую власть «властью антихриста»[11].
О.Алексий говорил также на допросе: «Я убедился, что “сергиевцы” являются служителями существующей Соввласти, и примкнул к “иосифлянской” ориентации – ориентации “ИПЦ”». (Сикорская Л. «Священномученики Сергий, Епископ Нарвский…» Братонеж. М., 2009. стр. 434-435) – Прим. ред.
С конца 1929 г. по март 1932 г. протоиерей служил в нижнем иосифлянском храме Малоколоменской церкви Михаила Архангела, периодически читая там проповеди. Незадолго до закрытия этого храма о.Алексий перестал его посещать, опасаясь ареста. В марте-октябре 1932 г. батюшка служил в Сретенской церкви на Александровской улице в Полюстрово, а также периодически в Моисеевской церкви на Пороховых и по-прежнему на Смоленском кладбище: на могилах блаженных Ирины, Анны Ложкиной, Ксении Петербургской и особенно часто – на могиле новомученицы схимонахини Марии Гатчинской (Леляновой). По свидетельству о.Алексия, мать Мария «почиталась как святая», и на эти богослужения «собиралась масса православных – целое паломничество», а проводили службы более 12 священников, в том числе незарегистрированные и беглые из мест заключения: «...вообще Смоленское кладбище является местом сборищ, притоном всего бежавшего из ссылки и скрывающегося от ареста духовенства и монахов, на котором проводили антисоветскую агитацию среди верующего населения». Кроме того, о.Алексий совершал тайные богослужения на квартирах иосифлян – у Масатеева по адресу: Разночинная ул., 19 в,16; у Яковлева на Малом пр., 70 и многих других[12].
После разгрома ленинградских иосифлян в конце 1930 – начале 1931 гг. и арестов епископов Сергия (Дружинина) и Василия (Докторова) уцелевшие истинно-православные смогли в 1931 г. возобновить контакты с митр.Иосифом (Петровых). По его совету было решено временно не воссоздавать единое централизованное руководство епархии. Его функции фактически выполняли несколько авторитетных священнослужителей: протоиереи Алексий Западалов, Александр Советов и протопресвитер Александр Флеров. Главную роль играл о.А.Западалов, по некоторым сведениям, назначенный 1931 г. митр. Иосифом временно управляющим Ленинградской епархией с правами епископа.
Летом 1931 г. тайный архимандрит Макарий ездил от о.Алексия с докладом к митр.Иосифу в Николо-Моденский монастырь и был арестован на обратном пути. Затем, в конце 1931 г., Владыку Иосифа посетил священник Филофей Поляков, считавшийся заместителем о.А.Западалова, и был возведен митрополитом в сан протоиерея. В последний раз к Владыке Иосифу от о.Алексия ездила в мае 1932 г. монахиня Анастасия.
В 1931 году о.А.Западалов принял участие в организации иосифлянского Епархиального совета с целью добиться от властей его легализации. Он написал соответствующий проект и возглавил сбор подписей под ним верующих. Правда, многие миряне отказывались подписать проект, опасаясь арестов. Об организации сбора подписей о.А.Западалов отправил несколько писем митр. Иосифу (в итоге совет не был создан).
8 августа 1932 г. о.Алексий составил также прошение во ВЦИК о возвращении иосифлянам собора Воскресения Христова, который после закрытия был передан «Обществу бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев», но не использовался им и почти два года пустовал. В прошении также говорилось о безосновательных арестах Владык Димитрия (Любимова), Сергия (Дружинина), Василия (Докторова) и многих священников, о закрытии в семи районах Ленинграда всех иосифлянских церквей. В конце августа 1932 г. о.Алексий составил второй проект заявления во ВЦИК, уже с требованием о пересмотре дел высланного и заключенного в концлагерь иосифлянского духовенства. Прошение намеревались передать через земляка И.Сталина, знавшего его лично, бывшего прихожанина Малоколоменской церкви Михаила Архангела Павла Ивановича Цигарелли. Однако поездка в Москву не состоялась[13].
