В одном из судебно-следственных дел архива Главного Управления Службы Безопасности Украины в Крыму (Д.022565) подшито письмо, написанное в 1963 году от руки на листочках из школьной тетради. Письмо это является ценным и ярким источником по отечественной истории и периода сталинизма, и периода хрущёвской «оттепели». Оно заслуживает быть обнародованным.
Мне 76 лет, седьмой год я уже на пенсии. Часто болею — сердечные приступы, склероз мозговых сосудов.
В «Правде» 16 декабря с.г. (ошибка; правильно: минувшего года. — С.Ф.) я прочитал статью «Они ждали солнца» из романа М.Стельмаха «Сердце должно болеть» и мне нестерпимо захотелось узнать правду о трагическом событии, которое послужило причиной тяжёлой болезни моей покойной жены и оставило незаживаемую рану в моём сердце.
В 1926 году мы жили с ней и единственным сыном Леонидом в гор.Симферополе.
Сын рождения 1908 года, окончил среднюю школу и поступил в Симферопольский педагогический институт.
За всё время, которое сын жил с нами, не было случая, чтобы кто-либо из знакомых или незнакомых людей сказал бы хоть одно плохое слово о нём.
Учителя, за всё время его ученья, всегда давали о нём самые хорошие отзывы.
С ранних лет он был приучен к труду.
В последние годы ученья в школе он с группой товарищей оборудовали сцену, провели электропроводку вместо пришедшей в негодность, и сделали много других работ для школы.
Жили мы тихо, спокойно, и вдруг, кажется, 26 августа (ошибка; правильно: 20 мая. — С.Ф.) 1926 года (сыну в июне исполнилось 18 лет) ночью к нам пришли работники ОГПУ, сделали обыск в комнате сына и увели его.
Утром мы узнали, что кроме него, арестованы три или четыре мальчика и одна девочка, которые часто у нас, вместе с сыном, готовили уроки.
Я не буду писать о том, что мы с женой пережили; у кого есть дети, тот это поймёт.
Через несколько дней всех мальчиков и девочку освободили и от них мы узнали, что у них всё время спрашивали о том, говорил ли Леонид с ними об организации какого-то союза, если я не ошибаюсь, «Союза мыслящей молодёжи», но они об этом ничего не знали.
Недели через две вызвали меня в ОГПУ и сказали, чтобы я рассказал, «как я осуществлял связь между членами организации».
На мой недоуменный вопрос мне разъяснили, что год тому назад я возил письмо сына в Москву его товарищам по организации.
После этого я сообщил следователю следующее:
«В октябре 1925 года я был командирован Наркомфином Крыма в Москву на конференцию в Наркомфин Союза, по вопросу составления сводных балансов.
Перед отъездом Леонид попросил меня передать в Москве письмо двум мальчикам, с которыми он познакомился в 1925 году в Севастополе, когда гостил у наших знакомых, причём он сказал, что отчим одного из них служит в ОГПУ и живут они в доме ОГПУ.
Я был очень занят на конференции и только недели через три выбрал время отнести это письмо и передать мальчикам, которым оно было адресовано».
На вопрос следователя, знал ли я содержание письма, я ответил, что не знал, т.к. мы никогда писем сына не читаем.
После этого допроса мне предложили идти домой и никогда больше не вызывали.
Месяца через два сына отправили в Москву и вскоре я с женой переехал в Москву на новую работу.
Невозможно описать то, сколько мы потратили здоровья и энергии для того, чтобы узнать правду, за что арестовали сына?? Везде перед нами была глухая стена.
Мы только узнали, что вместе с ним были арестованы и те два мальчика, которым я возил письмо Леонида в прошлом году.
В декабре 1926 года сына и его товарищей выслали в Соловки на три года.
Летом 1927 года нам с женой разрешили поехать в Соловки на свидание к сыну. Там мы узнали, что никто, кроме их троих, по этому делу арестован не был.
Во время следствия от них требовали, чтобы они сказали, кто из взрослых был у них организатором. Но так как этого ничего не было, то они никого не могли назвать.
Как рассказали нам ребята в Соловках, что когда они были в Севастополе, то договорились заключить «Союз мыслящей молодёжи», цель которого состояла в том, чтобы учиться, учиться и учиться, т.к., по их мнению, только высокообразованный человек может стоять на верхней ступени общества.
Проверить, правдив ли был их рассказ, мы не имели возможности, но и поверить в то, чтобы три мальчика, которым не было ещё 18 лет в 1925 году (подчёркнуто автором письма. — С.Ф.), могли составить противогосударственный заговор, мы тоже не могли, никак не могли...
