Критические замечания
по поводу второго послания митрополита Сергия

Второе послание митрополита Сергия [1] было вызвано появлением в Москве большого числа анонимок и листовок, направленных против него и его церковной работы, а также определённо выставленных против него обвинений и упрёков со стороны некоторых иерархов. Митрополиту Сергию для того, чтобы реабилитировать себя в глазах православных иерархов и народа, нужно было ответить на целый ряд обвинений. Мы укажем на важнейшия из них, с какими имели возможность познакомиться.

1. Он не имел права говорить в своём «воззвании»[2] от лица всей Русской Церкви, так как не получил на то полномочий ни от митрополита Петра, ни от православного епископата.
2. Проявивши такое самочиние, он тем самым лишил себя права на доверие и подчинение ему со стороны его собратий епископов и православной его паствы.
3. Содержание «воззвания», сделанное митрополитом Сергием, неприемлемо для христианской совести, так как в нём нет надлежащей искренности и правдивости:
   1. Нельзя искренно радоваться всем радостям той власти, которая, между прочим, ставит своей задачей совершенно упразднить религию в государстве и Церковь;
   2. Нельзя искренно благодарить её за внимание ея к духовным нуждам православного населения, так как в действительности этого, конечно не оказывается.[3]
4. В своём «воззвании» митрополит Сергий предрешает, по затронутым вопросам, соборные определения.
5. Заверивши гражданскую власть в изменении своих взглядов на неё и в тех чувствах, какия указаны нами выше, он тем самым поставил под удар всех честных служителей Церкви, лояльных к власти, но не одобряющих церковной работы его и совершил, таким образом, акт предательства по отношению к ним и гнусной клеветы.

Ответил ли митрополит Сергий, хотя на одно слово из предъявленных ему обвинений? Безусловно, нет. Основная мысль его «послания» такова: он носитель церковной власти и все православные верующие для блага Церкви, во избежание разделений, пагубных для Церкви, должны подчиняться ему до Собора. Только Собор произнесёт свой суд над его работой. он уверяет читателя, что не отступал и не отступит от Православия и потому просит относиться к нему с полным доверием, ибо только при взаимном доверии возможно церковное строительство. Уверяет и в том, что огромное большинство духовенства русского и заграничного относится к нему с доверием и находится в ведении Московской Патриархии, т.е. его — Сергия, и его Синода. На своё служение Церкви в настоящем своём положении Заместителя, он смотрит, как на тяжёлый крест, возложенный на него Самим Господом и только сознание им своего долга перед Церковью, будто бы даст ему силы оставаться на своём посту.
Вот главные мысли послания митрополита Сергия. Все эти мысли, конечно, здравые, и для сознания православного христианина приемлемыя, но, к сожалению, в устах митрополита Сергия не для всех одинаково убедительныя. Не погрешим, если скажем, что они убедительны только для тех, кто собственно и не нуждается в убеждении, кто не сомневается в его каноничности и одобряет его церковную деятельность. Что же касается всех остальных, а ведь их то и должен был успокоить митрополит Сергий, то это послание ни в какой мере не удовлетворяет их.

Прочитавши его, они могут только призадуматься над вопросом: имеем ли мы действительно право до церковного суда и соборного осуждения, отказывать митрополиту Сергию, если он действительно законный носитель церковной власти в подчинении?

Мы выскажем свои соображения по этому вопросу.

1. Мы лично смотрели и в настоящее время смотрим на митрополита Сергия только как на захватчика высшей церковной власти, которая по праву должна принадлежать митрополиту Агафангелу.

2. Признаём, что в известных случаях мы не погрешим, если откажем в своём послушании даже законной власти: это в тех случаях, когда власть потребует от нас явно беззаконного и противнаго воле Божией. Митрополиту Сергию, конечно, хорошо известно, что ответили апостолы синедриону, когда тот потребовал от них противнаго воле Божией. Если же беззаконное требование будет иметь принципиальный характер? Если в основу церковного строительства полагается ложь и клевета, как это мы видим у митрополита Сергия, определяющая весь ход церковной деятельности его, то не погрешим, думается нам, если и совершенно выйдем из послушания такой власти и её самую отвергнем. Нам дано на то право и особым Патриаршим указом от 1921 г.[4]

Обязаны ли мы ждать соборнаго решения?