Осенью 1932 г. ленинградские органы OГПУ приступили к организации четвертого группового дела «контрреволюционной монархической церковной организации истинно-православных». Оно стало самым большим – 146 подследственных. Аресты проходили в сентябре-ноябре, всего было арестовано 139 человек, а осуждено 130. В Доме предварительного заключения оказались: протопресвитер, архимандрит, четыре протоиерея, два священника, несколько игуменов и иеромонахов, много тайных монахов, часть инокинь бывшего Иоанновского монастыря, десятки мирян.
Прот.А.Западалов был арестован по этому делу 4 октября 1932 г. У себя на квартире по адресу: Малый пр. Васильевского острова, д.82, кв.1, где батюшка проживал с женой Марией Алексеевной (с которой был к тому времени в разводе), сыном Борисом и дочерью Верой (младшая дочь Ольга находилась в психиатрической больнице на излечении). После продолжительного ночного обыска агенты ОГПУ изъяли у священника его кресты и переписку. Отца Алексия допрашивали трижды: 17, 19 и 22 октября, кроме того, 28 ноября состоялась его очная ставка с П.И.Цигарелли.
Протоиерей не скрывал своей деятельности и убеждений, заявив в частности, что «вел агитацию везде, убеждая верующих твердо стоять на защите православной веры». Отец Алексий предполагал, кто его выдал, сообщив на допросе 19 октября, что проживавшая на Вознесенском пр. монахиня Галина говорила ему: «Филофей Поляков является предателем и служит в ГПУ». Кроме того, батюшке предъявили при допросе найденный органами следствия проект заявления во ВНИК. В результате о.А.Западалов частично признал себя виновным[14].
Ему было предъявлено обвинение в том, что, «являясь одним из руководителей остатков ИПЦ, состоял во главе Моисеевской к/р ячейки и создал культы почитания могил Марии Гатчинской и бывшего городового Петра Алексеевича Богомолова, организовал группировку последователей ИПЦ и пытался создать такое церковно-монархическое движение, посредством которого ставил целью влиять на органы советской власти с тем, чтобы достичь послабления в репрессиях, направленных против церковно-монархических к/р элементов и добиться возврата ликвидированного штаба к/р организации ИПЦ – храма Воскресения на Крови; устраивал нелегальные собрания последователей ИПЦ, разрабатывал с ними проекты и методы к/р деятельности, составляя декларации правительству, обращения к верующим и листовки, распространяя их среди последователей ИПЦ»[15].
Постановлением заседания выездной сессии Коллегии ОГПУ от 8 декабря 1932 г. прот.А.Западалов был приговорен к заключению в концлагерь сроком на 10 лет. Осужденных этим же постановлением протопресвитера Александра Флерова, иеромонахов Серафима (Иванова), Филарета (Карзанова), Митрофана (Михайлова) и диакона Михаила Кедрова приговорили к высшей мере наказания с заменой 10 годами лагерей, а остальных – к различным срокам заключения и ссылки (от 10 до 3 лет). По данному делу допрашивали митр.Иосифа (Петровых), его показания фигурировали в обвинительном заключении[16]. С этого времени в северной столице не осталось легального истинно-православного духовенства. Фактически перестало существовать и иосифлянское руководство епархии.
Отец Алексий отбывал срок заключения в Лодейнопольском отделении Свирлага – близ г.Лодейное Поле Ленинградской области на реке Свирь, куда он прибыл этапом из Ленинграда 22 декабря 1932 г.Сначала батюшка использовался на тяжелых физических работах при строительстве каскада Свирских ГЭС – в возрасте 62-65 лет рыл котлованы, валил лес, «но был крепок духом», затем работал счетоводом на лагпункте № 2 «Промкомбината». Согласно учетно-статистической лагерной карточке его срок был уменьшен «по зачетам» за перевыполнение норм к лету 1937 г. на 324 дня. При этом о.Алексий вместе с другими заключенными священниками совершал тайные богослужения и обсуждал доходившие в лагерь новости о ситуации в стране. Этого оказалось достаточно для осуждения и расстрела.
