На Севере и Северо-Западе России, помимо северной столицы, иосифлянское движение получило наибольшее распространение в Новгородской епархии. Это объясняется не только ее близостью к городу святого Петра, но и тем, что в конце 1924 — августе 1926 гг. епархией управлял архиепископ Иосиф (Петровых), проживавший в то время, в основном, в Новгороде. Поэтому сразу же после возникновения иосифлянского движения — в январе 1928 г., несколько членов причта кафедрального Софийского собора: его настоятель — духовник Владыки Иосифа прот.Александр Советов и два иеродиакона — отделились от митр.Сергия. Правда, им пришлось покинуть собор и уехать в Ленинград, так как большинство священнослужителей не только этого, но и других храмов Новгорода пошли за управлявшим тогда епархией архиепископом Хутынским Алексием (Симанским), включенным митр.Сергием в состав Временного Священного Синода. В итоге, в самом городе иосифлянским стал только один приход — церкви Преображения Господня (Спасской) на Ильине, где служил прот.Николай Семеновский.
Центром движения церковного сопротивления в епархии стал мужской Ефремо-Перекомский монастырь. Он был основан прп.Ефремом Перекомским в 1413 г. в так называемом Святом Поозерье — в 27 километрах от Новгорода на правом западном берегу Ильменского озера близ впадения реки Веренды. Главная святыня обители — мощи преподобного — почивали под спудом в Ефремовском приделе единственного храма Богоявления Господня. К монастырю также была приписана часовня Чудного Креста в Новгороде, где хранился древний и прославленный многими чудесами крест. До революции в обители проживали 17 монахов и около 20 послушников и работников, которые обрабатывали 700 десятин земли; хранившийся в банке монастырский капитал составлял 80 тыс. рублей.
После революции все имущество и деньги были национализированы, но сам монастырь избежал закрытия. Помогло то обстоятельство, что в 1917 г. в ближайшем селе Сырково сгорела церковь, и ее прихожане образовали новый приход при монастырском храме. Таким образом, часть монахов стала исполнять обязанности приходских священников и окормлять паству из 1,5-2 тыс. мирян в четырех соседних деревнях. Вплоть до начала 1930-х гг. насельники обители даже по оценке советских властей имели «очень сильное религиозное влияние и авторитет среди местного населения».
В советских органах власти Богоявленская церковь была зарегистрирована в качестве приходской, и они долгое время не слишком обращали внимание на то, что в Братском корпусе, который формально арендовал мирянин М.Левин, по-прежнему продолжали жить монахи. К 1928 г. их число сократилось с 17 до 11, в основном в связи с естественной убылью. Вскоре после революции скончались настоятель архим.Иоанн и хорошо знавший лично св.о.Иоанна Кронштадтского иеромон.Феодосии, затем, в 1924 г., следующий настоятель, архим.Евгений. Новым настоятелем братия избрала заведующего часовней Чудного Креста архим.Сергия (в миру Андрея Платоновича Андреева). Он родился в 1868 г. в д.Шарка Новгородского уезда в крестьянской семье, окончил сельскую школу и в 1894 г. был принят в Перекомский монастырь, здесь принял постриг в мантию и рукоположение во иеромонаха.
Отец Сергий проживал вместе с братией, но официально зарегистрированы в качестве членов причта Богоявленской церкви были только три насельника обители: иеромонахи Варсонофий (Василий Степанович Кузьмин), Николай (Иван Степанович Степанов) и иеродиакон Владимир (Василий Матвеевич Кожинов). Первый из них родился 1 января 1880 г. в д.Раглицы Медведской волости Новгородского уезда в зажиточной крестьянской семье, окончил двухклассное монастырское Медведское училище и до 25 лет занимался хлебопашеством. В апреле 1905 г. Василий Кузьмин поступил в Перекомский монастырь послушником, а в 1910 г. принял монашеский постриг и затем был рукоположен во иеромонаха. Отец Николай родился в 1860 г. в д.Вольные Кусики Тесовской волости Новгородского уезда в крестьянской семье, с 1890 г. являлся послушником Перекомского монастыря и после принятия монашеского пострига был в 1917 г. рукоположен во иеромонаха. Отец Владимир родился в марте 1876 г. в д.Слудица Глебовской волости Лужского уезда Петербургской губернии в крестьянской семье, окончил сельскую школу, в 1897-1900 гг. служил ефрейтором 8-го Гренадерского Московского полка в Твери, затем три года занимался хлебопашеством в родной деревне и в 1903 г. поступил послушником в Перекомский монастырь. В 1908 г. Василий Кожинов принял монашеский постриг с именем Владимир и в 1911 г. был рукоположен во иеродиакона.
За трех зарегистрированных священнослужителей монахи платили общий налог — 600 рублей в год и, кроме того, вносили арендную плату за использование Братского корпуса. Доходы обители состояли из подаяний верующих и платы за кустарные изделия монахов — корзины, лапти, а также за работу насельников летом по найму на жатве и сенокосе у крестьян. После выплаты налогов все оставшиеся деньги делились сообща, трапеза была общей. В обитель приходили паломники, и, хотя монастырская гостиница была к 1928 г. закрыта, они оставались ночевать (до 10 человек) в Братском корпусе. Службы в Богоявленской церкви проводились ежедневно, причем в них участвовали все монахи, проповеди же читал в основном о.Варсонофий.
Несогласие с Декларацией митр.Сергия и его последующими указами в монастыре возникло сразу же после их получения. Позднее, на допросе 15 января 1930 г., архим.Сергий показал:
Года два тому назад мы получили от благочинного Троицкого прихода письмо от митрополита Сергия, где говорилось — молиться за страну и власти ее. Это письмо обсуждалось у Варсонофия, у меня и в церкви. При обсуждении это письмо не приняли и вынесли постановление этот вопрос поставить на собрании мирян. Миряне согласились с нашим решением, я поехал в Ленинград к Дмитрию приписаться под его управление.
