Михаил Васильевич Рождественский родился в 1901 в Новгородской губ. Он происходил из потомственного духовенства. В 1917 закончил Петрозаводскую духовную семинарию. В 1917-1919 жил в Новгородской губ., занимаясь хозяйством. В 1919-1920 читель сельской школы. В 1920 был призван рядовым в Красную армию, откуда в 1923 сбежал. В 1924 осуждён на 1 год лишения свободы за дезертирство. В 1923-1925 слушатель ленинградских Высших Богословских курсов. С 1925 диакон. В кон.1925 был рукоположен в священники Митр.Иосифом (Петровых). Послужить на приходе — в бывшей придворной Преображенской церкви подстоличной дворцовой мызы Стрельна — довелось ему недолго. Служил он там вместе с братом о.Измаилом до 1927.
В декабре 1927 вместе с братом подписал акт отделения ленинградского духовенства от митр.Сергия (Акты №№ 51 и 52). После этого, 12/25 февраля 1928, был арестован о.Измаил. Протоиерея Измаила Васильевича Рождественского противники иосифлян называли «стрельнинским фанатиком» за его вдохновенные проповеди, обличающие «сергиевскую церковь», которую он называл «вавилонскою блудницей», а служение сергиан и обновленцев, между которыми он не делал никакой разницы, именовал служением сатане. Арестованный в третий раз в 1937, он был сослан в Сибирь, где и расстрелян. См.также: Краснов-Левитин А. Лихие годы. 1925-1941. Париж, 1977, с.106; Польский М., протопр. Новые Мученики Российские. Джорданвилл, 1957, т.II, с.227; ВареникО. Стрельнинский Новомученик. — «Петергофский вестник», 1996, № 46. Стрельнинский храм был закрыт 21 апреля/4 мая 1932 года и обращён в ресторан, а в 1941, в первый день германской оккупации Стрельны, здание сгорело.
После ареста брата о.Михаил стал настоятелем Спасо-Преображенской Стрельнинской церкви, окормляя одновременно приход Петропавловской церкви в Вырице. Он был вынужден вести скитальческий образ жизни: ночевал у знакомых, а иногда и на вокзалах. 27 декабря 1930 его арестовали и по пост.КОГПУ от 8 октября 1931 приговорили к 3 годам лагеря, отправив в Белбалтлаг на строительство Беломоро-Балтийского канала. Там батюшка возил тачки с песком, получая за это скудный паёк.
В 1938 он был освобождён, но без права проживания в столичных городах, так что в Петербург о.Михаилу пришлось возвратиться нелегально, служить в домах, а с собственными детьми видеться по ночам, украдкой, уходя рано утром, чтобы никто не заметил. С началом войны о.Михаил остался в осаждённом городе, продолжал служить на квартире, не имея права на получение даже тех ста двадцати пяти граммов хлеба с опилками, что были положены неработающим обывателям. Поистине чудом он выжил в страшную зиму 1941-1942 годов. Но в 1943 году на самый день праздника Крещения Господня во время Божественной литургии, но ещё до Херувимской песни, раздался звонок в дверь, и на глазах испуганных богомольцев священник был арестован энкаведистами... По пути в тюрьму, в «воронке», следователь вдруг сказал арестованному о.Михаилу:
— Михаил Васильевич, какой вы счастливый...
— Большое счастье — в тюрьму везут, — отвечал ему о.Михаил.
Оказалось же, что вчера, 5/18 января, произошёл прорыв блокады, и смертная казнь по этому поводу была отменена!
— Если бы вас успели арестовать ещё вчера утром, то непременно расстреляли, — пояснил следователь.
Отец Михаил на десять лет был отправлен в Воркутинские лагеря, а по истечении срока в 1953 на основании лжесвидетельства был добавлен и новый десятилетний срок.
Окончание сталинского правления обусловило появление в Воркутлаге комиссии, которая, однако, не поспешила освобождать ни в чём не повинного 52-летнего старца, но, отметив его дистрофическое состояние, определила «отпустить на поруки». Сын о.Михаила, живший в зырянском городе Печора, приехал и оформил необходимые документы, и 7 октября 1955 о.Михаил был отпущен из лагеря. Но два года ему пришлось жить в Печоре в землянке, тайно служить в домовой церкви и регулярно отмечаться у оперуполномоченного. В 1957 он смог наконец переехать с погибельного для него севера в Брянскую землю, но по-прежнему оставался под надзором властей. Жизнь была нелёгкая, все хозяйственные заботы лежали на о.Михаиле, но при этом он неопустительно совершал на дому богослужения. В 1962 вновь явились с обыском: искали рацию и пытались обвинить в убийстве одной старушки. И когда ничего не нашли, что можно было бы поставить в вину пожилому иерею, уходя сказали:
— Молись — хоть лоб разбей. Но чтоб не было ни одного человека. А если застанем — обижайся на себя!
Служение на дому пришлось временно прекратить. Два раза в год о.Михаил уезжал — как будто к сыну — а на самом деле совершал требы в городе и ездил в другие места, так как началось полное оскудение священства... Необходима была великая осторожность, чтобы и сына не подвести. Поэтому не знали, как войти, как выйти из дома, чтобы никто не видел — всё делалось с большими предосторожностями.
Периодически батюшка жил в Ленинграде, окормляя с 1966 и Воронежскую паству. Вместе с о.Никитой Лехан он был кандидатом для рукоположения во епископы. Но из-за провокаторской деятельности т.н. Лазаря Журбенко Зарубежная Церковь в 1981 поставила не кого-то из них, а последнего.
В 1986 последовало и ещё одно испытание. Весной о.Михаил находился у своих духовных чад в Белоруссии. И вместе со своей паствой ему довелось пережить ужас Чернобыльской катастрофы. По другим сведениям всё это началось в 1985 и связано не с Чернобылем, а с отравлением советскими карательными органами. Несмотря на резкое ухудшение здоровья — у него определили рак лёгкого — до конца своих дней о.Михаил старался служить, совершать требы и никому не отказывать в духовной помощи.
16/29 августа 1988 года — на праздник перенесения Нерукотворенного Образа — он совершил последнюю свою Божественную литургию, а с 28 августа/10 сентября слёг. На самый день Воздвижения Креста Господня в одиннадцать часов ночи он мирно отошёл ко Господу в возрасте восьмидесяти семи лет. Перед смертью он говорил:
— А может быть, Господь пошлет вам ещё священника...
Когда же я сказала, что это невозможно, он ответил:
— У людей невозможно, а у Бога всё возможно. Кими же веси судьбами...
|