Поводом для репрессий стал поступивший 7 марта 1938 г. лагерному начальству донос одного из заключенных о том, что в бараке № 22 произошел антисоветский разговор между священниками А.Западаловым и А.Новиковым. Однако, скорее всего, этот донос был организован самой лагерной администрацией, так как в следственном деле протоиерея имеется его негативная характеристика, данная начальником лагпункта еще 22 февраля 1938 г.:
3/к Западалов Алексей Иосифович работает на л/п 2 «Промкомбината» счетоводом, к работе относится удовлетворительно. Моральное политическое состояние отрицательное. В быту ведет себя замкнуто и ни в чем себя не проявляет, в общей работе не участвует. Исправлению не поддается.
Кроме того, за батюшкой в лагере велась постоянная слежка, о чем свидетельствуют сохранившиеся в деле агентурные донесения секретных осведомителей и меморандум[17].
9 марта были взяты под стражу о.А.Западалов и еще три проживавших с ним в одном бараке священника: о.Георгий Бесчастный из Армавирского района Северо-Кавказского края, о.Алексий Новиков из Курской области и о.Алексий Виноградов из Ерахтовского района Московской области (они были приговорены в 1932-1935 гг. к 7-10 годам лишения свободы по обвинению в антисоветской деятельности). В тот же день состоялись допросы, на которых все подследственные отвергли обвинение в антисоветской агитации, и лишь о.А.Новиков частично признал себя виновным в проведении вместе с другими священниками тайных богослужений.
Отец А.Западалов на единственном допросе заявил, что и в 1932 г. был осужден несправедливо: «Контрреволюционной деятельности у меня не было, а судили меня за то, что я был на нелегальном собрании среди верующих, где мы писали заявление об открытии церкви, и статья 58-10 мне дана неправильно». На утверждение следователя о различных антисоветских высказываниях о.Алексия, батюшка, как правило, отвечал: «Таких разговоров у меня ни с кем не было... Об этом я ни с кем не говорил». Протоиерей подтвердил лишь одну свою фразу: «Да, совершенно верно, я говорил, что при царизме священникам жилось хорошо, а также я говорил, что, когда отделили церковь от государства и духовенство лишили прав и отобрали собственность, часть духовенства сразу же стала реакционной, а часть, которая пристроилась к советской власти, им тоже жилось хорошо». Заключительное же обвинение следователя о.Алексий категорически отверг. На вопрос: «Признаете ли Вы себя виновным в том, что Вы, будучи враждебно настроены к советской власти, вели антисоветскую агитацию среди заключенных, направленную на поражение Советского Союза в будущей войне, а также клеветнически высказывались о советской прессе?» – он ответил: «Виновным себя не признаю, так как это не совпадает с моим мировоззрением»[18].
Не сумев добиться признания вины от арестованных, органы следствия подобрали трех «свидетелей», которые подтвердили антисоветские разговоры священников между собой. В частности, один из них показал, что 7 марта 1938 г. услышал разговор Новикова и Западалова, «которые враждебно настроены против сов. власти и ее руководителей ЦК ВКП(б), говорили, что при царском строе жизнь была хорошая, мы, как люди, которые кончили духовные семинарии и академии, для будущего пригодимся, что придет такое время и момент, что мы будем обратно на своих местах славить Бога... обсуждали вопрос о создавшемся правом троцкистско-бухаринском блоке, что газеты печатают ложь и неправду и преувеличивают в смысле того, что Троцкий и его группа разбиты... также говорили, что советские лагеря не исправляют человека, а наоборот, доводят до могилы и сознательно доводят до истощения заключенных, которые гибнут»[19].
