Сестра о.Тихона Н.Г.Баляева уже в начале 90-х годов, живя в Доме-интернате для престарелых (ком.91) г.Димитровграда, написала воспоминания о своём брате. На их основе можно составить небольшой портрет о.Тихона, последнего наместника Данилова монастыря (1929-1930).
Отец Тихон родился в 1886 году в Симбирске, и получил при крещении имя Сергий. В семье было 7 детей, братья: Александр, Сергий, Константин, Георгий, и сёстры Надежда, Мария и Н.
Его отец был солистом в архиерейском хоре, а потом был рукоположен в сан диакона. У него было любимое занятие, художественная резьба по дереву. Он умер от аппендицита: ему необходима была операция, а единственный в Симбирске хирург к несчастью в это время куда-то уехал. Получилось прободение аппендицита, перитонит... Было это в 1896 году.
Когда умер отец, Сергею было 10 лет. По словам матери: «Смерть отца произвела на него тяжелейшее впечатление, и хотя он по-прежнему любил своих сестёр и братьев, но характер стал более замкнутым». Не явились ли эти тяжелейшие переживания, основанием для принятия им иночества?
Он очень жалел свою мать, понимал в каком исключительно тяжёлом положении она была! Она, можно сказать, совершила подвиг, когда в своём вдовстве смогла вырастить и воспитать своих семерых детей.
Отец Тихон особенно любил и почитал свою мать, и в последствии, когда жил уже в Харькове, очень хотел, чтобы она приехала к нему. Он специально посылал за ней монахиню, но мама была тогда больна и не смогла поехать, о чём всегда очень сожалела. Мама скончалась 19 июля 1963 года.
Сестра священника продолжает далее: «Мне вспоминается письмо, которое отец Тихон прислал мне, когда мне было 8-9 лет. В нём он поучал меня, как надо жить по православному, молиться Богу, ходить в церковь и почитать мать».
Он прожил в Донском монастыре 12 лет.
В Харькове жил в затворе во флигеле на Холодной Горе. Имел непрестанный плач, занимался составлением поучений по творениям святых отцов. Отец Тихон принадлежал к даниловскому направлению непоминающих. В открытые храмы не ходил, но никому не навязывал своих понятий.
У него был тайный монастырь, из известных нам имён его сестёр — схимонахиня Серафима и монахиня Августа.
Скончался о.Тихон в 1953 году и похоронен на 8-ом городском кладбище.
Архимандрит Тихон (Баляев) на смертном одре
В вышедшей недавно книге «Последнее следственное дело архиепископа Феодора (Поздеевского)» имеются такие данные о жизни о.Тихона. Из допроса о.Симеона (Холмогорова) от 13 мая 1937 г.:
Вопрос: Кто еще приезжал к Вам в ссылку в Сыктывкар?
Ответ: В 1935 году приезжал в Сыктывкар Баляев Тихон Георгиевич, который, проживая там, приходил и ко мне.
Вопрос: Как Вы с ним знакомы?
Ответ: Баляев раньше учился в духовной академии, а я был в ней ректором.
Вопрос: Следствию известно, что Баляев нелегальный иеромонах и активный член контрреволюционного «Иноческого братства князя Даниила». Почему Вы об этом молчите?
Ответ: Баляев действительно иеромонах и б. послушник Даниловского монастыря. Свою связь с ним я не скрываю.
Архимандрит Тихон (Сергей Георгиевич Баляев) родился в 1895 г. в городе Симбирске. Отец его, протоиерей Георгий, служил в храме святого Иоанна Златоуста. По окончании Симбирской Духовной семинарии в 1914 г. Сергей Баляев поступил в Московскую Духовную Академию, которую окончил в 1918 г. Затем работал домашним учителем, переписчиком-машинистом военкомата в г.Ачинске Красноярского края, делопроизводителем Отделения снабжения Енисейского округа в г.Ачинске, несколько месяцев - помощником секретаря Нарсуда 26 участка г.Ачинска. В 1923 году переехал в Ульяновск, где в течение года работал делопроизводителем УОНО. С 1925 года - послушник Московского Данилова монастыря. В 1928 году был рукоположен в иеродиакона, в 1929 - в иеромонаха.
После ареста наместника архимандрита Стефана (Сафонова) осенью 1929 года иеромонах Тихон был выбран братией на должность наместника Данилова монастыря. Настоятель архиепископ Феодор (Поздеевский) в то время находился в ссылке, вероятно, в г.Орске Оренбургской губернии, однако руководил жизнью братии через своих наместников, и ничто в обители не совершалось без его благословения. Для утверждения в должности наместника о.Тихон поехал к нему в ссылку, где Владыка Феодор и возвел 34-летнего иеромонаха Тихона в сан архимандрита. Прихожане Данилова монастыря вспоминали, что после встречи с архиепископом Феодором о.Тихон вернулся скорбным.
Отец Тихон был всегда серьезным, сосредоточенным, в жизни был аскетом, стремился строго следовать святоотеческому учению, о чем свидетельствует и его духовный дневник более поздних лет. Он имел художественное дарование, был хорошим скульптором. В музее Данилова монастыря хранится несколько его работ.
По воспоминаниям прихожан, 24 сентября 1930 года, во время всенощной накануне празднования преподобному Сергию Радонежскому, архимандрит Тихон возглавил перенесение мощей благоверного князя Даниила из храма Святых Отцов Семи Вселенских Соборов (Покровского, как именовали его власти) в приходскую церковь Воскресения Словущего. Вскоре затем у даниловской общины были отобраны ключи от последнего действующего монастырского храма, а наместника о.Тихона арестовали. После трехнедельного тюремного заключения он был сослан в Уфу. Жил здесь в землянке.
Перед войной о.Тихон проживал в г.Верее под Москвой. В 1937 году власти, видимо, не смогли его найти, хотя знали о его связях с даниловской братией и архиепископом Феодором, осужденными по делу об «Иноческом братстве князя Даниила».
В начале войны вместе с архимандритом Данилова монастыря и своим соучеником по Московской Духовной Академии о.Серафимом (Климковым) о.Тихон поехал на его родину, во Львов, и до окончания войны оставался на Западной Украине. В 1945 году вернулся в Россию и поступил в Глинскую пустынь. В одном из писем о.Тихон рассказывает, что однажды (еще до поступления в Глинскую пустынь) он тяжело заболел и был близок к смерти. Тогда он дал обет Богу, если Господь сохранит ему жизнь, остальное время жизни посвятить уединению и покаянию. Этот обет он по мере сил и исполнил. Из Глинской пустыни о.Тихон, как он сообщает в том же письме, должен был уехать по болезни ног. Его пригласили на жительство монахини из Харькова, посещавшие Глинскую пустынь. Здесь, в Харькове, при женской монашеской общине, о.Тихон и провел в полузатворе последние годы своей жизни. К этому времени относится публикуемый духовный дневник. Осиротевшие даниловские прихожане вскоре узнали о его местопребывании и наладили с ним связь, хотя о.Тихон весьма ограничивал общение, боясь нарушить свое уединение и злоупотребить гостеприимством тех, кто принял его ради Бога. Те, кому посчастливилось знать его в эти годы, почитали его как истинного подвижника и молитвенника.
Умер о.Тихон 11 июля 1952 года. Похоронен в Харькове на кладбище Залютино. За его могилой ухаживает сестричество при церкви в честь иконы Божией Матери Озерянской, что на Холодной горе.
Публикуемый ниже духовный дневник передан в Данилов монастырь схимонахиней Анной (Тепляковой) (†2006), которая, в свою очередь, получила его от духовного сына о.Тихона С.В.Чибисова.
Поминай, о чем плакал в молитве.
Трогательны песнопения Святой Церкви: «Веселися Иерусалиме, торжествуйте, любящие Сиона: царствуяй бо во веки Господь Сил прииде. Да благоговеет вся земля от лица Его и да вопиет: благословите вся дела Господня, Господа» (Ирмос на неделю Ваий).
Поминай, о чем плакал в молитве твоей, - то питательные крохи, ими укрепляй душу в часы и дни душевного мрака, и глада, и омрачения. Господи Иисусе Сладчайший, оттого не имею я умиления и слез, и дерзновения к Тебе, и преуспеяния в молитве, что по воле своей живу, нет у меня оживляющего душу и врачующего послушания. Вот истинные послушники Твои озаряются светом в молитве, а я во мраке. Воистину нищ я и окаянен и не имею что Тебе принести, Сладчайший Спаситель. Что воздам Тебе я, нищий и ничего доброго не имеющий? Аз же что таковое, когда себя принесу Тебе? И с какой бы радостью и готовностью и я предал себя на послушание - тогда не томилась бы так душа моя в удалении от Тебя, Света Превечного, не переживал бы сего мучения во всем существе своем.