При суждении о вопросах чисто догматических, не имеющих такой очевидности, как элементарные вопросы морали, и не имеющих такого жизненнаго значения как последнее, можно без ущерба для дела церковнаго ждать авторитетнаго разрешения их на законном церковном соборе и очень продолжительное время. Но совсем не такого характера те вопросы, которые отделяют нас от митрополита Сергия. Да и возможность законного собора, при настоящем хаотическом времени и состоянии Церкви, весьма сомнительна. Что же, неужели православный христианин должен идти со спокойной совестью за митрополитом Сергием и за его Синодом, куда бы и как они не вздумали повести? Нам известна крайняя неустойчивость взглядов митрополита Сергия, совершенно недопустимая в лице носителя высшей церковной власти, и ни разсудок, ни совесть не позволяют нам слепо следовать за ним. Некоторые примеры этой неустойчивости:

а) В 1922 году митрополит Сергий признаёт обновленческое Высшее Церковное Управление вполне каноническим и все постановления его законными, и приглашает всех последовать его примеру.[5] В 1924 году приносит раскаяние в содеянном им Патриарху, а в 1926 году уже становится сам во главе ориентации враждебной обновленчеству.

б) В 1926 году считает легализацию Временнаго Высшаго Церковнаго Совета «признаком неправославия» в нём,[6] а в 1927 году сам усиленно добивается ея, не стесняясь при этом никакими средствами.

в) В 1926 году митрополит Сергий даёт совет заграничным православным епископам создать там самостоятельное церковное управление; ровно через год осуждает такое желание их (см. переписку его с митрополитом Евлогием и сравни с письмом к зарубежным епископам от 12 сент. 1926 г.).

Когда же был прав митрополит Сергий и по какому пути мы должны идти за ним?

3. Митрополит Сергий только говорит о необходимости церковнаго соборнаго осуждения, а поведением своим сам же себя опровергает. Не осудили ли мы, а потом и он, одинаково с нами, обновленцев и их управление ранее церковнаго осуждения их? Он скажет, что то — незаконное управление... Но ведь признавал же он его законным, как мы сказали выше и других призывал к тому же! Сами обновленцы тоже (искренне или нет — Бог им Судья), считают своё управление законным. Не церковный ли собор, в конце концов, должен был осуждать их по мысли митрополита Сергия? Как же он решился до церковнаго суда выйти из подчинения обновленческому синоду? Если митрополит Сергий называет раскольниками тех, кто не подчинился ему, то не правы ли будут, с точки зрения митрополита Сергия, и обновленцы, называющие и его самого, и всех нас такими же именами? И если мы со спокойной совестью вынесли свой приговор обновленцам, то не имеем ли мы возможности тоже самое сделать и по отношению к митрополиту Сергию? Мы думаем, что в нашем разсуждении более логики и правды, чем у митрополита Сергия.

Вот более других серьёзная мысль в послании митрополита Сергия, заслуживающая и внимания нашего, и разсмотрения. Всё остальное, в глазах тех, кто не желает слепо следовать за митрополитом Сергием, не имеют решительно никакой ценности. Мы думаем, что будет нетрудно доказать это, если сделаем некоторый критический анализ их.

Митрополит Сергий начинает своё послание заявлением, что «Сам Господь возложил на него великое и чрезвычайно ответственное дело — править кораблём нашей Церкви в такое время...» Можем не обинуясь исповедать, — говорит он, что — «только сознание служебнаго долга пред Церковью не позволило нам, подобно другим, уклониться от выпавшаго на нашу долю столь тяжкого жребия».

Какая неправда, сугубо преступная в устах епископа, занимающаго даже первосвятительский пост. Как это заверение митрополита Сергия расходится опять же с его поведением и действительностью. Допустим, что он, во имя долга, принял от митрополита Петра временное заместительство... Но, что же скажет он в оправдание своего поведения со времени возвращения законного местоблюстителя патриаршего престола митр. Агафангела. Не он ли прилагал все меры к тому, чтобы лишить того возможности стать во главе управления? Не он ли отдал его под суд епископов за одну только попытку осуществить своё право, не смотря на опредёленно выраженную волю митрополита Петра, чтобы возглавил Русскую Церковь именно митрополит Агафангел? Не он ли одно время готов был судить самого местоблюстителя митрополита Петра за признание им митрополита Агафангела,[7] а в другое сам закрепляет своё положение его действительным или измышленным Пермским посланием.[8]

Только именно благодаря малой осведомлённости окраин в том, что делается в центре, о чём говорит далее митрополит Сергий, как о прискорбном явлении в церковной жизни, и дана ему возможность «возложить на себя этот крест». Ссылка на Господа, таким образом, совершенно здесь неуместна и даже кощунственна.

