Будущий епископ родился ок.1891 г. Образование он получил в гимназии. В 1923 г. состоялось его тайное посвящение Архиеп.Андреем (Ухтомским) во Еп. Шадринского викария Екатеринбургской епархии. В июне это рукоположение было утверждено Патр.Тихоном{1}. С августа 1924 г. он — Епископ Никольский викарий Великоустюжской епархии. Осенью 1927 г. Владыка обратился с посланием к митр.Сергию, убеждая его сойти с гибельного пути компромиссов и оставаться верным традициям Патриаршего Местоблюстителя Петра и самого Патр.Тихона. В ответ митр.Сергий уволил Владыку Иерофея на покой с разрешением на служение «только в одном храме и известном месте исключительно для себя». Считая, что митр.Сергий предаёт интересы Церкви, Еп.Иерофей не подчинился ему и, официально отделился от него, выпустив следующее послание:
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа
И даждь нам едиными усты и единым сердцем
славить пречестное и великолепое Имя Твое.
Дорогие пастыри и верные чада Церкви Православной, вы знаете, что без единства нет спасения.
Организм Церкви един: Христос — глава Церкви; очи, уста, руки и ноги — это пастыри и учители — органы Церкви, а тело Церкви — все верующие во имя Господа Нашего Иисуса Христа.
Всё тело движется одним духом и живёт одним сердцем. Часть тела, не питающаяся кровью сердца — отпадает и погибает. Так отпали на ваших глазах обновленцы от Церкви; они не захотели сообщаться первейшему в Церкви лицу, святейшему Патриарху и теперь разлагаются понемногу, как негодная рука или нога, отрезанная и брошенная в землю.
После обновленцев «живоцерковников» отказались от единства Церкви «автокефалисты», последователи архиеп.Григория Екатеринбургского (Григориане), не признавшие Местоблюстителя Митрополита Петра. Ныне единство Церкви нарушил Митр.Сергий, Заместитель Митр.Петра. Пока он был верным стражем порученного ему Патриаршего Престола — вся Церковь считала его своим руководителем, а когда он предпринял вольные начинания, не одобряемые ни народом Церковным, ни Собором епископов, ни благословением Митр.Петра, — тогда никто не обязан идти путём его заблуждений.
Так во время живоцерковного обновленчества все истинные чада Церкви отложились от обновленческого собора 1923 г. и их Синода, и постепенно объединились около святейшего Патриарха и епископов, имевших церковное общение с ним. Так и ныне Митрополиты Пётр и Кирилл, Митрополиты Иосиф Ленинградский, Арсений Новгородский, Агафангел Ярославский, Арсений Викарий Московский, бывш. Серпуховский (на покое), Архиепископ Серафим Угличский, Архиепископ Афанасий Киевский, Епископы: Дмитрий Гдовский, Виктор Вотский, Серафим бывш. Дмитровский (Звездинский) на покое, Иринарх Велико-Устюжский, Епископы изгнания и много др., а также группа столичного духовенства и делегаций уполномоченных от общин верующих, в различных формах заявляют Митр.Сергию о своём несогласии с ним и отложении от него.
Одни из них заявляют, что Сергий простёр к патриаршему престолу руки, стремящиеся опрокинуть его, так как в состав синода вошли лица, которым Церковь не доверяет.
Другие говорят, что Сергий внёс политический уклон в церковную жизнь (см. Воззвание его: “Известия” от 19/VIII 1927 г.)
Третьи указывают, что Митр.Сергий избрал кривой путь дипломатического хитрословия, соглашений и уступок — будто бы для спасения Церкви — и оставил прямой, но скорбный путь креста, т.е. терпения и твёрдости.
Наконец, он употребил обман, назвав свой синод православным и патриаршим, тогда как он устроен с попранием канонов Церкви.
Митрополит Петр, Местоблюститель не дал согласия на это дело, как неблагословенное самим Святейшим ещё в 1924 году. Что не могли сделать живоцерковники и григорианцы — то сделал очень хитро Митр.Сергий, связав Церковь с гражданской властью, выражая духовную покорность последней.
Декрет об отделении Церкви от государства для Сергия и его последователей не существует. Посему, для достижения своих планов, Митр.Сергий, нарушая 9-ое правило Халкидонского собора, пользуется даже нецерковной силой.