О том, что решение было принято совместно с прихожанами, говорили и многие другие насельники, например иеромон. Николай (Степанов):
Как служить и кому подчиняться — вопрос был поставлен на обсуждение 20-ки вместе с прихожанами, где было решено, т.к. Сергий вспоминает власти при богослужении, а т.к. власти для нас ничего хорошего не сделали, то мы власти не вспоминаем. Об этом говорим и прихожанам, вот в чем суть старой и новой службы.
Из показаний монахов видно, что после принятия решения об отделении от митр.Сергия они первоначально (в январе-феврале 1928 г.) обратились к викарию Новгородской епархии, тайно рукоположенному в 1923 г., епископу Старорусскому Иоанникию (в миру — Ивану Никаноровичу Сперанскому), который в то время отрицательно относился к Декларации 1927 г. и проявлял настроения, оппозиционные к действиям Заместителя Местоблюстителя. Об этих колебаниях епископа, в частности, писал в конце февраля знакомому священнику Старорусского уезда иосифлянский иподиакон из Стрельны С.Аплонов:
Дерзновенно смею надеяться, что Старорусский уезд скоро будет с нами и за нами, а не против нас. Ваш святитель ждет только поддержки, необходимой ему как точка опоры. Я надеюсь, что поддержку ему окажут. Ваш приход, наверное, будет первым из таких, ибо Вы знаете больше, чем знают другие.
В начале 1931 г. иосифлянка В.Н.Ждан-Яснопольская на допросах показала, что она весной 1928 г. по поручению прот.Александра Советова отвозила в Старую Руссу еп.Иоанникию письмо протоиерея с предложением присоединиться к иосифлянам. После прочтения этого письма и беседы с посыльной Владыка собирался 23 мая приехать в Ленинград для переговоров о присоединении, но «побоялся», сообщив, что не приедет, так как ему запретил архиеп.Алексий (Симанский).
В более поздних воспоминаниях В.Н.Ждан-Яснопольская несколько иначе писала о своих поездках:
Я помню, меня дважды посылали в Старую Руссу к епископу Иоанникию. Никаких письменных материалов мне не давали из предосторожности. Обо всем надо было сообщать только устно... Сам Владыка очень внимательно меня выслушал, потом встал, поклонился мне и сказал: «Я поступлю так, как Вы скажете». Я чуть не зарыдала: «Владыко, я только посыльный, как посмею Вам указывать». Потом направили меня к нему второй раз. Он не принял Декларацию. Дважды посылали меня в Великий Новгород, где было несколько епископов, не помню их имен [вероятно, к еп.Макарию (Опоцкому)]. И снова нельзя везти никаких писем, а надо все передавать только устно.
По свидетельству иеродиакона Владимира, когда выяснилось, что еп.Иоанникий «остался последователем Сергия», насельники монастыря и обратились к Владыке Димитрию (Любимову), принявшему их «в свою епархию». Произошло это весной 1928 г. после обсуждения вопроса с прихожанами Богоявленской церкви. Первоначально решение о присоединении к еп.Димитрию было принято на собрании в келлии архим.Сергия с участием членов приходского совета и его председателя Ф.М.Аверина. Затем этот вопрос вынесли на обсуждение мирян, для чего Аверин роздал подписные листы, и в результате под решением перейти к иосифлянам подписалось более половины прихожан — свыше тысячи человек. Вскоре архим.Сергий поехал к еп.Димитрию и передал ему заявление со всеми подписями.
Узнав об отходе от митр.Сергия монастыря и прихода, архиеп.Алексий попытался воздействовать на отделившихся. Летом 1928 г. по его указу в обитель приехал благочинный — настоятель церкви с.Троица Новгородского района свящ.Николай Тогатов. Для обсуждения вопроса было созвано собрание всех насельников в келии настоятеля. Дискуссия продолжалась два часа. На увещевания о.Николая подчиниться архиеп.Алексию и исполнять его распоряжения, братия единодушно ответила отказом, в частности, иеродиакон Владимир заявил, что «раз власть не нуждается в наших молитвах и насмехается над нами, то зачем же мы будем служить за власть». В итоге собравшиеся решили митр.Сергию и архиеп.Алексию не подчиняться и остаться под управлением еп.Димитрия.
Одновременно с Перекомским монастырем к иосифлянам перешло еще несколько приходов в Новгородском и соседнем Медведском районах: в селах Велебицы, Маковищи, Ямок, Васильевское, Лукинское, а затем и Хутынь. Первоначально негодование властей вызвали, прежде всего, действия настоятеля церкви св.Иоанна Богослова с.Велебицы священника Евгения Аполлоновича Соболева, и 29 июля 1928 г. благочинный 5-го Новгородского округа прот.Иоанн Виноградский переслал приходскому совету указ архиеп.Алексия о запрещении настоятеля в служении:
Дело отпадения священника Соболева от Православной Церкви представляется теперь совсем ясным. Ввиду сего, согласно церковным правилам, свящ.Соболев объявляется запрещенным в служении, а все последующие за ним в его раскольнической деятельности — лишенными церковного общения. О.Благочинный объявит эту резолюцию Велебицкому приходу и о последующем донесет мне со своими соображениями относительно заместителя священнической вакансии в этом приходе. Следовательно, отныне свящ.Соболев поставлен на положение простого мирянина, и все его действия в Церкви, если он дерзнет их совершать, суть действия простого мирянина, лишенные благодатной силы: крещенные им будут не крещены, повенчанные — не венчаны, напутствованные — не напутствованы, отпетые — не отпеты, литургия — кощунством и т.д., и самый храм, ввиду его осквернения действиями раскольника, подлежит освящению. В заключение еще раз призываю вас к покаянию, здравому смыслу и отчуждению от раскольнического вождя, имея в виду, кроме изложенного выше, еще то, что требуемые от меня соображения о замещении священнического места в Велебицком приходе мною будут высказаны в смысле необходимости изъятия приходского храма из пользования раскольнического коллектива и передачи его в пользование лиц, остающихся в Православной Церкви и признающих лояльное отношение к гражданской власти, что, несомненно, будет одобрено, как крайнее и притом каноническое средство расчистить дорогу имеющему быть назначенным в Велебицкий приход священнику.