Через три года Леонида выслали в Сибирь в район гор.Канска, о судьбе остальных нам не известно.
Летом 1930 года жена ездила к сыну в место его ссылки. Через несколько месяцев после возвращения жены домой от Леонида было получено очень тревожное письмо, в котором он описывал, что через село, где они жили, начали гнать в тайгу раскулаченных крестьян, и среди них были женщины, дети, старики. Многие из них не могли идти, они падали в снег, а охрана их избивала, принуждала идти, не обращая ни на что внимания.
Письмо было ужасное и это письмо было последнее... Куда потом мы ни писали, чтобы узнать о судьбе сына, кругом было гробовое молчание.
Года через полтора или через два мы получили письмо со штампом «почтовый вагон» без подписи и обратного адреса. В этом письме сообщалось следующее:
«Вам пишет друг Вашего сына Леонида. Он и ещё несколько его товарищей не могли вынести того издевательства, которое творилось над крестьянами, прогоняемыми этапом через наше село, и они организовали нападение на охрану. Поступок был явно безрассудный; сердце у них не выдержало. Леонид и еще несколько товарищей были убиты в перестрелке с охраной, а некоторые скрылись в тайге.
У всех, кто знал Вашего сына, сохранились о нём самые лучшие воспоминания как о добром, отзывчивом и культурном человеке. Все о нём искренне жалеют.
Очень прошу никому не говорить об этом письме и никуда больше не писать во избежание больших неприятностей...»
Много лет мы с покойной женой (она умерла в 1955 году) хранили тайну письма друга нашего сына.
Теперь Коммунистическая партия Советского Союза вскрыла и разоблачила культ личности Сталина, принесший неисчислимое горе многим и многим тысячам ни в чём не повинных людей, и я решил, что настало время нарушить тайну полученного нами тридцать лет назад письма от друга нашего сына.
Я честно и безупречно проработал до 69 лет. Имею медали «За трудовую доблесть», «За доблестный труд в Отечественной войне» и «В память 300-летия Москвы».
Как я уже писал, здоровье моё слабое и мне осталось недолго уже жить. На закате своих дней я очень хочу узнать правду о постигшей нас трагедии.
Мне трудно, очень трудно поверить, что сын мой, будучи ещё несовершеннолетним, создал организацию, угрожающую основам нашего Советского государства.
Но какова ни была правда, я убедительно прошу ЦК КПСС сообщить мне, что же в действительности произошло в роковом для нас с покойной женой 1926 году.
Прошло с тех пор много лет. Возможно, в чём-нибудь я был не совсем точен, но я старался правдиво и честно изложить всё, что сохранила мне моя память.
По письму И.Д.Старцева прокуратурой Крымской области была проведена проверка, завершившаяся 12 декабря 1963 года следующим постановлением: «Жалобу Старцева Ивана Дмитриевича оставить без удовлетворения за отсутствием оснований к опротестованию приговора Особого Совещания ОГПУ по делу его сына Старцева Леонида Ивановича».
Так что же произошло в 1926 году?
Вот какой ответ на этот вопрос даёт нижепубликуемый (с некоторыми сокращениями) документ, составленный в 1926 году чекистами:
|
На девятом году Октябрьской Революции и на шестом году установления Советской власти в Крыму, когда Рабоче-Крестьянское Правительство, под руководством Всесоюзной Коммунистической партии, в результате неимоверных усилий всё быстрей и быстрей восстанавливает своё разрушенное хозяйство и выводит освобождённую страну на широкий путь приближения к социализму; когда партия и Соввласть, не ослабляя диктатуры пролетариата, максимально используя его производительные силы, параллельно с этим привлекает к общественно-полезной работе лучшие элементы из среды интеллигенции и даёт ей возможность на деле доказать свою искреннюю преданность Рабоче-Крестьянскому Правительству и тем самым смыть то позорное пятно предательства, которым оклеймила себя в период Октябрьской Революции; в то время, когда из общей среды интеллигенции уже выделилась более сознательная и лояльная часть, и, признав свершившуюся революцию как факт, приступила к совместному сотрудничеству с пролетариатом в деле строительства социализма, в это время, в эти дни органы ГПУ Крыма снова стали перед фактом существования в СССР, а, в частности, в Крыму, нелегальной организации с явно контрреволюционными целями, под названием «Союз мыслящей молодёжи».