И, сознавая ответственность перед Богом за врученную мне паству, я заявляю 10/23 янв. с.г. епископу Софронию, назначенному на В.-Устюжскую кафедру от Синода, что моя Никольская паства и духовенство, кроме соборного причта, отвергнутого народом, не могут принять его, т.к. отложились от Сергия и от Синода. А с другой стороны я сообщил Митр.Иосифу, что канонически присоединяю к нему духовенство и мирян Велико-Устюжской епархии, по благословению Владыки Иринарха, законным заместителем которого являюсь я в настоящее время по всей В.-Устюжской епархии.
Много пришлось мне потерпеть всякой клеветы и скорби за свои архипастырские труды на благо Церкви. Если правила апостолов говорят, что клирики ничего не могут творить без воли своего епископа, то моя воля, выраженная в настоящем послании, тем более достойна всякого приятия.
Но желая слышать от вас, дорогие чада, что вы единодушны и единомысленны со мною, а также уважая свободу Вашего самоопределения (см. норм. устав общины), предлагаю огласить и обсудить моё послание на собраниях верующих, дабы все знали положение дела и свободно пришли в единение со мною, оставаясь верными Патриаршему Местоблюстителю Митр.Петру и всей Православной Церкви Русской, о чём прошу прислать мне письменное постановление.
Открыто выступили против меня и распространяют всякие злохуления, клеветы и нелепости лишь члены причта Никольского Сретенского Собора и священник из обновленцев Сергий Аранович (Кудрило), да протоиерей Иоанн Голубев (Шанго).
Они написали на меня необоснованные жалобы в Синод, а протоиерей Михаил Красов (Вохма) лично отвёз их в Москву; за что они запрещены в служении и находятся со мной в каноническом и молитвенном отлучении, пока не принесут искреннего раскаяния по чину обновленцев, или пока полный собор епископов не рассудит дела Митр.Сергия и его сообщников (см. 10 прав. Св.Апост.).
Ставлю вам на вид этих наемников, они видят волка грядущего и убегают, не последуйте им, братия и чада мои, но будем иметь другой пример доброго пастыря. Добрый пастырь душу свою полагает за овцы. Аминь.
12/25 января 1928 года получил ответ Митр.Иосифа (Ростов Ярос.): «Управляйтесь самостоятельно. Наше оправдание: верность Митр.Петру. Иосиф».
Иерофей, епископ Никольский{2}
Митр.Иосиф проявил большое внимание к событиям в Никольске. В январе он отправил туда послание, дал согласие на поставление игум.Антония в сан епископа для Великоустюжской епархии. В начале года Вл.Иерофей ездил в Петроград и встречался с Еп.Димитрием. В своей епархии он пользовался большой любовью. Он неустанно служил, проповедовал и очень часто посещал свои приходы. Подавляющее большинство верующих и духовенства Никольска, узнав о разрыве своего владыки с митр.Сергием, мужественно последовали за ним.
10 февраля митр.Сергий со своим Синодом приняли постановление «О раздорнической деятельности Митр.Иосифа и Еп.Иерофея (Афоника)», а 11 апреля другим постановлением он был предан суду «православных архиереев с запрещением в священнослужении впредь до раскаяния». В Великий Устюг митр.Сергий прислал назначенного им еп.Софрония, который, собрав духовенство, убеждал подчиниться митр.Сергию, поминать его имя и отказаться от «непокорного Иерофея». Однако большинство духовенства и верующих остались верны своему владыке. Его неоднократно вызывали в ОГПУ, угрожали арестом и ссылкой, после чего он заявлял, что эти беседы в ОГПУ доказывают связь митр.Сергия с Советской властью.