Митрополит Сергий возлагает свою надежду на небеснаго Пастыреначальника, что Он в трудную минуту «не оставит нас сирых», и «упование не посрамит его». Ввиду вышесказанного, мы перейдём за границу возможного, если разделять будем надежды митрополита Сергия на то, что Господь будет ему Помощником в его деяниях, да и сам он, конечно, не имеет для такой надежды никаких моральных оснований. Правильнее будет думать, имея ввиду его последния выступления, исполненныя искательства перед сильными мира сего, что Господь оставил его и Дух Божий отступил от него. Далее, желая, видимо, оправдать свое «воззвание», митрополит Сергий говорит о той, более благоприятной обстановке для церковнаго строительства, которая создалась благодаря ему: теперь функционирует не только Синод, но во многих епархиях епархиальные советы, пустующия кафедры замещаются, церковныя дела разрешаются, явилась возможность сношений с Восточными Патриархами и прочее.

Но, выражаясь словами одного Святителя, писавшаго митрополиту Сергию, скажем и мы: какая польза нам от получения возможности церковнаго строительства, когда сами то мы, служители Церкви и устроители Дома Божия на земле, стали «непотребными», стали солью обуявшею невыгодною для употребления, которую следует выбросить вон. Мало утешает нас ваше высокопреосвященство, и ваше сношение с Восточными Патриархами, о чём вы с такою радостью сообщаете в своём послании, ибо Восточные Патриархи ещё ранее вас признали обновленческое церковное управление, да и Временный Высший Церковный Совет, на который вы, в полном его составе, наложили своё запрещение, ещё за долго до вас установил сношения с этими Патриархами. Вы, таким образом, как в деле легализации, так и здесь, несколько запоздали и оказались по этой причине в хвосте у тех, кого вы осуждали.

Не тяжёлый крест, возложенный Господом, несёте вы, владыко, в этот ответственный момент Русской Церкви, а сами восприняли на себя жалкую и позорную роль (уже достаточно выясненную нами выше), которая свела на нет все ваши прежния церковныя заслуги, если таковыя, как уверяют некоторые, у вас имелись...

Вы думаете, по-видимому, оправдать свою церковную работу тем, что значительное большинство духовенства идёт за вами.[9] Мы объясняем это не сочувствием вам и вашей работе, а различными иными причинами именно:

а) плохою осведомлённостью многих о том, как и каким образом оказались вы во главе церковнаго управления;

б) безвыходность создавшагося положения, при котором многие, и очень многие, были бы рады и бежать от вас, да некуда...

в) утомлением духовенства, утратившаго в громаднейшем большинстве случаев, ту энергию в борьбе за истину церковную, какую проявило оно ранее в момент появления «живой церкви». Эти последние теперь, не имея мужества возвысить свой голос в защиту истины, стараются оправдаться, и свои компромиссы с совестью объясняют заботами о мире и благе церковном, забывая, что ещё ранее их искали себе спасения под этими прикрытиями обновленцы.

В своём послании, как прежде и в воззвании, митрополит Сергий снова клевещет на тех, кто находится «в административном отделении от них», уверяя кого-то в той нелепости, что не подчиняющиеся митрополиту Сергию и его Синоду «торжество Христианства склонны видеть в господстве христианских народов над нехристианскими»,[10] что в переводе на политический язык, означает «в господстве культурных и просвещённых народов над некультурными», а ещё определённее, может быть, «в господстве Англии над Китаем». Что это, как не донос и только прикрытое несколько обвинение в контрреволюции тех иерархов, которые расходятся с ним исключительно на церковной почве. Мы лично всем существом своим отвергаем митрополита Сергия и его Синод, но понять не можем, какое же отношение имеет это к господству христианских народов над нехристианскими. Не подлежит никакому сомнению, что и все епископы, отрицательно относящиеся к митрополиту Сергию, засвидетельствуют такое же своё недоумение от чего же говорит такую нелепость митрополит Сергий. Для того, думается нам, чтобы запугать тех, кого ему не удается убедить настоящим своим посланием. А таких, надо полагать, будет немало.