Дети так называемых ныне «советских служащих», в прошлом — чиновников «казённых учреждений», сынки учителей и дочурки графов, представляющие из себя своеобразную современную богему, не желающие смириться с существующим порядком вещей, облекая себя ореолом борцов за интересы «многострадальной» интеллигенции, называют себя «Союзом мыслящей молодёжи»
Члены данной организации систему Рабоче-Крестьянской Власти характеризуют как царство господства невежества и неограниченного диктаторства партии, как самоуправство отдельных личностей, принадлежащих к компартии и пользующихся всеми благами жизни.
Интеллигенция в целом, а интеллигентская молодёжь в частности, по их мнению, находится в угнетённом, загнанном положении, ей не дают возможности проявить себя на общественном поприще работы, ей ограничили доступ в ВУЗы и т.д.
[...] Проведение «революционного переворота» мыслится членами организации следующим порядком.
Члены организации первоначально должны занять те или иные руководящие места в государственном аппарате. А когда количественно организация возрастёт до известного предела, необходимо выждать такой исторический момент, когда в рядах правящей коммунистической партии и комсомола разногласия дойдут до наивысшего обострения, когда внешняя ситуация будет характеризоваться наступлением на СССР западно-капиталистических стран, тогда, при материальной поддержке последних, возможно «безболезненно» и быстро совершить переворот и захватить власть.
Но «Союз мыслящей молодёжи» предусмотрел и другое обстоятельство. А что, если Советская Власть и Коммунистическая Партия окажут сопротивление? А что, если миллионный пролетариат грудью станет за детище Октябрьской Революции СССР? Тогда, конечно, Союз не должен остановиться перед применением беспощадного террора [...]
Захватив государственную власть, как класс, добившись своей цели, интеллигенция, естественно, во главу всей своей политики ставит защиту своих классовых интересов и отсюда обуславливается та форма государственного правления, которая мыслится Союзом в следующем виде: во главе государства должна стать высшая и более одарённая часть интеллигенции, т.е. установление, так сказать, государства «Разума и Науки». Эта часть будет опираться на остальную интеллигенцию, а последняя, в свою очередь, идеи и начинания будет проводить в остальную массу.
Таким образом, конечная цель нелегальной организации под названием «Союз мыслящей молодёжи» кратно сводится к свержению Советской Власти, к игнорированию классовых интересов пролетариата и установлению диктатуры интеллигенции, диктатуры нового класса.
Подобного рода организации имелись и в других крупных городах СССР, как то: в Ленинграде, Киеве, Казани и некоторых городах Сибири. Центр организации находится в Москве и представляет из себя «Центральное исполнительное бюро».
В начале августа месяца 1925 года органам ГПУ Крыма стало известно, что в Крыму также создаётся подобного рода организация и представителем от центра, для проведения организационно-пропагандистской работы, является некий Старцев Леонид Иванович, проживающий в Симферополе. Дальнейшей разработкой было установлено, что Старцев Леонид в результате энергичной деятельности за короткий срок успел завербовать в данную организацию целый ряд лиц, проживающих в Симферополе, Феодосии и Евпатории с тем расчётом, чтобы последние проводили организационную работу на местах [...]
Произведенной 20-30 мая операцией и последующими арестами не вполне организационно оформившаяся в Крыму организация была, ликвидирована и вышеперечисленные объекты подвержены заключению под стражу.
Данными следствия установлено: что
1. Старцев Леонид Иванович, 18-ти лет, русский, уроженец Тульской губернии, Богородицкого уезда, села Евлева, в Симферополе проживает по Турецкой улице, № 13, квартира 1, студент І-го курса Пединститута, сын служащего, беспартийный, будучи опрошенным, дал следующие показания, рисующие исходный момент создания в Крыму «Союза мыслящей молодёжи».
В августе месяце 1925 года гр.Старцев, окончив 8-ю школу 2 ступени, поехал в Севастополь к своим знакомым отдохнуть. Проживая там у неких Рошкиных на хуторе «Голландия», Старцев через некоторое время познакомился с отдыхающим там же приехавшим из Москвы неким Шапчинским Юрием. Прожив там приблизительно недели полторы, он близко сошёлся с последним и в результате частых бесед на политические темы Шапчинский посвятил Старцева в существование «Союза мыслящей молодёжи», в его методы, тактику и конечные цели.
Получив самую обширную информацию и инструкцию о дальнейшей нелегальной работе в пределах Крыма, Старцев даёт своё согласие на вступление в члены таковой и берёт на себя обязанность проводить организационно-пропагандистскую работу в пределах Крыма. Шапчинский в заключение обещает Старцеву из Москвы прислать для Крыма декларацию Союза и докладчика. «...Увлечённый этими идеями, с пылом и жаром я всецело отдался этой работе и дал согласие проводить её в Крыму...» — так дословно Старцев говорит на допросе от 21 мая (см. л.д. 33, 34). Приехав в Симферополь, Старцев, оставаясь верным своему слову, ревностно принимается за подыскание «подходящих» людей, которых можно было бы привлечь к нелегальной работе.