Вот истинные рабы Христовы с каким смирением молятся Тебе, Спаситель, и как быстро молитва простых сих младенцев по вере восходит к Тебе по их простоте и смирению, а я столь нищ и в этом. Господи Иисусе Сладчайший, ради них и меня помилуй, принесу Тебе рыдание убогих и пр.
Мысленно представил я себе Владыку Л., как он добр был ко мне и ласков. Душа как бы от сна просыпается от сего стремления быть в духовном общении с источником благодати, так и стремится душа от полноты чувств беседовать к нему... Дорогой Владыко, я к Вам с больной и скорбной душой. И кто уврачует сию болезнь, и облегчит скорбь души, удаленной от Бога и лишенной света молитвы и не имеющей к Нему дерзновения? Сладчайший Иисусе, Спасителю наш! Истинный Архиерею Предвечный, пришедый с небес Ходатаю наш пред Отцем Небесным, искупивший нас Кровию Твоею Честною, воистину больная душа моя и яко мертвая погребена во гробе нечувствия, и посыпана прахом страсти и суеты, и привалена камнями нечувствия и ожесточения.
Сладчайший Спаситель, кто, как не Ты, уврачует незримые язвы и струпы смердящей моей души, кто, как не Ты, воскресивый умершего и воздвигнувый Лазаря четверодневного из гроба?
Прежде была светлая надежда в жизни, теперь я подобен мертвецу непогребенному. Иногда одна мысль о том, что вновь Господь подает дожить до сего светлого праздника Вербного Воскресенья и за ним умилительных дней Страстной седмицы и Святой Пасхи, сама по себе умиляет душу.
Слава Господу за все его милости к нам.
Какое несомненное, точное доказательство ничтожества, скудости, растления и омрачения моей мертвенной души! Когда хочу от сердца помолиться Божией Матери, то к Ней даже не имею дерзновения, и сердце хладно и мертво - не одушевлено никаким чувством благочестивым, а ведь Ей молится все верующее во Христа человечество. Я имею случай наблюдать, как в простоте и пламенно молятся Ей простые сельские женщины, девушки, дети, старцы; как уповают и хвалятся упованием на Нее и получают утешение в молитве к Ней даже самые, по-видимому, немощные и слабые люди, погрязающие в грехах.
«Пост умерщвляет телесную похоть, молитва питает благочестивую душу, бдение отражает дьявольские козни» (Святой Амвросий Медиоланский)*.
* Выписывая цитаты из творений святых отцов, архимандрит Тихон обычно не указывает источник или же ссылается на Хрестоматию для воскресного чтения.
Воспоминание о скудости добрых дел приводит душу в плач, отсюда и желание милостыней просветить свещу сердца. Тогда без слов душа болезненно припадает к Господу и тем обретает пищу себе.
Даже самое малое доброе дело не проходит бесследно для созидания души. Какой-то грешник жалел птичек, и они по смерти помогали ему в восхождении по воздуху. Надо жалеть все творения Божии, не быть страшным и чудовищным для них - привыкнешь к ним быть милостивым, будешь и к людям милостивым, и наоборот.
До просвещения Духом Святым человек является страшным для всех тварей в природе, говорят святые отцы. См. о милующем сердце до уподобления Богу (Исаак Сирин). Бедность птичек, их беззаботность, их любовь к жизни и всецелая зависимость от Промысла Божия, питающего их, все это очень умиляет душу. И жизнь инока должна быть подобна жизни птичек, чтобы иметь богатство умиления и плача. Он так же должен уповать на Промысл Божий и быть в полном охранении Его.
Благодать дней Страстной седмицы - духовный экватор, их надо проводить в посте, в молитве, в умилении, говорится в примечании Триоди. Нищета мужа смиряет. Особенно сопрягаясь в подвиге с другими видишь немощь свою. Полезно чаще вспоминать о том, как ты болен душою, не похож на прочих, потому и не можешь молиться. Также не должно осуждать никого, потому что сам хуже других. Очень умиляет душу мысль о том, как в праздники переполнены храмы молящимися и какая масса говеющих, особенно трогательно, что приносят и детей в храмы для причащения. Как жалко, как болезненно сердце при мысли о том, какой жизни лишены мы с разорением храмов и монастырей. Вот жаждущие души тянутся к сему незримому, к вечной жизни, и какой мы дадим ответ, что в свое время не послужили как должно общему делу Святой Церкви.
Святой Иоанн Златоуст говорит, что в храмы приходим мы удовлетворять потребность в общительности; истинно так, потому что человек создан общительным животным. И где иначе проявиться этой общечеловеческой потребности в дружественности, в единении, в любви духовной, где едиными усты и единым сердцем воссылаем хвалу Богу во Святой Троице.
Плакать об одной своей телесной нищете есть саможаление, но если убожество внешнее направит мысль на нищету духовную, то это правильный плач. Только благодарность к Богу надо иметь, ибо в молитве надо пребывать со благодарением, говорит Апостол (Флп.4:6; Кол.4:2). Без сего не бывает умиления, которое есть живое ощущение и чувствование милости Божией.
Если от света ночной молитвы зависит и дневное делание инока, то необходимо потрудиться и понудить себя хоть несколько часов среди ночи бодрствовать для молитвы (см. Слово святого Иоанна Златоуста «О ночной молитве»). Роса ночная оживляет растения, то же и ночная молитва. Очень и очень необходимо усвоить этот урок о переменчивости настроения души на ненастье и ведро. Если не будешь сим огорчаться и унывать, то близка помощь Божия и умиление, а иначе удаляешь сам от себя благодать и тем далее, чем настойчивее будешь искать утешение и чем с большим рвением и попечением будешь стараться освободиться от тягости душевной сухости. Под волну надо преклоняться, а не противиться ей, говорит преподобный авва Дорофей, и бывает, что весь день или большую часть дня молитвенно проведешь в тяготе без света умиления, но в самом конце молитвенного правила единый вздох от сердца к Господу освободит от мрака и принесет мир.
Для такового человека, как ты, уже и то величайшая милость Божия, что по времени бывает особая тишина и мир помыслов и тихая радость в душе. Спокойно на сердце, вот и счастлив человек, говорит епископ Феофан Затворник. Игнатий Брянчанинов свидетельствует о себе, что у него такое настроение было с юности и он не ценил его, думая, что так бывает обычно у всех людей. Потом уже на душевных бранех узнал, какое это благо - мир душевный и спокойствие. См. о сем у преп. Исаака Сирина в 42 и 43-м словах «О мире душевном как признаке, начинающем показывать живую плоть среди язв душевных».
Вспоминаю себя в раннем детстве и юности - как просветилась душа моя чистотой, так что другие обращали внимание на ясность взгляда и высказывали пожелание, чтобы таким остался навсегда. Но враг поругался и пленил, и вот это достойно слез целой жизни, чтобы оплакать эту утрату.
Из блаженного Феофилакта: «Верующий должен быть пламенным на совершение добра, ревностным противу зла и кротким к совершающим зло. Ибо должно ненавидеть зло, а не делающего зло. Сего нужно лечить, ибо он страдает. Делать зло то и значит, что быть смущаемым от лукавого и страдать злобою... принимающий духовную благодать бывает смиренным и сокрушенным сердцем, а смиренным сердцем Господь дает благодать. Сознавая себя землею и пеплом и говоря с Иовом: Ты как глину обделал меня (Иов.10:9), он будет носить благодать Духа в удоборазломимом и удобосокрушимом сосуде сердца своего». «Прежде всего нам должно действовать умом своим, потом уже будет в нас действовать благодать Господа, восхищая нас, как пророков, и отрешая от всякой естественной силы».