Однако это послание не оказало никакого воздействия на прихожан, и о.Евгений служил в Велебицах до ареста в 1930 г. Еще более активную агитацию против митр.Сергия вел настоятель расположенной в 20 километрах от Перекомского монастыря Знаменской церкви д.Маковищи иеромонах Макарий (в миру — Михаил Александрович Клишин). Он родился в 1875 г. в д.Маковищи Шимской волости Новгородского уезда, окончил сельскую школу, до 1898 г. служил в армии, затем был насельником Перекомского и Старорусского монастырей (до 1918 г.). В 1925 г. о.Макарий прибыл из Старой Руссы в родную деревню, и 23 сентября того же года его стараниями имевшаяся в Маковищах часовня была переустроена и освящена в качестве церкви. В общину вошло 115 дворов. Вскоре в этом приходе произошло несколько случаев обновления икон, в связи с чем иеромонах был арестован и, отсидев три месяца в Новгородской тюрьме, все же оказался освобожден без суда.
Отец Макарий, как бывший насельник, поддерживал связь с Перекомским монастырем и разделял церковную позицию его братии. На допросе 24 декабря 1929 г. он показал:
Около 1,5 года тому назад был получен указ митрополита Сергия, под которым я не подписался и, съездив к архиепископу Димитрию и посоветовавшись с ним, приписался к Ленинградской епархии. К архиепископу Димитрию до сего времени, сколько я знаю, примыкает наше Маковище, Велебицы, Перекомский монастырь и церковь в Новгороде (Спаса). С 1928 г. наша община называется иосифлянами.
С весны 1929 г. о.Макарий начал активно проповедовать и служить молебны за пределами своего прихода, в частности, в с.Видогощи — почти в 30 километрах от Маковищ, деревнях Горное Веретье и Базловка. Число его последователей в этих населенных пунктах быстро увеличивалось. По оценке ОГПУ, к концу 1929 г. «секта макарьевцев» выросла до 500 человек. В д.Горное Веретье наиболее активными сторонниками о.Макария были зажиточные крестьяне братья Никитины и братья Колосковы. Они выступали против землеустройства и хлебозаготовок, призывали не вступать в колхозы и не пускать детей в советские школы, так как «там учат делу антихриста». По утверждению ОГПУ, иеромон.Макарий читал «Протоколы Сионских мудрецов» и якобы «доказывал, что Ленин — антихрист, тов.Сталин и Рыков — слуги его, что колхозами подготовляется приход антихриста».
Отец Макарий несколько раз ездил к Владыке Димитрию в Ленинград и Тайцы, последний — в начале октября 1929 г., когда получил от архиепископа указание не совершать треб в деревнях чужих приходов во избежание репрессий. Приезжал иеромонах и в Гатчину к болящей схимонахине Марии (Леляновой), обладавшей даром утешения скорбящих. Выслушав рассказ о.Макария о гонениях на него, схимонахиня сказала: «Терпи, милый, счастливый ты человек». А на слова батюшки «Боюсь, зашлют, в тюрьму посадят...» мать Мария ответила: «С Богом везде хорошо».
Кроме Маковищинского, тесную связь с братией Перекомского монастыря имели также Васильевский, Ямковский и Хутынский приходы. Служивший в то время в Лазаревской церкви с.Ямок иеромон. Варсонофий (Кузьмин) на допросе 14 января 1934 г. показал, что после того как насельники обители на совещании зимой 1928 г. «вынесли единодушное решение о Сергие, как продавце власти антихриста и раскольнике православной веры», они «провели разъяснительную работу» в приходах монастыря, Ямковской и Васильевской церквей, «доказав верующим, что митрополит Сергий продался сов.власти и безбожникам-большевикам, и мы, как духовные учителя учения Иисуса Христа Истинно-Православной Церкви, являемся хранителями от безбожников-большевиков истинно православной веры. С тех пор и до сего дня, мы являемся проводниками учения Иисуса Христа, последователями митрополита Иосифа».
Насельники монастыря поддерживали непосредственную связь с Владыкой Димитрием. Три раза к нему ездил архим.Сергий, а также по поручению настоятеля его родственники из д.Горное Веретье: крестьяне И.Н.Никитин, В.Н.Никитин-Егоров и крестьянин В.А.Ведерников из д.Базловка. В Ленинграде они останавливались у прот.Феодора Андреева, иеромон.Тихона (Зорина) и других иосифлян, посещали богослужения в соборе Воскресения Христова и получали различные воззвания и послания с осуждением действий митр.Сергия. На допросе в январе 1930 г. иеродиакон Владимир (Кожинов) показал:
В прошлом, 1929 г. среди монахов были листовки, которые нами читались поодиночке, а также и когда мы собирались вместе в присутствии игумена Сергия. В этих листовках было написано о том, что Сергий продался советской власти, что сейчас время тяжелое, закрываются храмы, оскверняются святые мощи, что распространилось в народе безверие-безбожие, что начались гонения на священнослужителей и т.д. Эти листовки привозил Андреев из Ленинграда, они были от епископа Виктора и др. епископов.