В день праздника Св.Георгия Победоносца, 23 апреля / 6 мая 1928 г., Еп.Иерофей поехал служить в с.Путилово вблизи Никольска (Северодвинская губ., Никольский р-н, Кемский с/с). Его сопровождал только подросток-келейник. После литургии Владыка произнёс проповедь, в которой сказал, что «предчувствует приближение испытаний», и пошёл отдыхать. Вот как описывает дальнейшие события очевидец, записавший свои воспоминания 10 марта 1930 г.:
Внезапно в село нагрянули на подводах агенты ГПУ и, подъехавши к церкви, стали добиваться, где Епископ Иерофей. Взволнованный народ, однако, не выдавал места пребывания Владыки, говоря, что его в селе нет, но выходивший в этот момент из церкви мальчик-келейник преосвященного был замечен и арестован. Испуганный угрозами мальчик (16 лет) растерялся и указал избу, где был епископ, куда и устремились агенты ГПУ. В это время народ стал собираться, по селу прошла весть, что Владыку арестуют, и народ не скрывал своего волнения. Когда Владыка был арестован и выведен на улицу, народ бросился к нему, со слезами прося о благословении. Испуганные агенты ГПУ, боясь эксцессов, стали требовать, чтобы народ разошёлся, и, наконец, обратились с требованием и к самому преосвященному, чтобы он убедил народ разойтись. Владыка согласился, но просил разрешения благословить подходивших людей. Агенты ГПУ возражали и явно беспокоились, видя возбуждение народа. Наконец они решили усадить Владыку на подводу и везти через толпу, однако толпа не расступилась, требуя, чтобы позволили Владыке благословить. Крики и угрозы агентов ГПУ на народ не действовали — лошади подводы не могли ступать — народ, рыдая, преграждал дорогу. Тогда внезапно раздались выстрелы, преосвященный упал, тяжело раненный — народ стал разбегаться.{3}
Раненого епископа привезли в Никольск, где в больнице ему сделали операцию. Не приходя в сознание, он в ту же ночь скончался. Все хлопоты и ходатайства о выдаче тела были безрезультатны. В тот же день в Никольске и ближайших сёлах были проведены аресты, а затем и высылки. Выслали на 3 года в Марийскую область и келейника покойного Владыки.
Послушница Татиана
 Епископ Иерофей (с изображения, хранящегося у катакомбных христиан) |
67 лет прошло со дня кончины епископа Иерофея (Афоника), но вспоминая его светлый облик, его архипастырское служение, его товарищей, сомолитвенников-сотаинников, мученический их подвиг, свидетели тех лет не могут сдержать слез. О них помнят монахиня Серафима («Церковное слово» №5, 1992 г.), Елена Васильевна Чербунина («Русь Державная», №10-13, 1995 г.), иером. Кирилл...
Почему время оказалось не властно над памятью и любовью к этим пастырям? Потому что в своей пастырской деятельности владыка Иерофей и духовно-близкие ему пастыри не искали своего: ни материальных выгод, ни популярности, ни карьеры. Они искали лишь духовной пользы, спасения душ вверенной им паствы. Вот, почему помнят их духовные чада. Вот, почему и нам сегодня так важно и необходимо, так радостно и больно читать об этих добрых пастырях, о всех тех, кто вышел на борьбу с апокалиптическим зверем, чья кровь пала семенем будущего века на Российскую землю.
«На Вербное воскресенье на всенощной — служил новый епископ Иерофей, — вспоминает монахиня Серафима, — молодой, на вид, лет 33 или 34. Он всем понравился. Очень уж хорошо благословлял. Всех благословил и по окончании службы сказал: “Вот, теперь станем молиться, приходите завтра. Не бойтесь, я тихоновец, послан к вам святейшим патриархом Тихоном”. А о.Сергий (схииером.Серафим) сказал про него тогда: “Это агнец, готовый на заклание. Мы с ним одного духа. Мы напостригаем монахов и монашек и без монастыря, будут жить по двое, по трое, спасаться станут и Господа славить”».
«Когда владыка Иерофей служил в Никольске, стали некоторые сомневаться: в таких летах, молодой, 34 года, епископ не может быть, — рассказывает о.Кирилл. Однажды владыка говорил проповедь и спрашивает: “Кто знает личность митрополита Петра?” И показывает нам карточку, а на обороте написано: "Епископу Иерофею”, — значит, подтверждение, действительно, епископ».
