22 сентября 1925 г.
Всеукраинскому Старосте гр.Петровскому
В период формирования жизни на новых началах, в силу предвзятых взглядов на религию строителей новой жизни, мы, православные (духовенство по преимуществу), оказываемся на положении париев. И вот пред лицом торжественно объявленного Вами утверждения строгой закономерности, пред лицом начавшейся некоторой нивелировки различных групп граждан Украинской Республики, — я, один из таких париев в глазах Советской Власти, высоко расценивая намеченные Вами новые пути правоотношений граждан, и в то же время сознавая, что в период формирования многие аномалии жизни происходят исключительно благодаря близорукости отдельных представителей власти, — решил поставить лично Вас, Всеукраинский Староста, в курс одного из таких ненормальных отношений, являющегося источником серьезных сомнений и недоумения громадных масс населения.
Я говорю об отношении Власти к православным верующим, к Православной Церкви. Что бы ни говорилось по этому поводу агитпропами и руководителями антирелигиозной пропаганды, как бы ни извращали истину представители отколовшихся от Православной Церкви течений, — в ряду вопросов серьезного государственного строительства этот вопрос — об отношении к Православной Церкви — должен будет занять свое место. И я искренно убежден, как человек идейно церковный и принципиальный противник какого бы то ни было смешения церковности с политикой, совершенно объективно оценивая общее положение, что скорейшее устранение серьезных дефектов в отношениях Соввласти к Православной Церкви — в интересах здорового государственного строительства.
Я глубоко убежден, что Центральная Власть получила в отношении данного вопроса не вполне объективное освещение. На местах эти отношения совершенно лишены ровности и чаще всего являются выражением сегодня одного, а завтра другого представителя власти. Я наперед оговариваюсь, что являюсь сторонником полного отделения Церкви от Государства еще задолго до объявления такового у нас. Единственно, чего я желал бы для Церкви от Советской Республики — это точного исполнения объявленной в Конституции СССР полной свободы религиозного самоопределения верующих. Я решаюсь утверждать, что таковой нет в отношении Православной Церкви. Причиной же сего считаю «усмотрение» на местах. Представляю иллюстрации к сказанному.
Представители власти постоянно стараются уверить даже нас, что так называемые «живая церковь», «обновленцы» являются такими же православными <...>, пользуясь такой мотивировкой, отбирают храмы у православных и передают тем, кого мы считаем еретиками. Между тем, по Конституции, такое деление физиономии верующих вовсе не входит в обязанности Соввласти. Представители власти (чаще всего уполномоченные ГПУ) стараются склонять православных к признанию «живой церкви» иногда очень оригинальными способами, как будто бы в их обязанности входит пропаганда «живой церкви».
«Украинизация» Церкви, т.е. водворение «автокефалистов-украинцев» или попросту «самосвятов»-еретиков вопреки воле верующих, чаще всего совершается под давлением сельсовета. Могу указать случаи, когда предсельсовета изживал православного священника, а затем пытался насильно заставлять селян посещать «украинизированную» церковь, когда те отправлялись в храмы соседних сел, в то время как свой храм совершенно пустует и самосвяту-попу вовсе нечего делать в селе (с.Сварково Глух[овского] района). И это совершается в то время, когда Православная Церковь вовсе не противится введению богослужения на украинскiй мовi, как это можно видеть у нас на Черниговщине.
Особенно болезненно воспринимается верующими, когда искусственно внедряется в православную общину «живой» поп при посредстве местных властей; храм отбирается от тысячи верующих и передается искусственно составленной группе из двух десятков совершенно нецерковных людей.
Такой случай произошел только что в селе Слабине Черниговского округа, куда явились секретарь и уполномоченный «обновленченской церкви» и потребовали передачи храма. Когда община отказала выдать ключи, то они возбудили судебное дело «о неподчинении распоряжению власти». А кто же в селе знал, что эти «церковники» и являются «властью» — членами ликвидкома? Теперь храм отобран, прибыл какой-то проходимец-живец, православный священник в тюрьме, храм пустует, а масса граждан лишена возможности удовлетворить своим законным потребностям.
Предлоги для отобрания храмов от православных выискиваются с виртуозностью; притесняют православные общины непомерными штрафами, почти всюду отобрали церковные дома... Члены церковных советов трактуются многими представителями власти чуть ли не как враги Республики.
Мне лично приходилось указывать на некоторые чинимые в отношении православных беззакония чинам ГПУ, обещали принять меры, а беззакония и доселе продолжались. Как наиболее близкий и показательный пример отношения к православному духовенству я решаюсь указать на самого себя.
Я — представитель Православной Церкви на Черниговщине, управляющий епархией, украинец по происхождению, прежде чем попасть сюда (в 1924 г.), я, так сказать, всесторонне был обследован, и Центральное ГПУ представило мне полную свободу служения на Черниговщине, я вызывался в Харьков в марте 1924 г.
Еще прежде приезда моего на Черниговщину депутат, [прихо]дивший за мною, был арестован и ему было предложение: «телеграфируйте, чтобы епископ Дамаскин не приезжал, и тотчас будете на свободе». Делегат предпочел тюрьму. Если не считать 2-3 кратковременных арестов «по недоразумению», я в течение 8 месяцев более или менее спокойно совершал свое служение. 12 сентября меня арестовывают в г.Нежине по требованию Черниговского ГПУ и сажают в Черниговский Допр. и предъявляют обвинение по 69 ст. УК. Теперь уже около 6 месяцев я нахожусь в Допр'е. Значит, я действительно преступник пред Соввластью? Уполномоченный ГПУ сразу предъявил мне целую массу обвинений. Что же это были за обвинения, если по предъявлении через 3 месяца моего дела Черниговской Прокуратуре все они отпали?