В августе 1929 г. архим.Сергий вместе с В.А.Ведерниковым ездил и в Гатчину к схимонахине Марии (Леляновой). Зимой того же года настоятель несколько раз посещал вместе с певчей Богоявленской церкви Параскевой Алексеевой деревни Базловка и Горное Веретье, где служил молебны в домах Ведерниковых и Никитиных. Следует упомянуть, что в конце 1929 г. еп.Сергий (Дружинин) назначил о.Варсонофия (Кузьмина) настоятелем Покровской церкви расположенного в Лужском уезде с.Уторгош (ныне Новгородская епархия), но иеромонах, вероятно, не успел до ареста выехать туда из Перекомского монастыря.
Активным распространителем иосифлянских воззваний в Новгородской епархии был священномученик иеромонах Гавриил (в миру — Григорий Петрович Владимиров). Он родился в январе 1873 г. в д.Котляровка Опочкинского уезда Псковской губернии в крестьянской семье, до 1914 г. был насельником Пантелеимоновского монастыря на Афоне в Греции, затем в годы Первой мировой войны служил полковым священником, а в 1918-1923 гг. работал агитатором отдела народного образования в Новгородской губернии. В 1923-1927 гг. о.Гавриил был насельником Михайловского Сковородского монастыря под Новгородом. В начале 1928 г. иеромонах перешел к иосифлянам и, проживая в Новгороде по адресу: Дмитровская ул., 36-8, выезжал в различные районы Ленинградской области, агитируя в пользу движения митр.Иосифа. По утверждению ОГПУ, он объездил весь Новгородский округ и затем перешел на Псковский, где служил нелегально в домах и на кладбищах и собирал подписи верующих для постройки храма в Опочкинском районе.
На допросе в декабре 1929 г. о.Владимир показал:
Езжу по всем городам, распространяя идеи «иосифлянства», для чего, помимо устной агитации, я распространял всевозможные послания, листовки, размножая их через машинистку Дееву. Отпечатанное я переплетал и продавал как сам, так и через странников Максима и Гавриила. Приезжая в Ленинград, я подкреплял себя, получал и размножал литературу и со всей литературой ехал в деревню. После присоединения каждый священник снабжался всевозможной литературой... Странников Гавриила и Максима я знал. Распространяя «видение мальчикам», в котором предсказывалась скорая гибель сов.власти, они среди верующих имели успех. Постоянного местожительства они не имели, а жили по таким верующим, которые их почитали. Ими был пущен слух, что Николай II жив, живет и скрывается до момента, когда сов.власть будет сброшена.
Упоминавшиеся в этих показаниях странствующие истинно-православные монахи Максим (Генба) и Гавриил (Кожухарев) ранее были насельниками киевских монастырей, но в 1928-1929 гг. разъезжали в основном по Северо-Западу России, в том числе по Новгородскому округу. Брошюра «Явление Христа Спасителя двум мальчикам» была составлена мои. Максимом со слов самих мальчиков. Вместе с иеромон.Гавриилом (Владимировым) неоднократно ездили: ясновидящая юродивая Домнушка (Евдокия Чмелева), которая якобы «была в летаргическом сне» и предсказывала «пришествие антихриста и кончину мира», уверяя также, что Император Николай II до сих пор жив; проживавший в Новгороде на Прусской ул., 42, юродивый Павлуша (Павел Григорьев) и «босоножка» монахиня Анна (Матвеева). Последняя до 1932 г. жила в Новгороде при Печерской часовне на Ильменской ул., ходила круглый год босой и почиталась многими иосифлянами как «святая».
По версии следствия, именно иеромон.Гавриил (Владимиров) организовал в 1928 г. в Новгороде иосифлянскую группу в составе местного прот.Николая Семеновского, настоятеля Лукинской церкви Самокражского сельсовета Новгородского района свящ. Василия Якимова, настоятеля Васильевской церкви того же сельсовета свящ. Николая Финникова, монахинь Анны (Матвеевой), Екатерины (Земляницыной), высланных в Новгород Ф.Кабанова, Ланского, бывшего секретаря Российского посольства в Турции П.Б.Мансурова (уехавшего после окончания срока высылки в 1930 г. в Москву), бывшего полковника царской армии Андреева и новгородского домовладельца С.Срадомского, в доме которого близ церкви Михаила Архангела эта группа и собиралась. Согласно показаниям священника Никольского собора Новгорода Владимира Богданова, иеромон.Гавриил агитировал его и других оставшихся верными митр.Сергию священнослужителей перейти к иосифлянам.
Некоторые новгородские иосифляне имели тесные связи со своими тверскими единомышленниками. Так, юродивые Домнушка и Павлуша неоднократно приезжали на церковные праздники в Успенский монастырь, расположенный в четырех километрах от Твери в д.Желтиково. После смерти в 1929 г. настоятеля этой обители архим.Иоасафа, архиеп.Димитрий (Любимов) назначил на его место бывшего насельника расположенного вблизи Новгорода Вяжищского Николаевского монастыря иеромон.Горгония (Анисимова). В составе братии Вяжищского монастыря в первой половине 1920-х гг. были еще два иосифлянских иеромонаха — Симеон (Козорез) и Фотий (Солодов), перешедшие в 1929 г. в Успенский Желтиковский монастырь.