Далее митрополит Сергий призывает всех возлюбленных отцов, братий и сестёр к совместной и единодушной работе по упорядочению дел церковных. Между прочим, чтобы «обманутых убедить и заблудших вразумить» и для успеха самаго дела, говорит о необходимости взаимного доверия. Не знаем, кого митрополит Сергий думает вразумлять? Вероятно тех, кто согласен с ним. Мы же горячо убеждаем его самого принести, во имя блага Церкви, в жертву своё самолюбие и властолюбие, которыми он до сих пор руководился больше чем боголюбием, и снова чистосердечно покаяться во всех своих церковных прегрешениях, а управление Церковью предоставить тому, у кого оно было им отнято.

Рассчитывать на исполнение им этого нашего желания, конечно, довольно трудно, так как митрополит Сергий уверяет нас в своём послании, что «его сердце исполнено радостной уверенностью, что он не порвал золотой нити Апостольскаго преемства и это сознание даёт ему внутреннее спокойствие при всех треволнениях церковной жизни. Отсюда до раскаяния далеко. Хотя и говорит он немного выше о каких-то покаянных молитвах, но, видимо, слов этих к себе не относит. Не будем спорить с митрополитом Сергием. Может быть он здесь говорит действительно правду о своём самосознании и чувствованиях, но мы бы на его месте не имели бы уверенности в законности своего управления, ни спокойствия в своей совести. Пусть не забывает митрополит Сергий, что как бывший обновленческий деятель, он не имеет права не только возглавлять Православную Церковь, но не имеет права даже на положение простого члена присутствовать на соборе (Постановление о приёме кающихся обновленцев, пр.5. Цит. по второму изданию брошюры: «Правда о ВВЦС и Нижегородском митрополите Сергие»). [11]

Каким образом митрополит Сергий рассчитывает приобрести к себе то доверие, о необходимости котораго он говорит выше? Он уверяет, что вполне сознает всю важность и всю ответственность своего положения в Церкви и потому, как в первом своём послании, так и теперь, он свидетельствует о своей воле и о своем решении не отступать от Православия. И только... приходится положиться на слова митрополита Сергия и верить в его Православие, потому что он сам считает себя православным. Кто же и когда из церковных наших деятелей сам признавал себя не православным? Да и можно-ли доверять словам митрополита Сергия столь часто меняющаго свои убеждения и взгляды, когда самыя дела его приводят нас в великий соблазн и смущение.

В заключительной части своего послания митрополит Сергий предлагает всем оставаться в союзе с законной церковной властью и терпеливо ожидать разрешения всех недоумений на церковном Соборе, а пока будем, говорит он, «стараться сохранить единство Духа в союзе мира, помня о едином Теле Христове».[12]

Совет хороший. Но вот беда наша: у нас, как мы высказали выше, существует в настоящее время не одна сергиевская «законная власть», а есть и обновленческая, которая признаёт нас даже раскольниками; есть и Временный Высший Церковный Совет, считающий себя каноническим и законным. Есть на Украине и некоторыя другия церковныя организации, продолжающия считать себя православными. Есть, наконец, те епископы, которые по своей совести не могут присоединиться ни к одной из существующих ориентаций... Значит законность сергиевскаго управления не так уж убедительна... И если бы митрополит Сергий действительно желал до Собора сохранить «единство Духа в союзе мира», «чтобы не разрывать хитона Христова», как он выражается, то, оказавшись всякими неправдами и правдами во главе церковнаго управления, он не пугал бы напрасно церковными канонами непризнающих его, как это делает он всё время с большим усердием; не налагал бы единолично запрещений на десятки несогласных с ним епископов, а с должным смирением, поставивши собственную каноничность под знаком вопроса «в единстве Духа и в союзе мира», ожидал бы будущаго Собора, который разберётся в том, кто прав, и кто виноват в церковных смутах, и каждому воздаст по делам его. Только под этим условием, думается нам, возможен был бы некоторый мир в Церкви, столь необходимый, как для самих пастырей, так и для мечущихся из одной стороны в другую овец Христова стада. Под этим только условием возможен и самый Собор.

В заключении скажем: канонически безспорной власти, которую бы все согласились признать таковою, в настоящее время нет в Православной Церкви. Нужно отыскать таковую. А если нельзя сделать этого, то самое широкое самоуправление православных епископов до времени Собора, согласно постановлению Патриаршего Синода от 7/20 ноября 1920 года, вот по нашему мнению, правильный лозунг нашего времени. Когда кораблю угрожает потопление, то спасаются в лодках...