Не забывай советы святых отец и наставников молитвы Иисусовой. Душа молитвы внимание. Потому и первая забота о сем должна быть. Вот и выше у блаж.Феофилакта слово: сначала должно нам действовать умом своим, потом уже будет в нас дейcтвовать благодать - это весьма замечательный совет. К чему иначе привиться благодати, когда человек сам себя не слышит, а хочет, чтобы его услышал Господь? Потому для хранения сего первого условия (как и преп. Иоанн Лествичник пишет, в чем начало молитвы - держать ум в словах произносимой молитвы). Святитель Игнатий Брянчанинов советует читать хотя по одной сотне Иисусовых молитв, но с тем чтобы их произнести без посторонних мыслей - иначе начинай снова. Столь это важно. Потом он же пишет, что надо делать передышку после каждой молитвы. Это существенно необходимо для сохранения внимания. Когда этого условия не соблюдаешь, то никак не держится ум в словах произносимой молитвы, даже и сознание теряется о том, чем занят, - вообще полное разорение. Но вот по его совету пробовал делать так. Сначала произнесешь не спеша одну молитву, потом даешь себе свободно вдохнуть без молитвы - в это время ум соберется в себе, - и потом, когда во второй раз будешь вдыхать, в это время вместе со вдохом говори молитву: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго, одновременно передвигая и четку. Потом опять вдох без молитвы, и когда во второй раз свободно будут вдыхать легкие - в это время вновь, передвигая четки, говори молитовку. Удивительно это совпадает с советом Игнатия Брянчанинова, как раз на произнесение ста молитв выходит 20 минут, а без сего обычно у тебя выходило 15 минут и при спешности никак не мог хранить и держать внимание. А от этого что получается - не находя в себе даже начала молитвенного успеха, то есть внимания, ты унывал, впадал в омрачение, в рвение, в отчаяние и расстраивался вместо созидания себя и, плача без отрады, даже и сердцу и нервной системе своей приносил вред: оттого и боль стала чувствоваться в области средины груди и сердца. Это исправь. Видишь сам, как это необходимо. Надо держать сию тропинку в рай и не сбиваться во рвы и пропасти и на распутья. Когда сохраняется это делание, предложенное Игнатием Брянчаниновым, то внимание не рассеивается так сильно, «и душе не невесело и не нерадостно», как говорит преп. Никифор-уединенник. Последний весьма утешительный дает совет начинающим учиться Иисусовой молитве. Он именно дает тот совет, чтобы, отнявши от словесности своей всякую мысль, дать ей твердую Иисусову молитву, и по времени ум с нею войдет в сердце. Он так убедительно пишет о том, что, как он говорит, несомненно сам испытал. При этом труде держи в мысли, что сам ничего не можешь успеть без помощи Божией, что нельзя, минуя умственную и устную молитву, сразу стать в сердце. Это был бы скачок и опасный прорыв вперед. Так зарваться - и голова закружится, как говорит епископ Феофан. Когда дух начнет устремляться к Богу - вот тут-то и опасность от всяких вражеских напастей.
Довольно для тебя будет того мира и тишины, которую приносит Иисусова молитва. Не ищи многого, что еще не соответствует твоему душевному возрасту. Молитва всегда должна соответствовать духовному росту, говорит старец Амвросий Оптинский. Утешение уже то, что стоишь на пути и этим деланием, хранением ума и помыслов, соблюдается одно из трех условий целожизненного и необходимого для всех покаяния (см. Марка Подвижника). Именно - три условия таковые: хранить помыслы, терпеть все находящее и непрестанно призывать помощь Божию... Всегда радуйтеся, Господь близ - так постепенно навыкает душа пребывать с Господом. Вот держись сего совета и не мучь сам себя. Все равно не в силах ты молиться сердцем, не имея дерзновения к Богу и по причине душевной болезни (см. митрополита Филарета Московского). Кто срывает цветы - тот в свое время и плодов не получит, пишет старец Макарий Оптинский одной даме, которая искала духовных наслаждений. Держи прямыми пути, как говорил себе отец Георгий Оптинский. Вот прямой путь устной молитвы внимательной - молитва покаяния. И не слушай врага, что плохо молишься, что нет умиления (сие дается достойным). Господь приемлет намерение покаяния как самое покаяние, говорит преп. Марк Подвижник. «Этот, издали обозрев землю обетованную и устремившись к ней, хотя и не достиг ее, но почиет с теми отцами, <которые достигли>», - говорит преп. Исаак Сирин, и многие другие говорят о том.
В заключение помни также совет Никодима, старца Афонского, о том, что может инок спастись и делами простой веры и что не должно слушать врага, внушающего помысл отчаяния по поводу сухости души и отсутствия в ней молитвенного благодатного настроения. То же у преп. Иоанна Лествичника о неимеющих слез, о том, что скорбь, печаль, болезнование о сем безбедно восполняют недостаток слез. Помни это и не забывай. Это самое существенное в твоем положении.
Умаляй страсти, трудись, а Божие придет в свое время, но если место будет чисто, а не осквернено (преп. Исаак Сирин).
Хранение девства - крест. Девство распинает жизнь. См. у преп. Кассиана Римлянина о значении телесной чистоты и трудностях борьбы за нее. Этим укрепляется падающий в уныние дух. Господи, помоги!
Вот слова из Благовестника: «Древняя Пасха совершалась во избавление от рабства Египетского, и кровь агнца проливалась за сохранение первенцев. А новая Пасха - во оставление грехов и сохранение помыслов, назначенных и посвященных Богу. Прежде преподается хлеб, а потом чаша. Ибо прежде бывает деятельность трудная и неудобосовершаемая. Добродетели предшествует пот, подобно как и хлеб возделывается в поте лица - потом уже после трудов бывает радование от благодати Божией, что означается чашею. Ибо кто потрудился в неудобосовершаемой добродетели, тот впоследствии удостаивается дарования и испытывает доброе опьянение, отрешаясь от мира сего, как Павел» («Благовестник», Евангелие от Луки).
Необходимо душе предавать себя всецело на волю Всеблагого Господа и Его Святого Премудрого Промысла, ибо Он ведает, что полезно, и сие весьма не совпадает с твоими желаниями и мыслями. Он ведет тропами Ему ведомыми, а тебе они кажутся иными, чуждыми, свои же стропотные пути кажутся прямыми, но конец их зрит на дно адово. Очень отягощаешься ты состоянием сухости и бесплодия и изнеможением души и тела, когда и один день провел без пищи или одну ночь без сна. Но что иное сокрушить может твердыню твоей гордости и самолюбия? Вот, не имея радости на Святой Пасхе, ты скорбел до уныния и болезновал в душе и вновь забыл то правило, что пишет преп. Исаак Сирин об изменении души, - все хочешь идти своей дорогой, какой не пролагали святые отцы. Но это самое привлекло сегодня сердце в сильное сокрушение, и вопли из глубины душевной скорби и беспомощности возникли, и припадал к Господу Милосердому с плачем о помиловании и помощи - ибо бедствует душа моя <и боится> погибнуть в сем нечистом сластном море душевных страстей и телесных скверн, и укрепляется вновь решение и стремление души всецело посвятить себя плачу в уединении, и вот вновь тихо и радостно на душе. Господь от напасти избавляет - и не дает паче силы отяготиться душе, уповающей на Него. Состояние сухости приводит душу в недоумение и страх - может быть, чем-либо огорчил Господа и удалил благодать Его, а от сего желание горячее удержать Его милость, испросить прощения: от тайных моих очисти мя и от чуждих пощади раба Твоего (Пс.18:13-14), ибо воистину грехопадения кто разумеет? Один Он, Сердцеведец, знает язвы души моея и все тайны неведомого даже мне самому падения, Он Единый Истинный Врач душ и телес. Заметь, как неистово враг противится молитве Иисусовой, внушая неверие, отягощение, какой-то гнев, торопливость, нетерпение, рвение, досаду, малодушие, уныние и отчаяние, греховную печаль и слезы самолюбия и саможаления, - из сего видно, что это тропинка прямая, потому так противится. Сегодня видел во сне, что нашел ровную тропу и очень обрадовался ей. И во сне ищет душа сего. На то и труд молитвенный - враг сбивает с умственной внимательной молитвы, внушая мысль о бесплодности труда сего. Но ты убедись, как это самое бесплодие смиряет душу, побуждая ее возопить ко Господу о благой помощи. Как епископ Феофан Затворник учил: «Господи, помоги, Господи, зажги угасший свет сердца моего». Когда похищает враг самое дорогое из сердца - упование и молитву, то душа от горести сей утраты и нехотя повлечется молитвой к горячему исповеданию. Только надо в это время укрепляться надеждой на милосердие Божие, взывая к Нему, как к Милосердному Господу, ищущему нашего спасения и блага. В этом набожность молящихся. См. Игнатия Брянчанинова слово о том, что от чтения молитв <бывает> стеснение сердца, которое начинает лично исповедоваться Господу.