Накануне их ареста, 25 октября 1930 г., Тверской сектор ОГПУ запросил Новгородский горотдел ОГПУ дополнительный компрометирующий материал:
В производстве Тверского сектора ОГПУ имеется след, дело № 511 на монахов-ионитов Желтиковского монастыря г.Твери Фотия Солодова, Семена Козорезова и Горгония Анисимова, находившихся ранее в Вяжищском Новгородском монастыре и проходивших у Вас по регистрации как иониты. По настоящему делу проходит некто «Павлуша», проживающий в г.Новгороде по Прусской ул., д. № 42, принадлежащем Желябову. Этот «Павлуша» (фамилия его не установлена, звать Павел Егорович) неоднократно приезжал в Тверь в Желтиковский монастырь, где совместно с упомянутыми монахами производил обманные действия, представляя из себя юродивого провидца, более того, давая верующим фанатикам разного рода советы в жизни и т.п., притворяясь юродивым и хромым, в то время, как в действительности он здоров. По имеющимся у нас данным, есть основания полагать, что «Павлуша» также принадлежит к секте ионитов. Просьба срочно произвести установку Павлуши, выяснив его связи, род деятельности и собрав весь компрометирующий материал, после чего выслать все материалы нам. Одновременно просьба выслать компрометирующий материал на вышеуказанных монахов...
Иеромонахи Горгоний и Симеон были арестованы в Желтиковском монастыре 10 ноября 1930 г., постановлением Коллегии ОГПУ от 18 декабря 1931 г. приговорены к высшей мере наказания и расстреляны в Москве. В одной из своих, приведенных в обвинительном заключении проповедей, о.Симеон говорил:
Все приходится отдавать этой ненасытной богопротивной власти, сейчас вводятся коммуны в крестьянстве, где своего ничего не будет. Кто не согласится идти в коммуну, тех будут высылать, вот какое безвыходное положение создается для крестьян. Рабочих на фабриках взяли в руки, теперь подбираются и к крестьянам. Ясно, что воцаряется сам антихрист, остается только одно — выступать на обличение и идти на мучение. И скоро этот час настанет, когда христианская кровь прольется рекой... С дерзновением заграждайте уста всякому безбожнику, говорящему ложь, ибо настало для нас время, когда верующим нужно выступать на защиту Православия. Многим гонимым и заступникам веры Христовой, христианам, придется сидеть в тюрьмах. Не бойтесь, везде Бог есть, сейчас тысячи страдают за веру Христову в ссылках и тюрьмах. Надо быть готовым каждый час, чтобы бесстрашно выступить на верную смерть.
На время спасся только о.Фотий — он уехал в Москву, укрывшись в одной из иосифлянских общин, затем — в Никольский погост Тверского района, где был арестован 21 июня 1931 г., постановлением Коллегии ОГПУ от 3 сентября приговорен к высшей мере наказания и 1 октября 1931 г. расстрелян в Москве.
К моменту репрессий тверских иосифлян уже был разгромлен и Перекомский монастырь. Одной из важных причин этого стали неудачи колхозного строительства в Новгородском и Медведском районах. В мае 1929 г. там началась коллективизация, но после первых успехов к ноябрю рост коллективных хозяйств прекратился, и начался массовый выход крестьян из них. Власти посчитали целесообразным списать свои неудачи и промахи на «антисоветскую агитацию церковников». В обвинительном заключении по делу иосифлян Новгородского округа от 15 февраля 1930 г. говорилось о поступлении в местный отдел ОГПУ сведений, что монахи Перекомского монастыря и «священник Клишин с приверженцами из местных крестьян, пользуясь политической отсталостью, некультурностью и фанатичной религиозностью крестьянства, устраивая нелегальные собрания, ведут усиленную антисоветскую агитацию против всех мероприятий и кампаний сов.власти в деревне, направленную к срыву таковых, распространяют провокационные слухи и на религиозной почве запугивают местное население, противопоставляя религию социалистическому преобразованию деревни и реконструкции сельского хозяйства».
В указанном документе также подчеркивалось, что «контрреволюционная деятельность группы» якобы усилилась с началом коллективизации и выражалась, среди прочего, в чтении на подпольных собраниях в монастыре и в домах крестьян антисоветских листовок, создании панических настроений в связи с кончиной мира и пропаганде монархических идей. В результате в районе деятельности иосифлян произошел срыв всех культурных начинаний, развал колхозов и массовый выход из кооперативов. В качестве примера отмечалось, что в Серговском сельсовете на 345 крестьянских дворов нет ни одной избы-читальни, красного уголка и т.п.
Обыски и аресты начались 23 декабря 1929 г. В этот день агенты ОГПУ схватили крестьян д.Базловка В.А.Ведерникова, Н.Н.Ведерникова-Фомина и В.Т.Львова, затем 25 декабря — иеромонаха Макария (Клишина), крестьян д.Горное Веретье И.Н.Никитина, В.Н.Никитина-Егорова, В.Ф.Колоскова, В.И.Саперова, председателя «двадцатки» монастырской церкви Ф.М.Аверина и ее певчую П.В.Алексееву, а 2-6января 1930 г.— шесть насельников Перекомского монастыря: архим.Сергия (Андреева), иеромонахов Варсонофия (Кузьмина), Николая (Степанова), иеродиаконов Алексия (Семенова), Владимира (Кожинова) и Серафима (Суздальцева).
Отец Алексий (Иван Семенович Семенов) родился в 1867 г. в д.Раглицы Новгородского уезда в крестьянской семье, окончил сельскую школу, в 1891 г. поступил послушником в Перекомский монастырь и в 1901 г. принял в нем монашеский постриг. Иеродиакон Серафим (Антон Матвеевич Суздальцев) родился в 1887 г. в с.Горцы Подгошской волости Старорусского уезда в крестьянской семье, в 1913 г. поступил послушником в Перекомский монастырь, в сентябре 1914-1917 гг. служил рядовым в 424 Чудовском пехотном полку, в 1918 г., вернувшись в обитель, стал келейником о.Сергия (Андреева), в 1921 г. принял монашеский постриг и до 1924 г. был причислен к часовне Чудного Креста в Новгороде.