Февраль, 1928 года

Примечания

1. Через пять месяцев после своей «декларации», митр.Сергий и его временный Синод обнародовал послание от 18/31 декабря 1927 г. Составители послания пытаются успокоить волнение и возмущение, которые вызвала декларация, одновременно не уступая критике и утверждая свою законность.
2. «Воззванием» еп.Павел называет декларацию митр.Сергия от 16/29 июля 1927 г.
3. До своего ареста в ноябре 1926 г. митр.Сергий выпустил проект обращения к власти и пастве по вопросу о легализации (28/10 июня). Документ этот не претендовал на свойства окончательности и обязательности. Ожидалось выражения мнения епископата. Этот проект не ущемлял свободу и достоинство Церкви и верующих: «Мы не хотим замалчивать того противоречия, какое существует между нами, православными, и коммунистами-большевиками, управляющими Союзом. Обещая полную лояльность, мы не можем взять на себя особых обязательств для доказательства нашей лояльности, например, наблюдения за политическими партиями наших единоверцев, тем паче функций экзекуторских, и применять церковныя кары для отмщения недоброжелателям советской власти. Обрушиться на заграничное духовенство за его неверность Советскому Союзу какими-нибудь церковными наказаниями, было бы ни с чем не сообразно и дало бы лишний повод говорить о принуждении нас к тому советской властью» (Протопр. М.Польский. «Каноническое положение Высшей Церковной власти в СССР и заграницей». Джорданвилль. 1948, с.29). Выйдя из заключения (7/20 марта 1927 г.) митр.Сергий повёл совсем другую политику.
4. В 1917 г. Всероссийский Собор определил, что «управление церковными делами принадлежит Всероссийскому Патриарху совместно со Священным Синодом и Высшим Церковным Советом». Предвидя усиление гонения на Церковь и дальнейшее разстройство нормального хода церковной жизни, Патр.Тихон, вместе со Священным Синодом и Высшим Церковным Советом, издал указ № 362. В нём давалась схема мер для руководства Церковью при чрезвычайных обстоятельствах, однако соблюдая по возможности соборное начало правления. Приведём важнейшие пункты Указа. Указ № 362 от 7/20 ноября 1920 г.:
   1. В случае если Священный Синод и Высший Церковный Совет по каким-либо причинам прекратят свою церковно-административную деятельность, епархиальный архиерей за разрешением дел обращается непосредственно к Святейшему Патриарху или к тому лицу или учреждению, какое будет Святейшим Патриархом указано (Протопр. М.Польский. «Каноническое положение Высшей Церковной власти в СССР и заграницей», с.7).
   2. В случае если епархия, вследствие передвижения фронта, изменения государственной границы и т.п. окажется вне всякого общения с Высшим Церковным Управлением или само Высшее Церковное Управление почему-либо прекратит свою деятельность, епархиальный архиерей немедленно входит в сношение с архиереями соседних епархий на предмет организации высшей инстанции церковной власти для нескольких епархий, находящихся в одинаковых условиях (в виде ли Временнаго Высшаго Церковнаго Правительства, или Митрополичьяго округа, или ещё иначе).
   4. В случае невозможности установить отношения с архиереями соседних епархий и впредь до организации Высшей Церковной Власти, епархиальный архиерей воспринимает на себя всю полноту власти, предоставленному ему церковными канонами.
   5. В случае если положение вещей, указанное в № 2 и № 4, примет характер длительный или даже постоянный, в особенности при невозможности для архиерея пользоваться содействием органов епархиального управления, наиболее целесообразной (в смысле утверждения церковнаго порядка) мерой представляется разделение епархии на несколько местных епархий, для чего архиерей:
      1. Представляет преосвященным своим викариям, пользующимся ныне, согласно Наказу, правами полусамостоятельных, все права епархиальных архиереев, с организацией при них управления, применительно к местным условиям и возможностям.
   10. Все принятые на местах, согласно настоящим указаниям, мероприятия, впоследствии, в случае возстановления центральной церковной власти, должны быть представлены на утверждение последней (Л.Регельсон, с.269-270).
