Постепенно раскрывают свои секреты ещё недавно абсолютно закрытые для постороннего глаза, не говоря уже о широкой общественности, различные спецархивы. И чем с большим количеством документов приходится знакомиться, тем глубже понимаешь: тоталитарная система с необычайной лёгкостью переступала границы дозволенного общечеловеческой этикой и моральными нормами, не останавливаясь подчас и перед омерзительными криминалом и терроризмом. Лишь бы достичь своего: основательно придушить в людях даже малейшее стремление к собственному самовыражению, а тем более — инакомыслие...
Первого сентября 1953 года в Президиум ЦК КПСС — конкретно Г.Маленкову и Н.Хрущеву — поступила информация под номером 874/к под грифом «Совершенно секретно». Под документом стояла подпись тогдашнего министра внутренних дел СССР С.Круглова. Речь в информации шла о судьбе совершенно засекреченной структуры в системе органов государственной безопасности, которая называлась вполне индифферентно для непосвященных — Бюро № 2. К информации прилагалось несколько уточняющих документов и среди них — список сотрудников Бюро с определением мест их работы, что было вообще беспрецедентным в истории советской госбезопасности. Что же это за супертаинственная структура — Бюро № 2?
Оказывается, 9 сентября 1950 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление № п77/310 — конечно же, совершенно секретное. Им Министерству государственной безопасности СССР поручалось создать в своей системе Бюро № 2 — самостоятельный оперативный орган, никак и ни чем не связанный с другими управлениями чекистского аппарата. Тем же постановлением утверждено Положение о новой структуре и назначен начальник Бюро № 2. Им стал генерал-майор Виктор Дроздов.
Постановление Политбюро ЦК было продублировано приказом по МГБ № 00533 от 28 октября 1950 года. Уже вскоре руководство министерства утвердило штат и структуру Бюро № 2, после чего оно и сформировалось окончательно как боевая единица политического террора.
На Бюро № 2 возлагалось выполнение специальных заданий на территории Советского Союза. Ему поручались «наблюдение и подведение агентуры к отдельным лицам, которые проводят вражескую работу, прекращение которой в нужных случаях и по специальному разрешению МГБ может проводить особыми способами».
Ну, и что же это за способы? Если коротко — совершенно криминальные. Цитирую: «компрометация, секретное изъятие, физическое воздействие и устранение».
Понятно, что для обнаружения «вражеских элементов» необходима была своя агентура. Положение о Бюро № 2 предусматривало её поиск и подбор как в центре, так и на периферии. Желательно было привлекать к выполнению заданий лиц, которые работали, так сказать, с массой людей. Это — «водители такси, парикмахеры, служащие и врачи поликлиник, официанты ресторанов и кафе, заведующие пивными и различными заведениями розничной торговли, руководители строек и дворники».
Возрасту агентов значения не придавалось. Самое главное, что принималось во внимание, — безграничная, как тогда любили говорить вожди, «преданность родной партии и советскому правительству». И ещё требовалась положительная характеристика с места работы. Вот так. Чья-то жизнь могла полностью зависеть от какого-нибудь полупьяного заведующего пивнушкой или полуграмотного прораба. Сам же штат Бюро состоял из двенадцати гласных и шестидесяти негласных (не путать с внештатными) сотрудников. Весь этот личный состав был отобран из числа людей, опять-таки, «безгранично преданных Коммунистической партии» и готовых выполнить любое (!) задание — «вплоть до самопожертвования». Так и хочется сравнить этих безотказных и фанатичных исполнителей с японскими камикадзе времён Второй мировой войны.
«Безгранично преданное» Бюро было очень хорошо обеспечено всем необходимым. В распоряжении спецработников был так называемый оперативный гардероб, зашифрованный соответствующим образом гараж с парком разных автомобилей, конспиративные и явочные квартиры. А кроме того, — большой выбор оружия. Любого.