ГПУ выдвигает новое обвинение по «доносу» живистского расстриги-попа. Но и это обвинение отпало, когда расследовала его прокуратура. Теперь на шестом месяце моего заключения ГПУ выдвигает уже новые обвинения (мне не объявленные еще) в связи с делом, возбужденным ГПУ против Неплюевской трудовой общины (единственная в России христианская коммуна, возникшая лет 40 назад, теперь — разоренная). Смею утверждать, что и новые обвинения так же рассеются, ибо отношения мои к Братству носили только идеально-церковный характер (об этом мне уже намекал следователь прокуратуры). Но характерна во всем этом деле та последовательность выдвигаемых обвинений, как будто рассчитанная на то, чтобы держать меня в заключении. Теперь — у меня имеются данные — поднимается вопрос о высылке меня из Черниговщины. Смею уверить Вас, Высокочтимый всей Украиной Староста ея, что я говорю обо всем этом не в целях вымолить себе свободу, не в целях избежать ссылки, вовсе нет. Но неужели же возможны на пути ответственного государственного строительства, на пути внедрения в сознание народа новых принципов жизни такое попрание личности, такое нарушение Конституции! А ведь вся деятельность моя, вся жизнь протекала на виду и всем ясна моя личность, как убежденного противника привнесения в жизнь Церкви каких бы то ни было политических тенденций. Для знающих меня в прошлом обвинение меня в контрреволюции кажется просто диким. И вот у масс верующих возникает вопрос: за что держат в тюрьме их высшего церковного представителя?
Я был бы рад, если бы и Вы, Всеукраинский Староста, поставили тот же вопрос.
Да будет известно Вам, что на Черниговщине нахожусь в тюрьме я не один. Были заключены и другие два православные епископа — мои помощники (теперь они пока на свободе) и несколько протоиереев. Сейчас сидят несколько протоиереев в г.Конотопе и несколько в г.Н[овгород]-Северске, в других местах Черниговщины. Все это — виднейшие представители Православной Церкви! А за что держатся? Какие их преступления? Пусть предадут гласности их вины и судят их как преступников. Но держать в тюрьмах месяцами без серьезных обвинений, отнимать у них здоровье, разорять их хозяйства и в результате сеять в массах верующих убеждение, что их пастыри страдают только за то, что не желают вопреки своей совести изменять Православию в пользу еретической по их верованию — «живой церкви», — это совершенно не разумно и с государственной точки зрения. А между тем тактика отдельных представителей власти как раз способствует внедрению такого убеждения.
Необходимо покончить с такими аномальными явлениями. Надо пожалеть исстрадавшуюся душу народную, пора бы, наконец, представителям власти увидеть: пока в народе лишь вера Православная, как бы искусственно ни создавались представителями противных течений синоды, соборы, как бы ни инсценировалась ими преданность их Соввласти и контрреволюционность православных, как бы ни добивались отщепенцы Церкви гибели ея. Органам ГПУ отлично известно, что главным источником инсинуаций и доносов на Православную Церковь и духовенство служат представители «обновленческой церкви». Они же зачастую провоцируют православных, угрожая последним различными репрессиями, что в большинстве случаев и оправдывается; а очевидное содействие и покровительство им органов власти поселяет еще большее недоумение в народе.
Считаю долгом уверить Вас, как верховного представителя Власти, что истинная Православная Церковь в условиях предоставленной ей свободы, по самой идее своей, не может стать во враждебную позицию Государству. Только тот, кто остается верным своему Богу, своей вере, может быть верен и своему гражданскому долгу, и всяким принятым на себя государственным и общественным обязательствам.
Всякое нетактичное и тем более насильственно-кощунственное отношение к святыням души народной болезненно терзает ее, заставляет народ замыкаться в себе, относиться с недоверием ко всему и в других областях жизни, тогда как ровное и внимательное отношение к святыням народным способно развить в русском народе колоссальную энергию, так теперь необходимую для залечивания наших общих ран.
Настоящее мое обращение я направляю исключительно к Вам, гр[ажданин] Петровский, и вовсе не оглашаю его даже в среде близких своих. Пишу же все это в глубоком убеждении и вере, что близок час полного изменения отношений Соввласти к Православной Церкви у нас на Украине.
С совершеннейшим почтением и искреннейшим пожеланием Вам все совершить во благо народа имею честь пребывать готовый к услугам
Епископ Дамаскин, Управляющий Черниговской епархией
По моим данным, будто бы уже послано ходатайство в центр о высылке меня из Черниговщины в административном порядке. Если бы осуществилась такая мера при отсутствии данных для обвинения меня, то это явилось бы насмешкой над объявленными принципами закономерности и правопорядка, являющихся основой здорового государственного инстинкта, при отсутствии коего невозможна и вера в будущность народа.
Еп[ископ] Дамаскин
г.Чернигов.
Губдопр.
9/22. II-25 г.
К письму приложено заявление на имя Г.Петровского членов православных общин Чернигова, Нежина и Глухова. Под заявлением свыше 20 подписей.