5. 3/16 июня митр.Сергий и двое других архиереев обратились к пастве с воззванием: «Мы... разсмотрев платформу Высшаго Церковнаго Управления и каноническую законность Управления, заявляем, что целиком разделяем мероприятия ВЦУ, считаем его единственной, канонически законной, верховной церковной властью и все распоряжения, исходящия от него, считаем законными и обязательными. Мы призываем последовать нашему примеру всех истинных пастырей и верующих сынов Церкви, как вверенных нам, так и других епархий».
6. Следуя поручению Всероссийскаго Собора, Патр.Тихон назначил трёх Местоблюстителей Патриаршаго престола: митр.Кирилла Казанского, митр.Агафангела Ярославского, митр.Петра Крутицкаго. После кончины Патриарха, митр.Пётр был единственный из указанных местоблюстителей находящийся на свободе, и с согласия епископата, он вступил в эту должность. 27/10 декабря 1926 г. митр.Пётр был арестован. Он оставил распоряжение о назначении временнаго заместителя Местоблюстителя. Митр.Сергий, будучи первым из трёх указанных заместителей, принял эту должность, находясь ещё в Нижнем Новгороде. Однако, в это же время в Москве, группа архиереев, возглавляемая архиеп.Григорием (Яцковским) Екатеринбургским, организовала Высший Временный Церковный Совет (ВВЦС) для коллегиального управления Русской Церковью. Они добились от заключенного митр.Петра одобрения своего органа. ВВЦС себя скомпрометировал быстрым и безпрепятственным получением регистрации от НКВД — «легализация», о которой упоминает еп.Павел. Митр.Сергий отказался сотрудничать или вести переговоры с ВВЦС, и смело противостал ему, запрещая 10 «григорианских» епископов в священнослужении. Его потом письменно поддержали многие архиереи, и митр.Пётр аннулировал ВВЦС. После декларации митр.Сергия, ВВЦС утратило своё значение. В борьбе митр.Сергия с григорианским расколом уже видны те средства, к которым он будет прибегать в дальнейшей своей деятельности. Считая себя «первым епископом», он единолично подвергает перемещению и запрещению епископов (Л.Регельсон, с.106), не смотря на то, что «источник» его (митр.Сергия) власти — митр.Пётр, передал управление Церковью ВВЦС (пусть даже и ошибочно). Зловеще звучит письмо митр.Сергия от этого периода митр.Петру с обоснованием своего «права», как «перваго епископа», подвергать других епископов единолично, заочно и без суда, запрещению до Собора, которого он и не думал созывать: «Когда нет ни Собора, ...или организованного Церковнаго Управления, то обязанность охранять в Церкви благочиние, естественно, целиком падает на «перваго епископа», и он не только может, но и обязан принять досудебную форму пресечения, не дожидаясь Собора...» (Л.Регельсон, с.396).
7. Весной 1926 года кончился срок ссылки митр.Агафангела. 5/18 апреля он из Перми сообщил о своём вступлении в права Патриаршаго Местоблюстителя. Митр.Сергий не признал возможным уступить митр.Агафангелу, иерарху старшему его по возрасту и хиротонии, и назначенному Патр.Тихоном вторым местоблюстителем. Между ними завязалась тяжба. Ввиду настойчивости Сергия митр.Агафангел вскоре отказался от местоблюстительства, и ради мира дипломатично сослался на свой преклонный возраст и разстроенное здоровье. И это несмотря на то, что митр.Пётр письменно приветствовал вступление митр.Агафангела в должность местоблюстительства, и объявил о сложении с себя местоблюстительских прав в пользу митр.Агафангела. Митрополит же Сергий, не получив ещё известия о том, что его соперник отступил, выявил своё стойкое и дерзкое намерение удержаться у власти. Ссылаясь на поддержку некоторых епископов, он написал митр.Агафангелу, что пока воздерживается от запрещения его в священнослужении, поскольку «его выступление находит себе некоторое извинение в получении им письма митр.Петра», и предлагает ему в недельный срок отказаться от своих притязаний. «Так относился к законному первоиерарху митр.Сергий, не имевший в тот момент уже решительно никакого отношения к церковному управлению, ибо сам митр.Пётр не был в это время местоблюстителем» (Л.Регельсон, с.112), ввиду своего отказа в пользу митр.Агафангела. Не удовлетворившись этим, через три дня (31 мая/13 июня 1926 г.) митр.Сергий опять пишет митр.Агафангелу, прямо выражая свой отказ подчиниться указанию митр.Петра, и даже грозя последнему судом: «Передавший мне хотя и временно, но полностью права и обязанности местоблюстителя и сам лишённый возможности быть надлежаще осведомлённым о состоянии церковных дел, не может уже ни нести ответственности за течение последних, ни тем более вмешиваться в управление ими». Митр.Сергий также объявляет митр.Агафангелу, что он предан архиерейскому суду за совершённое им антиканоническое деяние, приветствуя которое митр.Пётр «сам становится соучастником его и тоже подлежит наказанию». Проступок же митр.Агафангела Сергий формулирует так: «Вы объявили себя местоблюстителем при живом местоблюстителе, т.е. совершили деяние, влекущее за собой даже лишение сана» (Л.Регельсон, с.109-113, 397-404).