Из этих 16 арестованных пять мирян затем за недостаточностью вины освободили: В.Т.Львова — 7 января, а П.В.Алексееву, Ф.М.Аверина, В.Ф.Колоскова и В.И.Саперова — 13 февраля. Остальных подвергли усиленным допросам с привлечением по их делу 50 свидетелей. Все монахи не скрывали своих убеждений. Так о.Владимир (Кожинов) 4 января в графе анкеты «политические убеждения» написал: «Сов.власти не сочувствую, потому что она антирелигиозна. Сочувствую власти, заботящийся о религии». Далее в ходе допроса иеродиакон показал:
Мы придерживаемся в церковном расколе течения Местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита Петра. Дмитрий с Петром одного направления... сов.власти я не признаю, как безбожную, а всех безбожников я проклинаю и распоряжения сов.власти, которые касаются религии и совести, не признаю и им не подчиняюсь. Безбожников, а т.к. сов.власть — безбожная, я считаю своими врагами, и я должен вести с ними борьбу. Митрополит Сергий издал воззвание, чтобы духовенство было лояльно к сов.власти, поэтому мы его не признали, т.е. монахи Перекомского монастыря и я в том числе. Я никак не могу быть лоялен к сов.власти, которая ведет борьбу с религией и Богом.
Иеромонах Николай (Степанов) на допросе 17 января заявил: «Поскольку советская власть через общественные организации ведет борьбу с религией, мы считаем ее вражеской властью и против такой власти будем бороться». О необходимости борьбы с советской властью говорил и о.Серафим (Суздальцев), кроме того, на допросе 10 февраля 1930 г. он показал:
В прошлом, включая и 1929 г., до последнего времени я лично... провозглашал обычно во время церковной службы и за упокой бывших Императоров Александра III и Николая II и считаю, что я был вправе по каноническим правилам провозглашать за умерших бывших Императоров, так как они были христиане. Во время провозглашения бывших Императоров в церковной службе, в храме бывало народу от 5-10 человек до 100 человек.
Факт поминания имен Императоров показался органам следствия особенно важной «уликой», как и сильное почитание в монастыре о.Иоанна Кронштадтского.
Из 16 арестованных свою вину, да и то частично, признали только четыре человека, тем не менее начальник Новгородского окружного отдела ОПТУ 12 февраля 1930 г. постановил признать следствие в отношении 11 основных обвиняемых законченным, оставив их содержаться под стражей в городском Доме заключения по 1-й категории с перечислением за Особым Совещанием при Коллегии ОГПУ в Москве. В это время в Ленинграде готовился первый массовый процесс над истинно-православными, в связи с чем еще 8 декабря 1929 г. в Новгороде был арестован иеромон.Гавриил (Владимиров), также арестованы странники-монахи Максим (Генба), Гавриил (Кожухарев) и многие другие иосифляне во главе с архиеп.Димитрием (Любимовым). Органы ОГПУ сочли более выигрышным объединить новгородское дело с ленинградским (и псковским), чтобы создать впечатление о разгроме якобы существовавшей в нескольких регионах страны мощной антисоветской организации. Поэтому в обвинительном заключении от 15 февраля 1930 г. по делу новгородской группы говорилось о направлении материалов на 11 арестованных в Тройку при Полномочном Представительстве в Ленинградском военном округе для внесудебного решения с ходатайством: архим.Сергия (Андреева), иеромон.Макария (Клишина), иеродиаконов Владимира (Кожинова) и Алексия (Семенова), «как злостных неисправимых врагов Октябрьской революции, подвергнуть высшей мере социальной защиты — расстрелу».
Новгородские материалы заняли заметное место в так называемом деле группы «Защиты истинного Православия». Они часто упоминаются в общем обвинительном заключении от 22 июня 1930 г., где подчеркивалось, что иосифлянским центром были организованы в Новгородском и Псковском округах «сильные группы монархически настроенного духовенства». К осени арестованные насельники Перекомского монастыря еще находились в Доме заключения Новгорода, лишь иеромон.Гавриил (Владимиров) был сразу после ареста перевезен в Ленинград, где ранее подолгу жил. На допросе он заявил, что в храме «Спаса на Крови» были «сосредоточены все лучшие силы духовенства, которые за чистоту попираемого Православия готовы отдать все свои силы и жизнь... люди испытанные, всегда могущие взять бразды правления и повести угнетаемый русский народ к мирному житию и благополучию».
Среди осужденных 3 августа 1930 г. Коллегией ОГПУ 44 иосифлян были 12 новгородцев: отцов Сергия (Андреева), Макария (Клишина) и Гавриила (Владимирова) приговорили к 10 годам концлагеря, отцов Варсонофия (Кузьмина), Николая (Степанова), Владимира (Кожинова), Алексия (Семенова) и Серафима (Суздальцева) — к 5 годам концлагеря, а мирян В.А.Ведерникова, Н.Н.Ведерникова-Фомина, И.Н.Никитина и В.Н.Никитина-Егорова — к 3 годам высылки в Казахстан. Приговоренных к высылке отправили в Петропавловский округ, а остальных прямо из новгородской тюрьмы — в Соловецкий лагерь особого назначения, куда они прибыли 24 сентября 1930 г.
Кроме шести осужденных, органы ОГПУ в январе 1930 г. задержали и допрашивали еще трех насельников Перекомского монастыря — архим.Анатолия (Александра Николаевича Земляницына), просфорника иеромон.Павла (Петра Осиповича Колбина) и мон.Валентина (Василия Николаевича Кузьмина). Два последних, сославшись на свою малограмотность, заявили, что в церковных течениях не разбираются и ничего показать по делу не могут, в связи с чем их быстро освободили. Архим.Анатолий был освобожден ввиду его преклонного возраста. Избежали привлечения к следствию только два насельника — иеромонахи Митрофан (Коковкин) и Ефрем. Но хотя на свободе осталась почти половина братии — 5 человек из 11, монастырь в 1930 г. перестал существовать. Власти закрыли Богоявленскую церковь и выселили из Братского корпуса оставшихся насельников, которые разошлись по окрестным деревням.
