25 марта / 7 апреля 1925 Святейший Патриарх Тихон почил о Господе (имеются сведения, что он был отравлен). 30 марта / 12 апреля завещание покойного Патриарха от 25 декабря 1924 / 7 января 1925 было вскрыто и прочитано. Оно гласило, что в случае его смерти и отсутствия первых двух кандидатов на пост Патриаршего Местоблюстителя «патриаршие права и обязанности, до законного избрания нового патриарха, ...переходят к высокопреосвященному Петру, Митрополиту Крутицкому». В момент смерти Патриарха первые два иерарха, указанные им кандидатами на пост Местоблюстителя, Митрополиты Кирилл Казанский и Агафангел Ярославский, были в ссылке. Посему собравшиеся архиереи решили, что «Митрополит Пётр не может уклониться от данного ему послушания и ...должен вступить в обязанности Патриаршего Местоблюстителя». 10 декабря 1925 последовал арест, затем ссылки, тюрьмы, лагеря. Расстрелян 10 октября 1937 в магнитогорской тюрьме по приговору Тройки УНКВД.
Иван Андреев пишет, что двое священников посетили Петра в ссылке, и после писали: «Он рассказал нам, как всё то, что выполнил митр.Сергий, предлагали ему, и что он рад, что остался на прямом пути».
17 сентября 1929, священник Григорий Селецкий по просьбе Архиеп.Димитрия Гдовского писал Митр.Иосифу Петроградскому:
Исполняю просьбу Высокопреосвященного Архиеп.Димитрия и письменно излагаю те сведения, какие мне сообщил находящийся в ссылке Еп.Дамаскин. Ему удалось наладить связь с Митр.Петром, послать через верного человека полную информацию обо всем происходящем в Русской Церкви. Через этого посланного Митр.Пётр устно передал следующее:
Мне сообщают о тяжёлых обстоятельствах, складывающихся для Церкви в связи с переходом границ доверенной Вам церковной власти. Очень скорблю, что Вы не потрудились посвятить меня в свои планы по управлению Церковью. А между тем Вам известно, что от местоблюстительства я не отказывался и, следовательно, Высшее Церковное Управление и общее руководство церковной жизнью сохранил за собой. В то же время смею заявить, что с должностью заместителя Вам предоставлены полномочия только для распоряжения текущими делами, быть только охранителем текущего порядка. Я был твёрдо уверен, что без предварительного сообщения со мною Вы не предпринимаете ни одного ответственного решения, каких-либо учредительных прав я Вам не предоставлял, пока со мною местоблюстительство... для меня не было сомнений, что заместитель прав установленных не заменит, а лишь заместит, явит собой, так сказать, тот центральный орган, через который местоблюститель мог бы иметь общение с паствой. Проводимая же Вами система управления не только исключает это, но и самую потребность в существовании местоблюстителя; таких больших шагов церковное сознание, конечно, одобрить не может... Мне тяжело перечислять все подробности отрицательного отношения к Вашему управлению: о чём раздаются протесты и вопли со стороны верующих, от иерархов и мирян. Картина церковных разделений изображается потрясающей. Долг и совесть не позволяют мне оставаться безучастным к такому прискорбному явлению, побуждая обратиться к Вашему Высокопреосвященству с убедительнейшей просьбой исправить допущенную ошибку, поставившую Церковь в унизительное положение, вызвавшее в ней раздоры и разделения и омрачившее репутацию её предстоятелей. Равным образом прошу устранить и прочие мероприятия, превысившие Ваши полномочия... Ни в моё непосредственное управление, ни после не было слышно ни об одном политическом преступлении со стороны духовных лиц. Если бы эти преступления имели место, то надо полагать, виновные подверглись бы гласному судебному процессу; но на судах политических преступников не упоминается о представителях духовенства. Я охотно готов признать, что и само правительство давно убедилось в аполитичности Православной Церкви, и Вы, Владыка, можете себе представить, с каким воплем у нас должны отнестись священнослужители, особенно томящиеся в тюрьмах и ссылках, к голословному заявлению о словах и делах, а затем и о постигшей многих горькой участи...
Из всех огорчительных известий, какие мне приходилось получать, самыми огорчительными были сообщения о том, что множество верующих остаются за стенами храмов, в которых возносится Ваше имя. Исполнен я душевной боли и о возникших раздорах вокруг Вашего управления и других печальных явлениях... известия о духовном смятении идут из разных мест и главным образом от клириков и мiрян... На мой взгляд, ...необходимо поставить церковную жизнь на тот путь, на котором она стояла в первое Ваше заместительство. Вот и благоволите вернуться к той, всеми уважаемой Вашей деятельности... Повторяю, что очень скорблю, что Вы не писали мне и не посвятили в свои намерения. Раз поступают письма от других, то, несомненно, дошло бы и Ваше...
В 1990 у нас в одесском монастыре продолжительное время была вывешена на всеобщее обозрение газета «Московский Церковный Вестник», в которой была опубликована масштабная статья, обвиняющая Митр.Петра, а вместе с ним и всех Новомучеников, в политиканстве, за что, мол, они и были наказаны гос.властью... Это было время, когда только самый ленивый отказывал себе в удовольствии лягнуть осточертевший безбожный коммунизм. Все слои общества смело высказывали своё возмущение открывающимися историческими материалами о зверствах большевизма, а в это самое время «церковные» деятели, казалось бы, более всех пострадавшие от 70-летнего правления коммунистов, твердыней стояли за сию мерзкую власть. Так, например, предыдущий лжепатриарх Пимен, возносил слова благодарности Горбачёву за восстановление ленинских принципов в отношении Церкви, а чуть позднее его преемник Алексий II, заявляя о своих коммунистических предпочтениях, всенародно молился о благополучии КПСС (см. интервью газете «Правда» от 17 июля 1990).