8. Еп.Павел упоминает послание митр.Петра от 19 дек./1 янв. 1927 г., написанное из Пермской тюрьмы, в котором он подтвердил, что оставляет местоблюстительство за собой и заместительство за митр.Сергием (Неизвестный автор из СССР, «В объятиях семиглавого змия». Монреаль. 1984, с.53). Ввиду отказа Митр.Агафангела и непризнания ВВЦС епископатом, этот поступок митр.Петра был вполне естественным и соответствующим положению. Митр.Пётр из ссылки не вернулся, скончавшись 10 октября 1937 г. Нет повода считать, что он поддерживал митр.Сергия в его дальнейших действиях. Те малые данныя дошедшие до нас свидетельствуют обратное. Осведомлённость митр.Петра продолжала быть весьма скудной. Митр.Сергий пользуясь его полномочием, по всей вероятности, вообще не пытался навести с ним контакт. Не отказывая митр.Сергию в заместительстве, митр.Пётр, однако, не одобрял его деятельности. 22 января 1928 г. митр.Пётр имел возможность побеседовать с участником научной экспедиции на месте своей ссылки: «Я никаких писем за время своей высылки ни от каких лиц не получал, только воззвание (декларацию) отдельным оттиском и газету... Для первоиерарха подобное воззвание недопустимо. К тому же я не понимаю, зачем собран Синод из ненадёжных лиц. Так, например, еп.Филипп — еретик... В этом воззвании набрасывается на патриарха и на меня тень — будто бы мы вели сношения с заграницей политическия, между тем, кроме церковных никаких отношений не было. Я не принадлежу к числу непримиримых, мною допущено всё, что можно было допустить, и мне предлагалось в более приличных выражениях подписать воззвание, — я не согласился, за это и выслан. Я доверял митр.Сергию и вижу, что ошибся» («Луч света...» Джорданвилль. 1970, с.61-62). Протопр. М.Польский указывает, что «в 1930 году истекал срок пребывания митр.Петра в ссылке и явилась надежда на его возвращение. Но это не осуществилось, потому что митр.Пётр отнёсся отрицательно к сговору с большевиками и уступкам их требованиям допущенным митр.Сергием, и выразил это в своём письме к нему, в котором была фраза: «Если вы не в силах защитить Церковь, уйдите в сторону и уступите место более сильному». Содержание этого письма стало известно, и большевики потратили много усилий, но безполезных, для того, чтобы разыскать, кто сообщил содержание письма» («Новые мученики Российские». Джорданвилль. 1949, с.142). У Льва Регельсона приводится большая выдержка из письма митр.Петра митр.Сергию от 13/26 февр.1930 г.: «Я постоянно думаю о том, чтобы вы являлись прибежищем для всех истинно верующих людей. Признаюсь, что из всех огорчительных известий, какия мне приходилось получать, самыми огорчительными были сообщения о том, что множество верующих остаются за стенами храмов, в которых возносится ваше имя. Исполнен я душевной боли и о возникающих раздорах вокруг вашего управления и других печальных явлениях. Может быть эти сообщения пристрастны, может быть я достаточно не знаком с характером и стремлениями лиц пишущих мне. Но известия о духовном смятении идут из различных мест и главным образом от клириков и мирян, оказывающих на меня сильное давление. На мой взгляд, ввиду чрезвычайных условий жизни Церкви, когда нормальныя правила управления подвергаются всяким колебаниям, необходимо поставить церковную жизнь на тот путь, на котором она стояла в первое ваше заместительство (с дек.1925 г. по нояб.1926 г.). Вот и благоволите вернуться к той, всеми уважаемой вашей деятельности. Я, конечно, далёк от мысли, что вы решитесь вообще отказаться от исполнения возложенного на вас послушания — это послужило бы не для блага Церкви. Повторяю, что очень скорблю, что вы не писали мне и не посвятили в свои намерения. Раз поступают письма от других, то несомненно дошло бы и ваше. Пишу вам откровенно, как самому близкому мне архипастырю, которому многим обязан в прошлом и от святительской руки котораго принял постриг и благодать священства...» (с.480-481). Митр.Пётр ни единым словом не осуждает поведение отделившихся от митр.Сергия, и даже повторяет их требование митр.Сергию тем, что настойчиво рекомендует ему необходимость «поставить церковную жизнь» на прежний путь, — тот «на котором она стояла в первое ваше заместительство», т.е. до публикации декларации со всеми её последствиями.