Со временем, отбыв срок заключения, начали возвращаться осужденные в августе 1930 г. насельники. Первым из них возобновил активную иосифлянскую деятельность иеродиакон Владимир (Кожинов). Еще в 1929 г. он, приехав на месяц в родную деревню Слудицы Красногвардейского (Гатчинского) района Ленинградской области, создал там истинно-православную общину, в основном, из своих родственников. В сентябре 1930 г., накануне отправления на Соловки, о.Владимир вызвал открыткой в Новгород племянников А.Ф.Кожина и А.В.Поташина, которым наказал соблюдать верность митр.Иосифу. С ноября 1930 по июль 1931 гг. иеродиакон находился в Соловецком лагере, затем до 21 июня 1932 г. — в ссылке в д.Павлово Онежского района Северного края, где занимался плетением корзин и кубарей для рыбной ловли, а в июне 1932 г. был выслан в д.Чигара Борисоглебского района Центрально-Черноземной области. Весь период пребывания в ссылке о.Владимир переписывался с родственниками, а также с послушницей Ольгой из Новгорода и крестьянкой А.А.Быковой из д.Заботье Новгородского уезда, регулярно получая письма и посылки с продуктами.
По месту высылки иеродиакон должен был периодически регистрироваться в органах ОГПУ, но не стал этого делать и 27 сентября 1932 г. бежал в родную деревню, куда приехал 30 сентября. Созданная о.Владимиром община продолжала существовать, ее члены собирались 2-3 раза в неделю по домам, читали священные книги и жития святых. Три родственника иеродиакона: А.Ф.Кожин, А.В.Поташин и В.П.Кондратов — даже входили в «двадцатку» иосифлянской Петропавловской церкви пос.Вырица. После приезда о.Владимира, поселившегося в доме А.Ф.Кожина, собрания слудицкой общины стали проводиться более открыто и часто, и количество посещавших их выросло до 15-20 человек. Сам иеродиакон на допросе 24 ноября 1932 г. так рассказал о них:
Говорилось, что мы, иосифляне, никаких хлебозаготовок и других налогов платить сов.власти не будем, т.к. сов.власть является сатанинской. После таких собраний я им пел псалмы, тропари и другие церковные песнопения, а иногда и говорил в том же духе, что и мои единомышленники. Собирались мы систематически через день. Мои политические убеждения: законов сов.власти не признаю, т.к. она является незаконной, потому что она против Бога, и добровольно для сов.власти никогда работать не буду. Кроме того, никогда не стоит посылать детей в сов.школы, молиться за сов.власть по тем же причинам и идти в колхозы, т.к. они являются пособниками сов.власти.
Лишь около двух месяцев жил о.Владимир в Слудицах. Осенью 1932 г. органы ОГПУ провели операцию по разгрому церковного актива в пяти расположенных вблизи Ленинграда населенных пунктах, где еще открыто действовали иосифлянские храмы — в г.Детское Село (ныне Пушкин), г.Красное Село, пос.Стрельна, пос.Тайцы и пос.Вырица. Из 32 человек, арестованных по этому делу, семь входили в «разоблаченную» группу Истинно-Православной Церкви в д.Слудицы и пос.Вырица. Первым из них, 5-го октября, был арестован председатель «двадцатки» Петропавловской церкви Н.М.Матвеев, у которого в церковной сторожке ночевали приезжавшие в Вырицу члены приходского совета этого храма из Слудиц. Затем — 23 ноября — агенты ОГПУ схватили крестьян А.Ф.Кожина, А.В.Поташина, В.П.Кондрашова и кустаря Г.К.Власова, 24 ноября — иеродиакона Владимира и 26 ноября — еще одного его племянника — крестьянина Ф.И.Гусева. Их обвинили в агитации за отказ от выполнения хлебозаготовок, вступления в колхоз и уплаты налогов, оказании помощи высланному духовенству и проведении религиозных бесед с верующими с целью вовлечения их в иосифлянское движение.
Отца Владимира допрашивали дважды — 24 и 27 ноября. Его показания поражают своей смелостью. Так, в графе «политические убеждения» иеродиакон первый раз написал: «Сов.власть не признаю, потому что она безбожная и молиться за нее не буду, т.к. власть советская — сатанинская», а второй раз: «Сов.власть ненавижу, как власть безбожную и незаконную, Россией должен править Помазанник Божий — Царь». В таком же духе были и все показания батюшки: «К советской власти я отношусь враждебно, как к власти безбожной, которая ведет борьбу с религией, а также и потому, что свергла Царя, который веровал в Бога, при котором религия была в почете. Я считаю себя монархистом и истинно-православным христианином, таким останусь до конца своей жизни» и т.д. На вопрос следователя, кого знает о.Владимир из иосифлян в Красногвардейском районе и в других местах, иеродиакон ответил: «Свою братию не выдам, т.к. не хочу быть Иудой. Знаю, но не скажу».
Другие обвиняемые, жители Слудиц, в своих показаниях единодушно заявили, что советскую власть не признают, считают ее безбожной, незаконной и не намерены подчиняться ее распоряжениям. Н.М.Матвеев также показал, что он по религиозным убеждениям — истинно-православный христианин и с советской властью расходится по вопросу отношения к религии, так как власть загоняет верующих людей в тюрьмы. 28 ноября о.Владимиру объявили, что его следственное дело закончено, а 10 декабря 1932 г. Коллегия ОГПУ приговорила иеродиакона к 10 годам концлагеря, А.Ф.Кожина, В.П.Кондрашова и Г.К.Власова — к такому же сроку, Ф.И.Гусева — к 5 годам концлагеря, а Н.Ф.Матвеева и А.В.Поташина — к 5 годам концлагеря с заменой высылкой в Северный край на 5 лет. Дальнейшая судьба о.Владимира неизвестна, вероятно, он погиб в лагере.