Расследование было недолгим. 19 марта заместитель начальника Управления НКВД по Ленинградской области утвердил обвинительное заключение, в котором говорилось:
Указанные заключенные Западалов, Бесчастный, Новиков и Виноградов, оставаясь непримиримыми врагами советской власти, имея на этой почве между собою тесную связь и группируя вокруг себя контрреволюционный элемент в лагере, собираясь в разных помещениях лагпункта под видом богослужения, систематически проводили среди заключенных к/р агитацию, выражавшуюся в следующем:
- Доказывали о преимуществе монархического строя перед советской властью.
- Распространяли всевозможные клеветнические измышления о материальном положении трудящихся в СССР, доказывая, что народ голодает, а, мол, Советское правительство «сидит на шее трудящихся».
- Доказывали, что судебная и исправительно-трудовая политика сов.власти приводит к массовой гибели невинного народа.
- Одобряли агрессивные намерения Японии и Германии в отношении СССР, утверждая, что фашизм победит, а сов.власть погибнет, высказывая при этом повстанческо-пораженческие тенденции.
- В связи с процессом а/с право-троцкистского блока особенно оживили свою к/р деятельность и активно выступали среди заключенных в защиту врагов народа – Бухарина, Рыкова, Ягоды и других, доказывая, что они «погибают за интересы трудящихся», высказывая при этом террористические тенденции в отношении руководителей ВКП(б) и Советского правительства [20].
29 июня 1938 г. Особая Тройка Управления НКВД по Ленинградской области приговорила всех четырех обвиняемых к высшей мере наказания с конфискацией личного имущества. 10 июля приговор был приведен в исполнение. Реабилитация о.Алексия по этому делу произошла только 21 июля 1989 г., а по делу 1932 г. – 18 декабря 1989 г.
В 2004 году в Петербурге скончался внук батюшки – писатель Игорь Борисович Западалов, который в своей статье 2001 г. отмечал:
Отец мой... не терял надежды, что Сталин вернет духовных пастырей в приходы и вместе с ними вернется и отец Алексий. С этой странной надеждой он и умер от голода в блокадную зиму, упав на уличный сугроб. Умер, не зная, что отец его, мой дед, уже три года назад был расстрелян[21].
[1] ЦГИА СПб., ф.19, оп.113, д.4360, л.203-209; Западалов И. Дед мой, где твое успокоение? // За Православие и Самодержавие. 2001. № 1 (5). С.12.
[2] Там же. Пирожков Г.В., Кобак А.В., Пирютко Ю.М. Смоленское православное кладбище // Исторические кладбища Петербурга. СПб., 2003. С.242.
[3] Там же. С.242-243; ЦГА СПб., ф.7384, оп.33, д.85, лл. 7, 209, 492.
[4] Бовкало А.А. Последний год существования Петроградского Богословского института // Минувшее. Вып. 24. СПб., 1998. С.547.
[5] АУФСБ СПб. ЛО, ф. арх.-след. дел, д.П-80743, т.2, л.703; ЦГА СПб., ф.7384, оп.33, д.95, л.257.
[6] Там же, лл. 277-277 об.
[7] АУФСБ СПб. ЛО, ф. арх.-след. дел, д.П-82582.
[8] ЦГА СПб., ф.7384, оп.33, д.85, л.321.
[9] Там же, лл. 394-394 об.
[10] «Сов. Секретно. Срочно. Лично. Тов. Тучкову…» Вып.10. С.366.
[11] АУФСБ СПб. ЛО, ф. арх.-след. дел, д.П-80743, т.2, л.703.
[12] Там же, лл. 705, 715.
[13] Там же, лл. 699-735.
[14] Там же, лл. 697-699, 703-718.
[15] Там же, т.10.
[16] Там же.
[17] Там же, д.П-76806, лл.1-8.
[18] Там же, л.18.
[19] Там же, лл.30-32.
[20] Там же, лл.36-37.
[21] Там же, лл.38-40; Западалов И. Указ. соч.