Кто были, согласно судебно-следственному делу «Союза мыслящей молодёжи», эти люди?
Мамуна Екатерина Владимировна, 18 лет, русская, уроженка г.Евпатории, там же проживала, учащаяся 9-й группы школы 2-й ступени, дочь графа, расстрелянного красными в 1918 году, беспартийная.
Морандо Константин Дмитриевич, 19 лет, холост, грек, уроженец Одессы, проживавший в Феодосии, безработный, со средним образованием, сын служащего, беспартийный, 27 февраля 1925 года завербованный Феодосийской комендатурой ГПУ Крыма в секретные сотрудники «по освещению» деятельности скаутов.
Лемер Анатолий Павлович, 19 лет, женат, по национальности «французо-грек» (так в документе. — С.Ф.), уроженец Феодосии, там же проживал, работавший «вычислителем-наблюдателем Гимецентра», со средним образованием, беспартийный.
Городкова Людмила Александровна, 19 лет, русская, уроженка г.Саратова, проживала в Симферополе, со средним образованием, дочь служащего, беспартийная.
Понсет Анна Евгеньевна, 24 лет, незамужняя, русская, уроженка г.Симферополя, там же проживала, безработная, образование незаконченное среднее, из мещан, беспартийная.
Михайлов Николай Иванович, 18 лет, холост, русский, уроженец ст.Лозовой, проживал в Симферополе, студент І-го курса Пединститута, сын служащего, беспартийный.
Языджи Владимир Григорьевич, 20 лет, холост, грек, уроженец г.Феодосии, там же проживавший, безработный, со средним образованием, сын служащего, беспартийный.
Данилов Всеволод Петрович, 20 лет, холост, русский, уроженец Подольской губернии, проживал в Феодосии, со средним образованием, безработный, сын служащего, беспартийный.
Заключительная часть обвинительного заключения гласила:
В целях пресечения в корне контрреволюционной деятельности лиц, проходящих по настоящему делу, и предотвращения в дальнейшем каких-либо попыток в плоскости создания нелегальных контрреволюционных организаций, деятельность которых направлена в сторону свержения Соввласти, настоящее дело направить в Особое Совещание при Коллегии ОГПУ, на предмет внесудебного рассмотрения и высылки обвиняемых из пределов Крыма.
С своей стороны предлагаю обвиняемых 1) Старцева Л.И., 2) Мамуна Е.В., 3) Морандо К.Д., 4) Лемер А.П., как трудно исправимых и явно к[онтр] р[еволюционныx] типов, заключить в концлагерь сроком на 3 года.
Обвиняемых же 5) Городкову Л.А., 6) Понсет А.Е., 7) Михайлова Н.И., 8) Языджи В.Г. и 9) Данилова В.П. выслать в одну и северных губерний сроком на три года.
Уполномоченный Журбенко
Согласен: Начальник СО Созинов
Утверждаю: врид Председателя ГПУ Крыма Штапков
3 сентября 1926 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ постановило:
Старцева Л.И., Морандо К.Д. — заключить в концлагерь сроком на три года. Лемер А.П. — заключить в концлагерь сроком на два года. Мамуна Е.В. — выслать через ПП ОГПУ в Сибирь сроком на три года. Понсет А.Е., Михайлова Н.И.— из-под стражи освободить, дело прекратить. Дело в отношении гр.гр. Языджи В.Г., Данилова В.П., Городковой Л.А. — прекратить. |
Два года спустя постановлением Особого Совещания при Коллегии ОГПУ от 8 октября 1928 года во изменение прежнего постановления от 3 сентября 1926 года Старцев Л.И. был выслан в Сибирь сроком на три года.
Морандо К.Д. в 1929 году, после отбытия срока наказания, был выслан в Сибирь сроком на три года.
Лемер А.П. в ноябре 1926 года был выслан на Урал сроком на два года.
Мамуна Е.В. в 1929 году, после отбытия срока наказания, была лишена права проживания в городах Москве, Ленинграде, Харькове, Киеве, Одессе, Ростове-на-Дону, означенных губерниях и округах, с прикреплением и определённому месту жительства, сроком на три года.
Жизнь этих молодых людей была искалечена. Дело «Союза мыслящей молодёжи» убедительно показывает, какими методами власть в стране отучала молодёжь мыслить самостоятельно.
Все лица, проходившие по этому делу, в 1996 году были реабилитированы.