Мария отсылает прикоснуться ко Христу, яко [имеющая] земное мудрование, яко жена немощная, но другие жены обнимали ноги воскресшего Христа, это те, о коих сказано, что имяше их трепет и ужас (Мк.16:8). Ко Христу яко Богу прикоснуться требует со страхом и благоговением. В том и преподобные преподобны есть благоговением. У католических святых нет сего благоговения, там панибратство и сентиментальность (Игнатий Лойола и подобные м. Терезе). Молиться по-католически - это значит молиться из плотского устремления, душевно, а не духовно.
Неожиданно нашел способ улучшить светильник лампады. То заправлял каждый час, и она, разгораясь, коптела или гасла, и всегда был страх, как бы не случился ночью пожар, а теперь горит без заправки по двенадцать часов, и ровно, без копоти, и заправлять легко одним поворотом колесика. Как хорошо это ввести бы в храмах, и огромна потребность таких лампад в массе верующих. Вот Господь утешил к празднику этой находкой. Хорошо это ввести, тогда будут в молитвах поминать бедного инока, введшего сие улучшение. По-настоящему, надо бы возжигать светильники в разуме света проповеди слова Божия; но зарылся сей талант. Хотя бы внешний светильник улучшать. Как епископ Феофан писал: «Хочу бросить делать книги, хочу делать книгорезки».
Сегодня читал замечательное слово Григория Двоеслова на четвертый день Святой Пасхи. Объяснено таинственное знаменование Пасхи Христовой. Прекрасное объяснение, его надо изучить. Это откровение Таин Христовой премудрости, для сего и призывается инок в безмолвие - для познания Божиих Таин. Вчера дали книгу «Письма епископа Феофана». Там нашел место, где написано, что монах тот, кто пребывает внутренне с Богом. А в монашестве без послушания не обойтись, ибо без него суета и развлечение. Эти слова - драгоценные жемчужины для меня, ввиду главных моих жизненных стремлений. И вся книга эта очень радостным, бодрящим духом исполнена, и сегодня при моем унынии она ободрила меня и возгорелось в душе стремление к светлой жизни христианской, и потому слезы с умилением иногда текли в молитве, вместо обычных горьких слез.
Когда враг смущает бесплодием, что отвержен я, что плевелы жнешь, ты говори - за все слава Богу, я не стою большего умиления, достойные достойны, а не такие, как я.
Богу слава за все!
Из слова Григория Двоеслова: «Несмотря на то, что мы слабы, не достигаем еще полного совершенства, однако положимся на пути Божии. Ежедневное преспеяние в святом желании и наше несовершенство не будет для нас решительно вредным, если мы, наставленные на пути Божии, назад не будем озираться и поспешим пройти то, что остается».
Слава Богу за все. Вот и Светлая неделя прошла, и Господь утешил радостью духовной, и духовной пищей питал нас, Словом Своим, и дивными поучениями святых отцов и учителей Церкви. Когда омрачается душа день или два сухостью и нечувствием, то потом, смиряясь и устрашаясь от сего, вновь устремляется душа с плачем к Господу, и вновь приемлет от Него милость и заступление, и обновляется в силах. Так и определяют святые отцы путь к Богу не только начинающих, но и преуспевших.
Тихая радость посещает души при живом воспоминании святых мучениц и их подвигов. В это время душа даже желает скорее окончить жизненный путь, чтобы прийти в эту страну света, и жизни, и радости, и любви ангельской, в девственнный чертог, в обитель небесную, в дом Отца Всеблагого.
Вновь замечаешь, что от беседы с людьми изнемогает душа, исчезает молитва и плач, умиление, потому что люди сокрушают душу тщеславием, как говорят святые отцы. Беседу надо заменить одну другой, то есть молитвой. Они срывают цветы с моей души, я это чувствую. Им весело и приятно, а мне ущерб и им ущерб, потому что срывают цветы и в свое время плодов не получат, какие могли бы получить.
Еще заметь, как с усиленным желанием стал больше спать, и тяжесть в желудке и в кишечнике. Пища для сна пресыщение, говорят святые отцы, а от сего омрачение души, сухость, холодность в молитве, унылость духа, забвение, нечувствие, леность, женское расслабление. Когда же подвижничать? Вот почему и не полезно знаться иноку с людьми. Его сокрушают этой пагубной нежностью и любовью к плоти. Разве они поймут меня? Им главное сохранить свое; это собственничество. А душа болит от сего, и время идет, и опыта нет в воздержании и преуспеянии. А деваться некуда. Инок должен избегать всех: и ненавидящих и любящих, ибо первые вредят по ненависти и злобе, вторые - по излишней нежности и жалости и боязни за свое собственничество. А время затвердевает привычку, и жалость крепнет, и не сможешь оставить. Детские слезки беспомощных сих детей сокрушают обычно душу, и не сможешь их оставить.
Мысли: в синаксаре на Фомину неделю в конце указывается, почему не о всех чудесах сообщает Святое Евангелие: потому что чрезвычайные чудеса не вместимы для людей, живущих в мире и плотски настроенных.
Прекрасная проповедь в неделю Фомину Димитрия Ростовского «О язвах Спасителя» и о том же третья проповедь в «Хрестоматии воскресного чтения», очевидно, Иннокентия Херсонского, «О силе язв Спасителя», как от всякой скорби и искушения, и греха, и сомнения - врачевание в животворящих язвах Христа Спасителя. Эти слова надо сложить в сердце своем. Имея язвы Спасителя пред очами, можно не иметь никаких книг и беседовать с любыми людьми...
В Светлую неделю следовало сдерживать порывы печали и скорби, и почитать святые дни, и поклоны отменить, и слезы, и воздыхания. Но в одной из проповедей я читал, что неспособным радоваться Светлому Воскресению Христову потребны, очевидно, рыдания мытаревы и воздыхания блудницы.
Чем сильнее скорбь о своем недостоинстве и удалении от Господа, тем сильнее плач о сем и стенание сердечное, потом и Господь утешил так плачущую душу по Его неложному обещанию. И живое воспоминание милости Божией, бывшей в минувшие недели, пробуждает молитву и умиление, без сего скорбь подавляет и не разрешится в слезы утешительные. После грозы прекрасно в природе и легко дышать, когда воздух очищен грозой и огнем. Вот слезы покаяния, пролитые от страха Божия, очищают воздух мысленный души, и ей легко дышать всей грудью. А то скорбь и дыхание стесняет и весь человек поникает, как блекнет и никнет трава и плакучие деревья. Слава о сем Господу, столь милосердному к нам. Его милости, обещанные явиться любящим Его и творящим заповеди Его, умиляют душу - видишь, какое безмерное упование у истинных рабов Божиих, а я так далек. Плачу об удалении своем от Господа и о мертвой своей душе, она не только больна, но и мертва. Потому так сильно ищет себе могилы для тела и души, чтобы в сумраке ее плакать и слезами прежде конца вернуть ее к жизни. Это желание от плача крепнет, и Господу все возможно, и если сие угодно Ему, то что может воспрепятствовать? Преп. Исаак Сирин так восхваляет безмолвие для Бога, и Димитрий Ростовский в слове о Марфе и Марии, и в «Отечнике» у Игнатия Брянчанинова сказано самое главное - кто более всех угождает Богу - учением о плаче преп. Пимена, см. «Отечник». И сам Игнатий Брянчанинов тем угодил Богу, и все отшельники, жители пустынь и скал и островов. Как преп. Мария Египетская, земной ангел, преп. Фотина на необитаемом острове (в житии преп. Мартина), преп. Пелагея, преп. Алексий, человек Божий, преп. Анастасия и преп. Таисия и другая Таисия, и много, много других подобных. Им стремится душа подражать. Мне же зело честни быша друзи Твои, Боже (Пс.138:17). Ужа нападоша ми в державных моих, ибо достояние мое державно есть мне (Пс.15:6). Вот сказано: у боящегося Бога весь мир богатство. Как вздохнулось бы легко, там совсем иная жизнь. Вот почему по восемьдесят лет жили в пустыне, и преп. Иоанн Лествичник - сорок лет в пещере. Такая жизнь дает великую радость и полноту, по мере очищения души и тела и ума, и приближает к небу.