«Вот, как я в первый раз увидел владыку, — вспоминает о.Кирилл. — Когда я кончил семилетку, мой отец хотел, чтобы я учился дальше. Я был старший. Отец пошел к священнику и просил его, чтобы он меня познакомил со всей службой. Тот согласился — пусть приходит под вечер. Священник был из семинаристов. Он занимался со мной месяц, а потом написал владыке Иерофею. Тот отвечает: “Может приехать ко мне в любое время”. До Никольска 70 км, дело было под весну, начинал таять снег. Отец неграмотный был, постеснялся ехать. Нашел попутчика, — езжай, — говорит, — с ним. Побываешь у владыки. Приехали вечером. Я сразу пошел к владыке. Он жил при соборе, у него келья была. Ему доложили, я зашел. Он сразу увидел, какая к нему птица залетела. Подходит ко мне, берет за обе руки. “Ты не замерз?” — спрашивает. — А у тебя квартира есть? У тебя питание есть? — Я ему все о себе рассказал. Ну, он говорит: “Поживешь здесь и будешь ходить сюда каждый день. У нас служба утром и вечером. Поживешь недельку”. Поставили на клирос. Раз епископ велел — не прогнали. Подходит воскресенье. А был Великий пост. Вот зовут меня и говорят: “Владыка велел, иди, читай правило. Псаломщик должен уметь”. — Ну, правило мне было знакомо. Я не стеснялся, только старался правильно ставить ударения. Прочел. Идут, говорят: “Владыка сказал, — хорошо читаешь”. Прошло еще немного времени. Вызывает он протоиерея одного и говорит обо мне: “Возьми его на квартиру и проэкзаменуй”. Вот, священник меня спрашивает: “Ты службу служить можешь?” — Могу. — Васильевскую (свят.Василия Великого) можешь? — Могу. И дал мне владыка справку: “Может быть псаломщиком в любом приходе”».
«В соборе владыка служил каждый день и пел на клиросе, — вспоминает мон.Серафима, — голос у него был приятный. Когда он пел или служил, что-то особенное наполняло душу, какое-то благоговение, усердие к молитве, так что мы не знали усталости и говорили, что скоро отошла служба, мы не намолились. Говорил владыка очень хорошие проповеди о том, как спасти душу, чтобы наследовать Царство Небесное, уготованное праведникам и кающимся грешникам. Служба всегда совершалась не спеша, старым священникам это не нравилось. Священников главного городского храма — Сретенского собора называли — “старые соборские попы” за то, что происходили они из потомственных никольских священнослужителей. “Соборские попы” невзлюбили епископа Иерофея, относились к владыке недружелюбно, враждебно, потому что он был молод, а они старики, им не хотелось повиноваться, они выдумывали и писали на него всякие небылицы и клеветы. Владыка покинул собор и перебрался в Казанскую церковь. При Сретенском соборе в ту пору обосновались также обновленцы. Владыка отлучил их от Церкви и предал анафеме своей епископской властью».
Вокруг Казанского храма при епископе Иерофее объединились все искренно и пламенно верующие люди: настоятель храма, прот.Анатолий, иеромонах Антоний, иеромонах Анастасий, иерей Сергий Военский, перед кончиной принявший схиму с именем схииером.Серафима.
 Иеросхимонах Серафим (Военский) с изображения, хранящегося у катакомбных христиан |
Сергей Константинович Военский, по свидетельству Е.Концевич, напоминал Алешу Карамазова из романа Достоевского, — юностью, одухотворенным обликом, бескомпромиссным стремлением к чистоте и целомудрию, пламенной любовью к Богу и людям. Вихрь революции забросил его с матерью из столицы в Никольск. Здесь произошла у Сергея Константиновича многознаменательная встреча с молодым епископом Иерофеем. Епископ рукоположил его — неженатого — во иереи и дал ему приход. Вдохновенное служение о.Серия отмечено было чудесами. Вот, как вспоминает о нем о.Кирилл:
«О.Серафим (о.Сергий) молодой был, 20 лет только, вот, он говорит — хочу быть священником, — ну, женись, — не хочу! — Епископ Иерофей его рукоположил во иеромонаха. О.Серафим приезжал служить к нам в часовню, в Жировиху. Был там один Аристарх Павлович, ученый человек. Неверующий был совсем. Вот приехал из Никольска о.Серафим. Народу набралось — не только что в часовне, в ограде полно. Ну, захотелось Аристарху Павловичу посмотреть — что такое, почему народ. Протиснулся в часовню с трудом, стоит. И вдруг — это он сам рассказывал — осияла его благодать, такой аромат, ни с какими духами не сравнится, никогда такого не ощущал. И с тех пор Аристарх Павлович стал, как св.апостол Павел, первый ревнитель. Сделали его старостой. Потом арестовали. Он властей нисколько не боялся. Сразу расстреляли.