Все сотрудники Бюро № 2 — и гласные, и негласные, — зачислялись сюда на службу только с санкции самого министра госбезопасности СССР или его первого заместителя. Часть из них переводилась на «особенное положение». Это означало, что их аккуратно, так, чтобы, как говорится, комар носа не подточил, устраивали работать в различные учреждения, интересующие Бюро, или же даже на учёбу — в вузы, аспирантуры и т.п. При этом, пребывая под упомянутым «прикрытием» и получая там зарплату, они и в дальнейшем пользовались всеми правами и льготами, которые предоставлялись кадровым сотрудникам МГБ.
За ними сохранялась и чекистская заработная плата (кстати, на 25 процентов выше сумм, выплачиваемых в других управлениях и отделах МГБ), сохранялось обеспечение продовольствием и гражданской одеждой.
Специальные планы, по которым учился и тренировался личный состав Бюро № 2, тоже утверждались высшим руководством МГБ СССР. В соответствии с положением о Бюро, «особое внимание уделялось чекистскому и политическому образованию, физической и стрелковой подготовке, овладению автомотоделом».
В соответствии с этим же Положением на Бюро возлагались — а это и было его основным заданием — изучение и разработка «объектов» операций, обеспечение конспиративного проведения этих операций в сроки, установленные министром госбезопасности СССР или же его первым заместителем. Причём полномочия Бюро имело такие широкие, что при необходимости могло во время разработки своих операций использовать агентуру других управлений и отделов МГБ.
Собственно говоря, Бюро № 2 становилось в системе министерства таким себе всесильным монстром, который по желанию мог бы, очевидно, представлять реальную угрозу и для самих руководителей МГБ. Наверное, именно этим обстоятельством и объясняется то, что через год после создания Бюро — а именно 14 ноября 1951 года — тогдашний министр государственной безопасности СССР С.Игнатьев обратился в Политбюро ЦК ВКП(б) с докладной запиской. В ней он, в частности, отметил: «Существование Бюро № 2 как отдельного аппарата в системе МГБ СССР себя не оправдало и связано с рядом негативных моментов». Что же это за моменты? Министр писал дальше, что, дескать, «сотрудники Бюро в перерывах между выполнением специальных заданий на длительное время отрываются от оперативной работы, не минуемо расконспирирывают существование Бюро, которое в МГБ СССР ничем не прикрыто».
Поэтому С.Игнатьев предлагал включить Бюро в состав 2-го Главного управления МГБ СССР как его отдельное звено, сохранив при этом полностью негласный аппарат и не меняя утвержденного Политбюро ЦК Положения о Бюро.
Но сообразительные и опытные в преступлениях и интригах члены Политбюро во главе с «великим и самым мудрым» Сталиным это предложение Игнатьева решительно отклонили. Их указание осталось неизменным: сохранить Бюро № 2 как самостоятельное подразделение в системе МГБ.
Единственное, что «прошло» из предложений Игнатьева, — использовать личный состав Бюро в свободное от спецзаданий время по линии борьбы с «националистическим подпольем». Что и было сделано и в 1951-м, и в 1952-м годах. Несколько секретных групп, состоявших из спецработников Бюро, направлялись в командировки в Литву и на Северный Кавказ — «для оказания практической помощи в ликвидации националистического подполья и бандитизма».
Легко понять, что в действительности эти «командировки» давали прекрасную возможность улучшать оперативные качества боевиков Бюро № 2 и шифровать их действительное предназначение — политических террористов и убийц...
Вот о какой тайной структуре шла речь в информации, направленной министром внутренних дел СССР С.Кругловым в Президиум ЦК КПСС 1 сентября 1953 года — через полгода после кончины наистрашнейшего из тиранов всех времён и народов.
Бюро № 2 было ликвидировано. Большинство его личного состава было передано І-му Главному управлению МВД СССР (тогда МГБ и МВД были объединены), часть — в другие подразделения, а какое-то незначительное количество — уволено...