Вчера читал преп. Кассиана Римлянина, конец последнего собеседования <аввы Авраамия> о том, что в сто раз <более> получают отрекшиеся от мирских благ. Он говорит то же о любви к женщинам, о плотском и о духовном. Говорит старец Авраамий с опыта своего, так как был женат и потом свою жену стал любить духовно. И это истинно так: любовь к душам услаждает более, см. дневник отца Иоанна Кронштадтского о сем, и Игнатия Брянчанинова, и св.Иоанна Златоуста «Письма к юной вдовице». И сие истинно так. В сердце человека есть природный орган, способствующий любви, может быть, сумка солнечного сплетения седалище его (как и любви в почках), и эту энергию может человек направлять и к земным предметам, и к небесным. Юный Товия полюбил невесту свою, не видя ее, и прилепилась душа его к девице (Тов.6:18). По чрезвычайной простоте души и духовного мира эта способность особенно сияет и дает себя ощущать (по слову преп. Исаака Сирина) там, среди небожителей, где зрение есть одновременно и проникновение существом, что обещает невыразимую радость и блаженство - да вси едино будут (Ин.17:21). Какое же сладчайшее дружество возымеют души избавленных и ангелов в дому Отца Небесного, о сем у св. Тихона Задонского см. Если теперь живое воспоминание подвигов святых мучеников, или святых жен, или преподобных подвижников вызывает ответственные струны в душе, как по естеству сердечному благому и в награду стремления к Добру, Истине и Красоте, то что сказать о сем. Некая радость осенила душу при воспоминании подвига юных подвижниц Христовых, прекрасных дев и отроковиц, и душа влечется с радостью вслед сей красоте и сладости и не боится уже страхов смерти, а только желает той радости, в состоянии которой человек скоро с помощью Божией придет в первозданную чистоту бесстрастия. Воистину велики и необъятны обетования, данные нам, и залог их, по милости Божией, уже имеем в руках. Как говорит св. Димитрий Ростовский, из прободенных рук Христовых все дары можем принять, и хотя бы Он их сжал, сквозь отверстые раны мы их примем. Слава о сем Его милости и благости. Аминь.
А какую радость имели все святые и Божия Матерь и имеют все истинные рабы Божии!
Смятеся яростию око мое (Пс.30:10). Когда допустишь гнев в сердце на кого-либо, то раздражительная сила сеет раздражение в душе, и угли страсти возгораются, угли пустынные (Пс.119:4) - особенно гнева, так как он особенно искушает живущих в уединении. Потому и не допускают инока до безмолвия, если не победил сию страсть. См. «Отечник» и у Иоанна Лествичника, как люди могут превращаться в бесов и как ругаются бесы над сими отшельниками. «Море смирения выбрасывает все, что страсти туда принесли, подобно волнам», - говорит преподобный Иоанн Лествичник.
Вот и ночью снились живые сцены, будто рассорился со своим духовным сыном и еще с кем-то и даже не стал разговаривать, а хлопнул изо всех сил дверью. То страсть гнева и перераздражения, а потому и омрачение. В молитве не было утешения, а когда стал о сем плакать, то все не было мира и тишины, как обычно бывало с плачем умиление, когда пред Господом плачешь о всякой своей скорби и Он утешает, а сегодня много часов потребовалось поскорбеть, и стенать, и плакать с болезненным воплем сердца, пока не восприняла душа тишину и мир. Так отеческим жезлом Господь наказует - Он опечаливает, но Он же и утешает, а без сего как бы стяжать мог опытность душевную и навык жить в Господе, к Нему единому устремляясь душою, когда оскорбляет и теснит враг, и страсти, и грех, и страшливые помыслы. Как очевидна и сия перемена - вдруг душа не находит в себе никакой смелости молиться Господу, лишается всякого света, утешительного упования в себе. И знаешь, что так обычно бывает, и в это время не силен удержаться от скорби и малодушия. Преподобный Исаак Сирин пишет, что не печалиться и малодушествовать в это время надо, а благодарить Господа. Сказано: благословлю Господа на всякое время (Пс.33:2), - значит, и не только радости, но и скорбное. Инок, как стяжать можешь здравие души? Оно бывает не от утешения, а от длительнаго терпения, как говорит преподобный Исаак Сирин. И в этом утешение иноку, пишет Игнатий Брянчанинов, когда усиливается в нем чувство покаяния и душевного очищения и преуспеяния от плача бывающего. Сими дверями все подвижники стремятся внити - плачьте, иного пути нет, говорят они.
Сегодня вспомнил прежде явившуюся мысль: для чего все приходилось жить в массивных каменных стенах - закалять силы и привыкать без воздуха и света солнца. Вот так и живу теперь, не выходя никуда из дому.
Читал вчера в Толковой Библии толкование на 53-ю главу пророка Исаии. Очень много полезных мыслей. Как вредно нам читать хлам критики. Ее и не советуют святые отцы читать. Вчера ночью попалось место у преп. Диадоха, где он пишет: море веры, если возмущено испытанием, то не дает видеть глубину и нельзя иноку благополучно плыть к его цели. Простота веры дает успех в созерцании, а не испытание ее. Это замечательная мысль.
Еще о рассудке. Какая это низкая по сравнению с <духовным> умом сила! Ум в движении суждений о чем-либо есть чистый ratio, ум падшего ангела и его клевретов. То, что сказано Исааком Сирином о первой степени ведения, которая далека от духовного истинного ведения, потому что противоречит вере и простоте веры.
Самое прекрасное, чудное пророчество Ветхого Завета о Христе развенчивают злобные критики, и если не достигают цели подрыва веры, то возбуждают к себе свирепый гнев и проклятья, возмущающие мир души, и читающие даже оживляют их бред, а проклинающие их не могут иметь молитву и умиление.
При всякой сердечной скорби и туге надо плакать пред милосердым Господом, и скорбь пройдет. Это сколько, сколько раз ты испытывал, и как сему не верить, когда этим живет и дышит душа. Преподобный Исаак Сирин пишет, что во всякой скорби наилучшее утешение - это слово веры, изрекаемое в сердце. См. о сем у святителя Тихона наставление о науке сердечной молитвы в конце книги «Сокровище духовное».
От сухости и бесплодия так томится душа - время как бы останавливается, вся душа вянет и поникает долу. Но после плача вновь является бодрость, и сила, и легкость в душе и незаметно идет время в уединении. Так истинно говорят святые отцы, что без молитвы нельзя снести уединения, как без уединения нельзя приобрести навык к молитве. Вот почему избирали ревнители благочестия жить в пустыне или в затворе, там душа, не имея иной опоры в жизни, как бы сама собой вся устремляется к Богу истинной жизни и радости и спасения. Тут сама стихия религиозной жизни, вся природная сила души устремляется к Творцу, от Которого она и сотворена для блаженного общения с Ним. И не надо страшиться, когда долго томит эта сухость и нечувствие души, - от сего накопляется скорбь, а от скорби молитва сильнее. По сравнению святого Златоуста, вода, стесненная внизу, устремляется вверх сильною струею. Великое это благо. Все прочее надо с радостью оставить, дабы стяжать сию жемчужину в глубине покаянного плача и слез уединенных. Святой Тихон уверяет, что если оставим мир, то увидим верою небесные чертоги и устремимся туда желанием сердца. Истину тебе говорю, - пишет он («Сокровище духовное»), и вот слова святого Иоанна Златоуста, коему святой Тихон подражал во всем: «Добродетель состоит в том, чтобы презирать все людское, ежечасно помышлять о будущем, не прилепляться ни к чему настоящему - но знать, что все человеческое есть тень и сон, и хуже даже этого. Добродетель состоит в том, чтобы по отношению к вещам этой жизни быть как бы мертвым даже и по отношению к вредному для спасения души быть бездейственным, как мертвый, но жить и действовать только для духовного, как и Павел сказал: живу же не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал.2:20). ...Обуздаем все плотские страсти, чтобы после законных подвигов в короткой и скоротечной сей жизни удостоиться нам великих венцов и в тот грядущий день, страшный для грешников и вожделенный для облекшихся добродетелью, получить неизреченные те блага по благодати Господа нашего Иисуса Христа, Которому со Отцем и Святым Духом слава, держава, честь ныне и присно и во веки веков. Аминь».