О.Серафим молодым умер. Посадили его в тюрьму, он там простудился, заболел чахоткой. На смертном одре его друг-епископ постриг в схиму с именем Серафима. Как все его жалели! Весь город его хоронил. Его похоронили за алтарем. Власти приедут, бульдозером все распашут, а верующие за ночь опять все поправят. И так несколько раз. Он великий был прозорливец».
Владыка Иерофей у гроба о.Серафима
(из книги о. Михаила Польского «Новые мученики Российские», том 2, 1957 г., стр.229)
Когда дал мне Владыка справку, что могу быть псаломщиком, — рассказывает о.Кирилл, — мой отец узнал, что в Жировихе, 30 км от нас, требуется псаломщик. Надел я мешочек на плечи и пошел. И так там и остался псаломщиком до 1928 г., когда священника арестовали.
Жировиха — деревушка, 80 дворов. Наш храм был маленький, кто повыше ростом — тот и войти не мог. Это была часовенка Рождества Богородицы при явленной иконе Божией Матери. Интересно, как ее построили. Там леса, лошадей пускают пастись в ночь. Один мужичок пошел рано утром искать лошадей. А на лошадях колокольчики повешены. Вот он стоит, слышит, — колокольный звон. Где? — Как бы в земле. Мужичок верующий. Пошел к епископу в Вологду за 400 км. Спросил: что бы это значило? Епископ говорит: тут должна быть церковь. Мужичок надел на себя икону и пошел по сбору: пожертвуйте на строящуюся церковь. И вот решили принести всем по одному бревну, определенного, подходящего размера, а было 8 деревень, и принесли сотни бревен, целая гора набралась. Позвали инженера и стали строить сами. При мне там служили о.Антоний и о.Анастасий.
О.Анастасий, — его в миру звали Александр, — на Соловках подвизался. Такой кроткий, смиренный, ничего сам не мог, ему во всем сестра помогала, ее звали Анастасия. Он захотел поехать в Соловецкий монастырь, просить сестру его проводить. Вот, она его везет, а сама плачет: ты такой худой, слабый, как ты выдержишь? — А он все повторяет: «Только бы взяли! Только бы приняли!» Он там стал иеромонахом, а когда монастырь разогнали, приехал к нам в Жировиху, священником на приходе.
Однажды приходит ко мне о.Анастасий и говорит: «Я получил декларацию митрополита Серия, а там написано: “Радость ваша — радость наша”. Они снимают с нас головы, а мы должны радоваться. Я, — говорит, — Сергия не признаю». И назавтра же стали поминать Димитрия Гдовского.
Был у нас в Жировихе один нищий, он часто бывал у о.Анастасия, тот принимал его, хоть келейка у него была маленькая. А этот нищий страшно боялся милиции. Как скажешь ему: «Вон, милиция идет, — он сразу убежит. И вот, этот нищий был, когда пришли арестовывать о.Анастасия. Взяли о.Анастасия, взяли и нищего этого и увезли в г.Устюг. Нищий тогда заплакал, а о.Анастасий говорит ему: «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить»... Ну, нищего этого тотчас расстреляли. А за что? Нищий простой был. А о.Анастасий год прожил в Устюге. Через год его тоже расстреляли. Это было уже после смерти владыки Иерофея.
30 батюшек не признали Сергия, и всех в одну ночь арестовали. Всех одновременно как ветерком смело. А их церкви заняли сергиевские священники. Потом и их арестовали, и церкви их позакрывали.
Другой священник, иеромонах Антоний, строгий был. Он говорил: «О.Анастасий берет кротостью, а я — ревностью». При нем ни одну букву не пропусти. Только ошибешься в одной буковке, он уж кричит на всю церковь, поправляет. А я псаломщиком был. Нужно было хорошо и быстро усвоить устав... О.Антоний был великий проповедник. Он один раз такую сказал проповедь: ушел в алтарь, а потом вернулся и говорит: «Слушайте, православные, кто ходит в кино и театр, не достоин целовать крест. Он целует крест, как Иуда-предатель».
А судьба о.Антония такова. Он с властью говорил открыто. Его выслали в Сибирь, за Иркутск, на берег реки Иртыш. Я был у него в 1934 г. Там был мороз суровый. Он рыбку ловил и тем питался. А пока ходил к реке — правило на память выполнял. Ни минуты без дела не сидел. А люди там не сочувствовали, не помогали.Он отбыл срок 3 года, но его не отпустили, говорят — мы таких как ты не отпускаем. Меня тогда самого арестовали, в 1938 г., и что с ним случилось — я не знаю, никаких сведений.
