После 29 апреля 1929 г.
Знаменательный сон 29-IV-29 г. во время приготовлений к отправке за разрешением «10 вопросов» [Документ неизвестен]. Продолжался в течение всей ночи, продолжаясь и после того, как я дважды просыпался пить воду.
...Смотрю я с высоты на земной шар и вдруг замечаю, что он все замедляет и замедляет свое вращательное движение. Желая проверить это, ложусь грудью наподобие как бы щита на самый полюс земного шара и убеждаюсь, что движение его совершенно прекратилось...
Что же теперь? Разлетится в прах земля? Или, м[ожет] [быть], сорвется со своей орбиты и сгорит в стремительном полете в пространство?
Что-то творится на земле?..
...И сразу вижу себя на огромном корабле, который стоит у какой-то гавани с потушенными огнями и топками. В темноте различаю на корабле множество кают, из коих большинство пустые, но вижу и нек[оторые] знакомые лица (Арх[ие]п[ископ] Ник[олай]). Ни малейшего шума, ни единого звука... безмолвие... Почему же этот полумрак?.. — Смотрю на небо и вижу на ю[го-]з[ападном] небосклоне полузакрытый тучками бледный, желтовато-дымчатый диск солнца... потухающего... Бледный, бледный, желтоватый свет его едва освещает небольшой клочок неба и бросает едва заметный на воде отблеск на землю... На с[еверо]-в[остоке] рельефно выделяется на полутемном небе черная сковородка-луна, не отражающая ни единого луча света. Иссиня черное небо кое-где покрыто, как изорванными тряпками, темно-свинцовыми узкими полосками туч... Над головой ярко-контрастно блещут играющим светом крупные звезды... немногие... На всем же горизонте нет обычного звездного покрывала, блещут только редкие отдельные яркие звезды. Нанизу. — В какую бы сторону ни обратился, — взору моему открываются картины отмирающей жизни от полюса до полюса, океаны, моря, материки, острова, открывающиеся мельчайшими деталями своей умирающей жизни, когда останавливаешь свое внимание на какой-либо точке. Как бы поднявшиеся и застывшие небольшие волны черных вод океана подернуты едва заметными бликами от потухающего солнца. Всюду полумрак и безмолвие...
Выхожу на пристань. — Покрытая тяжелой, как свинец, пылью дорога тянется вдоль берега, поднимаясь все выше. Усажена она по сторонам деревьями, кои черными силуэтами вырисовываются на фоне темного неба... На дороге внизу различаю много разных животных — коровы, лошади, овцы, верблюды, вытянув шеи по земле, как бы силятся сами втиснуться в землю и тяжко, глубоко вздыхают...
Недалеко от пристани едва различаются высокие, мрачные постройки многоэтажных домов, уходящих во мрак улиц...
Ни одного звука, ни одного огонька... Больше чувствую, чем различаю небольшие группы молчаливых людей, едва-едва передвигающихся... от ужаса, проникающего все... Не то к этим людским теням, не то к самому себе направляю свои рассуждения:
Ну что ж? Вот и конец всему... и не страшно. Мы умрем или от недостатка воздуха, или будем отравлены ядовитым газом к[а]к[ой]-н[и]б[удь] кометы, в орбиту которой войдет земля... И нисколько не страшно все это: 2-3 минуты томления, — и конец всему. Будем готовиться умирать!
Сон продолжался с перерывами несколько часов, причем я подробно останавливался на всевозможных деталях картин, на красках; задерживался на оценке этих картин, на рассуждениях по поводу их. Под конец как бы повелено было мне вновь пересмотреть все картины сна и запомнить их. И действительно, вся поразительная картина во всей полноте, но быстрее, вновь прошла пред моим сознанием, и проснулся я с повелительной мыслью в голове: «Запомни».
Если бы я был художник, то и сейчас в малейших деталях, красках и тонах мог бы зарисовать весь калейдоскоп виденных во сне картин умирающего мира.
Первые мысли, возникшие во мне после этого сна, были: кого Господь указует под видом потухающего солнца, лишенной всякого света луны и ярких, блестящих, но немногочисленных звезд? Что означает прекращение вращения земли? Почему не стало всего звездного покрова неба?.. Господи помилуй!»