9. Даже среди тех, кто не разорвал общения с митр.Сергием, большинство отрицательно отнеслись к Декларации. «Когда верныя чада Русской Церкви прочли послание (декларацию) заместителя Патриаршего местоблюстителя, и временнаго при нём Патриаршего Синода, то многие из них настолько были поражены его содержанием, что почли за лучшее не задерживать послание у себя, и отправили его обратно автору» («В объятиях...», с.70). Лев Регельсон указывает на «массовое возвращение «декларации» митр.Сергию православными приходами в знак протеста... В некоторых епархиях /на Урале/ до 90% приходов отослали «декларацию» назад» (с. 136, 434). «Декларация эта вызвала глубочайшее потрясение всего православного мира. Со всех концов русской земли раздались голоса протеста духовенства и мирян. На имя митр.Сергия посыпалась масса «посланий», в копиях распространяемых по всей стране. Авторы «посланий» умоляли митр.Сергия отказаться от выбранного им гибельного пути. Послания были написаны из разных епархий... По количеству и по духовному удельному весу протестующих можно было судить об объёме, глубине и нравственной силе протеста. В числе протестующих были самые замечательные церковные деятели России: представители священства, богословы-профессора и церковно-общественные деятели. После целого потока таких посланий-протестов, начались нескончаемые вереницы делегаций с мест, со всех концов России, к митр.Сергию в Москву» («Краткий обзор истории Русской Церкви от революции до наших дней». Джорданвилль. 1951, с.50-51).
10. «В административном отделении от нас... лишь те, кто не может отрешиться от представлений о Христианстве как о силе внешней и торжество Христианства в мире склонен видеть лишь в господстве христианских народов над нехристианскими» (Л.Регельсон, с.445).
11. Эта брошюра была напечатана в 1927 г. по благословению митр.Митрофана (Симашкевича) Донского, который принадлежал к ВВЦС. В ней приводится распоряжение Патр.Тихона, на которое ссылается еп.Павел: «Наше (ВВЦС) суждение подтверждается распоряжением св. Патриарха Тихона». В п.5 правил о приёме из обновленчества в Православную Церковь говорится: «Активные работники (обновленчества) не должны занимать ответственных и административных должностей, и даже после покаяния не могут быть избираемы на съезды и соборы».
12. Призыв митр.Сергия к своим оппонентам терпеливо дожидаться церковнаго собора для разрешения недоумений — не лишён определённого лукавства. Обстоятельства в стране не давали повода думать, что явится возможность созвать Собор. Поэтому, откладывание выяснений дел по жгучим церковным вопросам до Собора для несогласных с митр.Сергием было бы равносильно капитуляции. На самом деле вся деятельность митр.Сергия ознаменована его безответственностью по отношению к созыву такого церковного Собора. Так ни одному из его противников и не суждено было дожить до такого Собора. Сам митр.Сергий тоже умер, не представ перед таким Собором. Митр.Кирилл Казанский, назначенный Патр.Тихоном первым кандидатом на местоблюстительство, писал из ссылки митр.Сергию, обличая эту его лицемерную тактику его же словами: «Не отказывая моим суждениям в некоторой доле справедливости, Вы убеждаете меня признать “хотя бы излишнюю поспешность моего разрыва с вами, и отложить вопрос до соборного решения”. Между тем в обращении к преосвященным о благовременности отмены Собора 1667 года Вы вместе с Синодом признаёте, что “ожидать для этого нового поместнаго Собора равносильно почти отказу от решения вопроса”. Значит к такому отказу Вы призываете и меня предложением ждать соборного решения, чтобы таким образом не мешать врастанию в церковную жизнь незаконного порядка, для накопления за ним такой давности, при которой возможность существования какого-либо другого церковнаго строя станет уже преданием. Я, конечно, не имею внешних полномочий воздействовать на Вас на случай отклонения в Вашей церковной деятельности от надлежащаго пути, но нравственного моего права, в данном случае, Вы отрицать не должны. Вы хорошо знаете, что с вопросом о местоблюстительстве, моё имя связано гораздо больше, чем Ваше...»