Отлагаясь от митр.Серия, священномученики указывали, что причина их неприятия лежит не в случайных и внешних разногласиях.
Среди стихии всеобщего растления, неискренности, лицемерия и фальши, огражденная скалой мученичества и исповедничества, Церковь стояла, как столп и утверждение Истины. Истомившиеся в своей неправде люди знали, что есть престол, на котором сама Истина утверждает свое царство и где слова звучат не как фальшивая и не имеющая своей ценности медяшка, но как чистое золото, страданием искупленное. Потому и потянулось в то время к Церкви столько охваченных трепетом веры сердец, до того равнодушных и неверующих. Предательство митр.Сергия открывало путь в Церковь равнодушию, карьеризму, своекорыстно, клевете, ненависти и лжи. Но ложь рождает только ложь, и не может она быть фундаментом Церкви.
Епископ Никольский Иерофей. Бутырская тюрьма (1925 г.)
28 янв./10 февр. 1928 г. вышло журнальное постановление заместителя и Временного синода за № 38 о раздорнической деятельности митроп. Одесского Иосифа (Петровых) и епископа бывш. Никольского, Иерофея. 29 марта/11 апр. 1928 г. постановлением заместителя и Временного синода за № 76 епископы Вотский Виктор (Островидов) и Никольский Иерофей (Афоник) подвергаются интердикту: запрещению в священнослужении и преданию соборному суду архиереев.
Злорадной ненавистью звучат постановления сергиевского синода: «Дальнейшая судьба “раздорников” неизвестна».
Для достижения своих планов митр.Сергий пользовался даже не церковной силой: отлагаясь от него, епископ Иерофей подписал себе смертный приговор.
Рассказывает монахиня Серафима:
Приближалась Пасха 1928 г. Владыку неоднократно вызывали в ГПУ в Устюг, но он не ехал, говоря: «Никуда не поеду, пусть берут меня с кафедры со свечами». Всю страстную Владыка служил сам. Что это были за службы! Какие он говорил проповеди! — Вынос Плащаницы, Погребение... На Пасхальной заутрени народу было столько, никогда так не бывало. Владыка был в новом белоснежном облачении, я ему сшила, — такой красивый, такой веселый! Говорил потом: «Я думал, что меня уж раздавят, да ничего, прошло все благополучно... А когда я скажу Христос Воскресе! Как в трубе раздается по церкви, и меня как будто поднимало от этого. А, хоть день, да мой!» Думали ли мы, что скоро расстанемся с Владыкой навеки?
Рассказывает о.Кирилл:
Владыке запретили служить в церкви, а вскоре пришел приказ об его аресте. Местные жители отбили Владыку у чекистов и укрыли в пещерке, в лесу. Власти вызвали карательный отряд и пароход «Комсомолка». У Владыки был молодой послушник, Николай, лет 20 ему было. Он, конечно, знал, где епископ скрывался. Схватили этого Николая, стали истязать. Ну, он молодой, неопытный, не выдержал — и повел их. Подошли к пещерке, келейник окликнул Владыку, и тот вышел. Грянул выстрел. Владыка упал, раненный в голову. Все разбежались. Владыка, истекающий кровью, лежал один до утра, на холодной земле, еще снег в ту пору был — май месяц.
Наутро конный отряд медленно повез смертельно раненного епископа Иерофея на пароход. Город был на военном положении: арестовывали толпами, гнали на пароход. Крестьяне из ближних деревень выбегали к реке, бежали по берегу, кричали: «Владыка, зачем нас оставляешь?» Все плакали.
В Великом Устюге положили владыку в больницу. Власти сделали оцепление, чтобы никого не пускать, а верующие сделали свое оцепление. Там была одна верующая, в больнице работала. Она сказала: «Я дам знак. Сегодня ночью будут делать операцию — если выживет, я на балкон выйду, постою, а если не выживет — я буду на балконе простынь вытряхать». Владыка умер на операции, сердце не выдержало. А куда тело дели — неизвестно. А была одна юродивая в городе, прозорливая Дунюшка. Она говорит: владыку рыбки съели. — Значит, утопили тело его. Никакого следа не было.