Не даждь в печаль сердца твоего (Сир.38:20), - сказано в Слове Божием. Излишняя впечатлительность - большой недостаток и недуг души, как объяснено у преподобного Кассиана - нельзя быть слабым воском печати, все на себя приемлющим. И епископ Феофан пишет, что надо и скорбь, и радость не принимать сразу, а держать их на расстоянии от себя. Всяцем хранением блюди свое сердце: от сих бо исходища живота (Притч.4:23).
С утра особенно толкутся разные впечатления и берут в плен душу. И святой Иоанн Златоуст говорит: «Как ладья тонет, когда море вздымается и волны восстают со всех сторон, так и душа, когда отовсюду обнимает ее печаль, скоро гибнет, если никто не подаст ей помощи; и спасительная печаль о грехах от неумеренности становится гибельною».
Меня огорчила печаль сильная по поводу вестей о братии Глинской пустыни, как они бедствуют там, и еще по поводу недоверия ко мне друзей близких и их неверности в самом близком, задушевном мне интересе. От сей печали омраченная душа не способна с умилением молиться, ее плач горький надолго держит душу в оковах усиленной печали, как в темнице. И бьется, блуждает душа, и стенает, и выйти на свет отрады не может, пока не воззрит с умилением к Господу, Распятому на Кресте, и не припадет с упованием и желанием сердечным пред Его пречистыми стопами, воспоминая, как всегда Он быстро утешал скорбящую и прибегающую к Нему душу, в Нем Едином полагающую свое прибежище, помощь и утешение <...>
Давно не было так тяжко на сердце, как в прошедшие два дня, особенно в воскресенье. С полной уверенностью говорил себе, что никогда не переживал такой сильной скорби, от коей не только душа, но и тело изнемогало и, как у умирающего, холодело и бледнело. Допустил в сердце омрачающий безнадежный плач и тем омрачил себя, лишил молитвы и умиления и света, и недостойно причастился вчера, с унынием и печалью. И плакал те два дня много, вместо праздника радости, к чему призывала Святая Церковь, и не почтил день престольного праздника Бориса и Глеба и святителя Мелентия и день воскресный, а сетовал и плакал, как осужденник. С таким замиранием сердца и стеснением призывал Господа, так больно было лишиться света Его, и чувствовал удаление, отреяние от Него и Его неблаговоление. Припадал с воплем, но видно очень горестный вопль не доходит. Мало упования и веры. Вчера прочитал, что такая молитва прогневляет Бога. Вечером вчера было очень трудно и грустно, также и ночью. Но в таких случаях надо переходить на молитву Иисусову. Имя Иисуса Христа производит умиротворяющее действие. Но никак не верилось, что это состояние пройдет, хотя сам уверял себя, что сие необходимо переживать. И вот польза такого искушения, по слову преподобного Исаака Сирина: эти искушения означают, что человек преуспевает. Вот заметь, что душа сосредоточивается в себе от этой мучительной скорби, и спасительная, как якорь, явилась мысль, что там, где чувствуется боль, стесняющая сердце, там должно держать внимание ума с Иисусовой молитвой, ибо это <место> в средней верхней части груди и есть чувствилище духа сердца, средоточие жизни и преддверие сердечных входов. И когда это помнил, то Иисусова молитва приносила некоторое успокоение в этой крайней скорби, от которой не знал куда деваться, даже иногда повторял: тоска, тоска (чего ранее не было). И вот явилось усердие читать в себе молитву Иисусову, ныне около тысячи произнес, и внимание более держится внутри. Сегодня читал об Иисусовой молитве: самое важное, чтобы ум был слеп, глух и нем ко всему и всегда внимал Иисусу Сладчайшему, тогда иметь будешь залог успеха в свое время. Еще заметь, как в руках Промысла Божия наша участь. Господь не оставляет долго душу томиться в такой крайней скорби, иначе потеряли бы надежду и <?> светлых чувств, но с умилением припадание ко Господу снимает всякую тяготу. Сегодня в конце дня вспомнил, какое благо я имел, когда было умиление, от сего стал с усилием припадать ко Господу, здесь молитва самого сердца без слов, одним чувством болезненной нужды и нищеты своей. Вспомнил и то, что не долго, может быть, осталось жить и при смерти силен Господь спасти и подать свет молитвы и умиления. Только при этих искушениях поймешь, чего лишаешься, лишаясь живого общения с Господом. Сладчайший Иисусе, Небесная Жемчужина, какое благо я утрачиваю, когда лишаюсь и удаляюсь от Тебя. Как надо со страхом свое спасение совершать, не допуская внутренней измены сердца Господу, и Он управит жизнь мою Сам. Всю печаль вашу возвергше нань, яко Той печется о вас (1 Пет.5:7). От чего бывает столь сильно искушение и оставление от Господа? Вот опечалился известием о Глинской пустыни, потом беседовал с умирающей, потом огорчения от М., все это стесняло дух и по впечатлительности твоей угнетало. Потом скорбь, что ты сидишь дома, когда такое торжество в соборе, сотни священников и много верующих, а ты один. Какая-то особая сильная печаль тяготила душу о сем в субботу. Потом, главное: лишенная умиления душа не выдерживает напряжения скорби и изнемогает. А виновность твоя, что <...> от высокоумия критиковал учения западных и резко высказывался о ближних, что есть ревность душевная - смятеся яростию око мое (Пс. 30, 10). Так все одно к одному. Как узоры плетет враг из ложных мыслей и играет страстями нашими и воображением, чтобы запугать. Господи, помоги и сохрани нас от козней вражиих. Аминь.
Никак не должно верить тем мыслям, кои влекут в отчаяние во время омрачения души и пресечения молитвы и плача - будто уже отверг Господь и никогда не будешь молитву иметь. Вскую прискорбна еси, душе моя, - говорит пророк Давид, - ибо я исповемся Ему, спасению лица моего и Богу моему (Пс.41:6-7), и он это переживал: где есть Бог твой (41:11), отвержен есмь от лица очию Твоею (30:23) и прочее.
Первый признак мысли от врага, что <она> влечет в отчаяние, но верь от души, что это временно, как и испытывал многое множество раз, и что это обычно в то время, <когда> не верит душа, что минует такое тягостное состояние. Ведь на то и бьют, чтобы было больно, как же иначе придет душа в опытное познание своей немощи, полной беспомощности без Бога? А избавляет от сего Господь, привлекая душу в любовь к Себе. Ибо удаляясь от души, Он тем сильно возбуждает в ней желание приблизиться ко Господу и никогда не удаляться от Него - взыскать теплейшей любви к Нему, как говорит Святогорец в статье о сухости души.
Когда смирится душа от сего бедствия и скорби, то сильней вопль из сердца устремляется к Господу, из глубины ее существа, и это есть залог сердечной истинной молитвы - заря отверзения сердечного (см. о сем статьи в главах об Иисусовой молитве). Посему и благодарить надо Господа в этих искушениях, а не малодушествовать, не отчаиваться, как делаешь ты, чуть не отрекаясь от жизни самой и впадая в отчаяние от временной малой скорби, и день не можешь перенести, единого часа не можешь победствовать ради Господа и спасения души своей. С каким сильным желанием и скорбью припадает ко Господу душа, боясь лишиться Его помощи и милости, а после тихо, и отрадно, и мирно, и благонадежно бывает на душе, и ничего не желаешь в жизни, как только иметь сие благо и хоть в землю скрыться, по слову преподобного Серафима Саровского (с опыта - он и зарывался в землю, см. о Печерском монастыре и др.). Но еще эти крайне скорбные часы показывают, что надо душе твоей. Преподобный Нил Сорский пишет, что каждому надо прислушиваться к внутреннему голосу души, что она ищет. Вот всякое смущение мирское или волнение или беседа отнимают у тебя мир и вместе с тем лишаешься молитвы, открывается как бы застарелый нарыв, и гной течет из раны сердца. Это души болезнь. Как пишет митрополит Филарет Московский: неспособность молиться есть знак душевной болезни, так же как и скитание ума (см. сборник об Иисусовой молитве). А признак начинающегося здравия души - это мир ее, как пишет преподобный Исаак Сирин. Смотри за собой - начинает ли нарастать живая плоть на язвах твоей души, то есть мир ее.
Потому и стремились в безмолвие пустыни подвижники молитвы. Нельзя допускать себе то, что тебя расстраивает, пишет епископ Феофан Затворник. Пример Арсения Великого, Пимена и прочих, пример всех затворников показывает, что трудно сохранить иначе безмолвие, мир и молитву. «Не могу быть вместе с людьми и с Богом», - говорил преподобный Арсений Великий. «Если немощен ты, - пишет преподобный Исаак Сирин, - то лучше в уединении силы себе очищать для Бога и учить добрым примером своей жизни». И преподобный Марк Подвижник пишет, что больше пользы принесут молитвы и строгость жития своего.
Весьма важное сведение о молитве Иисусовой находится в тех выборках Глинской пустыни, <где дано> объяснение, с кем и отчего бывает прелесть при занятии Иисусовой молитвой. Отчего потемняется сознание и бывает помешательство? Оттого, что человек не оставляет греха и увлекается сладострастием, от смущения совести; от столкновения и борьбы света и тьмы не выдерживает его душа, и ум мутится. Врачи говорят, что душевная болезнь есть не что иное, как больная совесть - отчего и мания самоубийства, и мания преследования, и страх, и мнительность, и прочее действо вражие, и галлюцинации <нрзб.>, и сны наяву, и ложь в мыслях, в словах и в жизни, и полное поглощение ложью, оковы лжи, царство лжи.
Помни, что невозможно преуспеть ни в чем добром без помощи благого Бога, особенно в молитве. Когда усиливаешься на покаянный плач, то сбиваешься в безнадежность и деланный плач, а когда живее вспоминаешь милосердие Божие и свою немощь, то углубляется плач и приносит укрепление сердца и уму мирное состояние. Только и тогда не обнадеживайся, в часы мира жди вновь нападения. Одной рукой работай, а другой меч держи; и костры жгли по ночам израильтяне, когда строили городскую стену и храм, восстанавливая из развалин святой город отцов своих по возвращении из плена. Это образ нам на исправление. В минуты тягости душевной вспоминай милости Божии, как Господь утешал в минувшие святые дни Пасхи и призывал унывающую душу этими вдохновляющими словами: «Христос воскресе!» И плачь о том, что так немощен ты, так подвержен всем козням вражиим, как тростинка, колеблемая ветром и клонящаяся до земли. Потому сама голова клонится до земли от подавленного сознания грехов и немощи. А святые как были бодры, близость Господа их еще более поощряла на подвиг, а ты, имея утешение, пребываешь в лености и спишь сном непробудным. Повод от милости Божией имеешь не для труда, а для успокоения себя. О сем плачь и сокрушайся. Плачь о том, что так милостив и долготерпелив Господь к тебе. Я еще не в аду, не осужден на вечные муки и вечную смерть в удалении от света лица Божия, оставлена еще и мне надежда покаянием примириться с Господом и войти в жизнь вечную.
С утра был сильный плач и вопль из сердца к Господу, и утешена была душа глубоким миром и тишиной, а в полдень нападение духа полуденного, без причины стал унывать мой дух, видя такое бесплодие в молитве. Целый день читаю святые молитвы, а душа нечувственна пребывает. Когда от сего восскорбишь всем сердцем и восплачешь пред Господом, то вновь мир приходит и душа смягчается, и делаются достижимыми для нее благие впечатления от святых мыслей и книг. (Подобное пишет отец Иоанн Кронштадтский в своем дневнике). Близ Господь сокрушенных сердцем (Пс.33:19). Восскорби - и Он с тобою, возжелай от всей души милостивого благоволения Его - и Он близ уже, ибо зрит на сердце, а не на уста и голосу внемлет, который внутри произносится.
Как важно иметь сборник о молитве! Если озабочен приобретением ее в себе, то пиши самое необходимое. Полезно и самому составлять такой сборник, где помещены самые сильные статьи и проповеди, касающиеся воспитания в себе молитвы.
Видел во сне великую скалу на темном синем фоне неба, освещенную луной и покрытую местами мхом, а направо вход с высокими вратами узкими в средину горы, а там в каком-то особенно привлекательном освещении виднеется огромный простор, как пустыня, как величественный храм, и приятно было смотреть. Еще видел коллекцию каких-то святых изображений, и дивиться следует, из какого источника творится сие. Отец Иоанн Кронштадтский пишет, что в сем есть отсвет творческой способности души человека, созданного по образу Творца своего.
Главный труд в Иисусовой молитве борьба с помыслами и со страстями уныния, скуки, сомнения, нетерпения, лености, забвения, малодушия, окамененного нечувствия. Потому в оптинском правиле положено после каждой сотой <молитвы Иисусовой> прочитывать молитву к Божией Матери: «Пресвятая Владычице моя Богородице, святыми Твоими и всесильными мольбами» и прочее. Главная нужда в освобождении от помыслов и страстей, и нерадения, и малодушия, и окамененного нечувствия и прочее.
Но уже в том есть плод молитвенного труда, что душа при таком явном и очевидном доказательстве своего растления и немощи смиряется, приходя в сильное стеснение сердца и скорби, и от сего восстает плач и вопль ко Господу. Так пишет и епископ Игнатий, что от внимательной молитвы стесняется скорбь и болезнь сердца, и от сего восходит молитва.
Богу нашему слава во веки веков. Аминь.
27 мая 1980 года в возрасте восьмидесяти лет после трехдневной болезни отошел ко Господу один из тех тихих и незаметных миру подвижников духа, которыми даже в период жесточайших гонений не оскудевала Москва.
Отпевали Сергея Владимировича Чибисова в церкви Святителя Николая в Кузнецах как раба Божия Сергия, но я видела и разбирала, как уста священника тихо произносили имя монаха Серафима, и знала, что в гробу под телом усопшего лежала монашеская одежда. Рядом стояли родственники, среди которых были видные ученые, и бывшие сослуживцы - тоже ученые из Военно-инженерной Академии им. Куйбышева. Доктор физико-математических наук Сергей Владимирович долгие годы возглавлял в этой Академии кафедру механики. На поминах было сказано много добрых слов о нем как о человеке и талантливом ученом. Но я знала гораздо более важное, то сокровенное, что всегда вызывало у меня к нему чувство глубокого благоговения.
Я с юности, по Данилову монастырю, была близко знакома с Сергеем Владимировичем и его сестрами Зинаидой и Александрой. Во второй половине 20-х годов они втроем занимали две смежные комнаты на втором этаже игуменского корпуса с отдельным входом со стороны Троицкого собора. Их выселили из родительского дома на Шаболовке и поселили в Даниловом монастыре. Тогда монастырь еще существовал, но у него отбирали корпуса и поселяли мирских. Помню, Зинаида Владимировна рассказывала, что они с сестрой ухаживали за могилой Н.В.Гоголя, поддерживая неугасимый огонь в лампаде. В то время родителей их уже не было в живых, а старшие сестра и два брата жили своими семьями. Из рассказов сестер Сергея Владимировича я знала, что у их отца был свой завод, который он вовремя сумел продать и тем избавил семью от репрессий.
После окончания гимназии Сергей Владимирович одновременно занимался в университете на физико-математическом факультете и в консерватории по классу фортепиано. Однако, когда был призван в армию (служил в Москве и продолжал учебу), должен был оставить консерваторию.
В Даниловом монастыре Сергей Владимирович сближается с отцом Тихоном Баляевым и становится его духовным сыном. Но скоро монастырь закрывают, а почти всех монахов ссылают. На территории обители размещают детскую колонию, и Сергея Владимировича с убогой сестрой Зинаидой переселяют в двухэтажный дом напротив Уголка Дурова, бывший корпус разогнанной женской общины. По Божьему Промыслу именно ему, аскету в миру, дают комнату на месте алтаря бывшей домовой церкви общины. У сестры комната была рядом.
Перед Великой Отечественной войной Сергей Владимирович защищает докторскую диссертацию (ему не было тогда и сорока лет), а с началом войны под его руководством ведется научная разработка противотанковой обороны. Его имя навечно заносится в списки Тамбовского танкового училища.
Все эти годы Сергей Владимирович ведет жизнь сугубо монашескую. Дома вычитывает все службы по служебной Минее, полный годовой круг которой я с трудом достала по его просьбе у знакомых монахинь.
Послевоенное время для верующих было нелегким, приходилось, как и прежде, скрывать свои взгляды. Однако Сергей Владимирович, занимая большой служебный пост в Военной Академии, регулярно посещал храм. И я сама часто его видела в церкви Воскресения Христова в Сокольниках.
Жили Сергей Владимирович с сестрой очень и очень скромно. Все средства уходили ежемесячно на вспоможение вернувшимся из ссылок монахам и монахиням. Много денег прошло и через мои руки.
В конце 40-х годов Сергей Владимирович неожиданно передает мне благословение от отца Тихона Баляева и сообщает, что батюшка уже восемь лет живет в затворе в г.Харькове и что он, Сергей Владимирович, постоянно посещает его. Где находился отец Тихон в 30-е годы, вернувшись из первой ссылки, я не знаю, но когда во время войны открывается на Украине Глинская пустынь, он поступает в нее. В это время из Харькова приезжает к наместнику Пустыни монахиня с просьбой-предложением - не пожелает ли кто из иеромонахов приехать к ним в их тайную монашескую общину и занять место их умершего старца-затворника. Отец Тихон, и раньше желавший затвора, дал согласие и переехал в Харьков. Эта женская община состояла из нескольких вернувшихся из ссылки монахинь во главе с игуменией. Они занимали два частных дома с садом, где было небольшое отдельное помещение для старца-затворника.
Отец Тихон сам попросил Сергея Владимировича передать благословение мне и моим подругам, которых знал по Данилову монастырю, и разрешил его посетить. Ездили к нему наши Настя и Наташа. С ними я передала отцу Тихону небольшую записочку, а получила от него письмо на восьми страницах. Вернувшись, Настя с Наташей сказали, что отец Тихон произвел на них такое сильное впечатление, что затмил всех, кого они раньше знали, что ради их приезда вышел к общему столу, чего раньше никогда не делал. Разговор, конечно, в основном проходил в воспоминаниях о дорогом Даниловом монастыре, о его братии.
Лишь дважды в год выходил отец Тихон из своего затвора к сестрам общины - на Пасху и на Рождество Христово. Свои вопросы, исповедь сестры писали на записках и так же получали ответ, не видя старца. Один раз в день, вечером, на небольшое окошко они ставили батюшке еду и часто забирали ее нетронутой. Летом на окошко клали ягоды малины, но отец Тихон их не брал. Все эти годы Сергей Владимирович материально поддерживал эту общину.
После смерти Сергея Владимировича, когда его основное книжное наследие было разобрано родственниками и батюшками, среди никому уже не нужных разрозненных книг и бумаг мое внимание привлекли несколько общих тетрадей, исписанных простым карандашом непонятным почерком, с пометками дат, в виде дневниковых записей. Лишь отдельные, с трудом прочитанные строки навели на мысль, что это, возможно, записи отца Тихона-затворника. Впоследствии это предположение подтвердилось, но никто не мог разобрать написанного. И, видно, была воля Божия на то, чтобы эти келейные записи монаха-затворника стали известными. В первые же годы возрождения Данилова монастыря в его Покровском храме я познакомилась с рабой Божией Викторией из г.Харькова. Завела с ней разговор о харьковской общине, об отце Тихоне, о его трудных для прочтения тетрадях. Виктория, хотя была молода, не только знала об этой общине, но и вызвалась помочь разобрать записи, так как была профессионально этому обучена. В течение ряда лет, бывая в Москве, она забирала тетради отца Тихона и возвращала их с расшифрованными текстами. И то, и другое было передано нами в музей Данилова монастыря.
Пятидесяти лет от роду Сергей Владимирович от отца Тихона принимает монашеский постриг с именем Серафима в память Саровского подвижника.
А в 1952 году отец Тихон-затворник умирает и все принадлежащие ему вещи сестры общины передают его духовному сыну Сергею Владимировичу. О тетрадях я тогда ничего не слышала. Но как святыню Сергей Владимирович дает нам на время подрясник отца Тихона, и он по очереди побывал у всех моих подружек, с которыми я в молодости любила ходить молиться в Данилов монастырь. Общину Сергей Владимирович по-прежнему поддерживал материально.
После смерти отца Тихона Сергей Владимирович, будучи сам к тому времени духовно зрелым подвижником (он прекрасно знал святоотеческую и житийную литературу, что всегда бывало основной темой его интересов и разговоров, и опытно проходил это), тем не менее, не желая жить по своей воле, избирает себе духовным руководителем протоиерея Тихона Пелиха, настоятеля Ильинской церкви в Сергиевом Посаде.
Зинаида Владимировна рассказывала, что одно время Сергей Владимирович желал иметь пианино, но не получил на это благословение. (Но музыку классическую слушал, очень любил Третий концерт для фортепиано с оркестром С.В.Рахманинова, и даже однажды проигрывал эту пластинку для меня. Хорошо знал классическую литературу, в том числе древнегреческую, которую читал в подлиннике. Знал несколько европейских языков, изучал их еще в гимназии).
В жизни Сергей Владимирович был общительным, словоохотливым, находил нужные слова в разговоре с людьми любого уровня развития. Всегда он был бодрым, благодушным, приветливым. Он и в последние годы никак не выглядел стариком. В молодости занимался спортом, много путешествовал по Кавказу, пешком прошел по Военно-грузинской дороге. Бывал в Сарове, Дивееве. Но в зрелые годы, как мне известно, уже никуда не выезжал. Лишь однажды, уже после смерти отца Тихона и, думаю, в поисках духовника, посетил Псково-Печерский монастырь, г.Псков, Пюхтицы.
Пока жива была Зинаида Владимировна (†1956), снимал на лето дачу в Подмосковье. Работал Сергей Владимирович до 75-ти лет по благословению, ибо, как и прежде, помогал малоимущим. На себя же, по сохранившимся его экономным подсчетам за несколько лет в последние годы жизни, тратил по 28 руб. (на питание) при относительно тогда большой пенсии в 200 рублей.
Выйдя на пенсию, ежедневно бывал за Литургией в церкви Святителя Николая в Кузнецах. Молился в алтаре. Последние лет тридцать жил рядом с Академией, где и работал, в Подколокольном переулке, с соседкой, которая, не понимая его жизни, после его смерти сетовала на то, что Сергей Владимирович был очень скуп и плохо питался, а то бы еще пожил.
В его комнату я всегда входила с большим внутренним трепетом и благоговением. Самая простая мебель, плотные шторы. Вдоль двух стен - шкафы с книгами, посередине письменный стол, напротив дивана, в красном углу, небольшой двухстворчатый книжный шкаф с иконами, лампадами, святыней. У Сергея Владимировича был целый ларец-мощевик с многочисленными частицами мощей. Шкафчик на случай прихода сослуживцев закрывался. Такой же шкафчик с иконами стоял и в комнате Зинаиды Владимировны, которая служила им столовой.
Как-то Сергей Владимирович, улыбаясь, рассказал, что при очередном медицинском осмотре врач, увидев кожу на его коленях, загрубевшую от поклонов и коленопреклоненных молитв, поставила диагноз: псориаз.
Знали ли сослуживцы о его сокровенной жизни? Очевидно, догадывались. Однажды на вопрос: «Как поживаете?» - Сергей Владимирович получил ответ: «Вашими молитвами».
В храме Святителя Николая в Кузнецах у меня была знакомая алтарница Клавдия. Встретив ее, я спросила о Сергее Владимировиче. Она же сказала: «Да разве к нему подойдешь?! Стоит ему придти, как его сейчас же окружают алтарники, псаломщики, певчие - все молодые, вновь пришедшие в церковь люди - и засыпают вопросами». А говорить с Сергеем Владимировичем можно было на любые темы. Он был широко образованным человеком. Единственно, наверное, только политика, поскольку она не касалась Церкви, мало интересовала его.
Неоднократно знакомый архиерей предлагал Сергею Владимировичу принять священный сан, но он каждый раз отказывался, считая себя недостойным. Очевидно, и от духовника не было благословения. И постриг-то Сергея Владимировича оставался тайной. О нем я лично узнала года за три до его смерти.
Похоронен Сергей Владимирович на Даниловском кладбище среди родных. На могиле - скромный гранитный памятник с крестом.
Глубоко почитая монахов прежнего Данилова монастыря, я и монаха Серафима (Сергея Владимировича) поминаю вместе с ними.
Он один из тех, кто в юности воспринял их высокий духовный настрой и пронес его через всю свою долгую жизнь в тяжелейшее время активного богоборчества. Вот почему, начиная печатать келейные записи затворника отца Тихона (Баляева), нельзя умолчать о его духовном последователе, сохранившим для нас это духовное наследство.
Схимонахиня Анна (Теплякова)
См. также в формате электронных книг: Духовный дневник архимандрита Тихона (Баляева)