В начале 1930-х гг. продолжались репрессии против иосифлян и в Новгородской епархии. Так, 30 июня 1930 г. был приговорен Тройкой Полномочного Представительства ОГПУ в Ленинградском военном округе к 5 годам лагерей настоятель Велебицкой церкви о.Евгений Соболев. В 1930 и в 1932 гг. были разгромлены группы истинно-православных мирян в Теребутицком и Видогощском сельсоветах Новгородского района, а их активные члены по обвинению в контрреволюционной пропаганде против коллективизации и госпоставок отправлены в ссылку. Вместе с иосифлянами д.Видогощь в мае 1932 г. аресту подвергся странствующий истинно-православный проповедник Степан Жирнов, но ввиду недостатка улик через два месяца и семь дней его освободили без суда. Весной 1931 г. были арестованы и по обвинению в проведении антисоветской агитации 18 июня приговорены Тройкой Полномочного Представительства ОГПУ в Ленинградском военном округе к 10 годам лагерей проживавшие в Новгороде протоиерей Николай Семеновский и протодиакон Иоанн Предтеченский, а в мае 1933 г. выслана из Новгорода известная иосифлянская монахиня Екатерина (Елена Захаровна Земляницына).
Мать Екатерина была осуждена по делу группы новгородских «непоминающих», возглавляемых епископом Череповецким Макарием (в миру — Николаем Михайловичем Опоцким). После освобождения из Соловецкого лагеря, где Владыка находился в 1927-1929 гг., он, пребывая на покое, поселился в Новгороде. Еп.Макарий негативно относился к Декларации 1927 г., не поминал за богослужением митр.Сергия, но не отделился от него и к иосифлянам не перешел. Епископ возглавил созданное им церковное «Трудовое братство», члены которого образовали две нелегальные общины — мужскую и женскую, в домах на Советской и Средней Конюшенной улицах. Входившие в общины миряне вместе молились, трапезничали, вечером проводили духовные беседы и чтения. Заработанные деньги вносили в общую кассу и их частично тратили на помощь репрессированному духовенству, в1 частности, ежемесячно высылали 25 рублей ссыльному Новгородскому митрополиту Арсению (Стадницкому).
К братству примкнуло несколько новгородских священников антисергианской ориентации: отцы Алексий Успенский, Михаил Борисов, Владимир Борисов, Михаил Твердынский, Павел Беляев и Александр Ваучский. Они посещали богослужения в церкви свв.Флора и Лавра, где настоятелем был о.А.Успенский и зачастую служил еп.Макарий. 20 апреля 1933 г. органы ОГПУ арестовали по делу «Трудового братства» 22 человека. Они обвинялись в том, что «проводили систематическую контрреволюционную деятельность, используя с этой целью не только молебные сборища в общежитии «Трудового братства» и амвон церквей, но и отдельные встречи, ведя свою контрреволюционную пропаганду о неизбежном конце Советской власти, о восторжествовании церкви и т.п.» 19 мая 1933 г. Тройка Полномочного Представительства ОГПУ в Ленинградском военном округе приговорила отцов М.Твердынского, А.Успенского и В.Борисова к 3 годам концлагеря; 11 человек, в том числе еп.Макария, священников П.Беляева, А.Ваучского, М.Борисова и мон.Екатерину, — к 3 годам ссылки; а 8 мирян осудили условно. Почти все из них погибли через несколько лет — в период «большого террора» 1937-1938 гг.
Однако, несмотря на гонения, до 1934 г. в Новгородском районе продолжала существовать целая группа иосифлянских общин, которую, в основном, окормляли бывшие насельники Перекомского монастыря. Центральную роль играл приход Лазаревской церкви в д.Ямок Серговского сельсовета. В этот храм, ближайший к закрытой обители, перешли служить в 1930 г. архим.Анатолий (Александр Николаевич Земляницын) и монах Валентин (Василий Николаевич Кузьмин). Отец Анатолий родился в 1864 г. в погосте Преображенский Кирилловского уезда Новгородской губернии в семье псаломщика, окончил Кирилловское Духовное училище, принял монашеский постриг, в 1901-1917 гг. служил настоятелем Мало-Кириллова Покровского монастыря в 4 верстах от Новгорода, а в 1918-1930 гг. был насельником Перекомского монастыря. Монах Валентин родился в 1878 г. в д.Грузово Ванской волости Старорусского уезда в крестьянской семье, в 1900 г. поступил послушником в Перекомский монастырь, в 1902 г. принял монашеский постриг, до ее закрытия был сторожем Богоявленской церкви, а с 1930 г. — сторожем церкви в с.Ямок.
Инициатором приглашения в Лазаревскую церковь двух монахов, видимо, был уроженец д.Ямок Николай Алексеевич Бревнов (1867 г. рождения), который в 1910-1917 гг. пребывал послушником в Перекомском монастыре, в 1918-1930 гг. работал в нем сторожем, а с 1930 г. служил псаломщиком в Ямковском храме. Когда из Соловецкого лагеря был освобожден иеромон.Варсонофий (Кузьмин), он также 21 июля 1933 г. приехал в д.Ямок и стал служить в Лазаревской церкви. Таким образом, там собрались четыре бывших насельника Перекомского монастыря, окормлявших население пяти деревень Серговского сельсовета: Сергово, Ямок, Завал, Дубровка и Новое Сергово. Во второй половине 1933 г. настоятель Курицкой церкви свящ.Петр Мидовский от имени Новгородского Епархиального управления передал отцам Анатолию, Варсонофию и Валентину предложение перейти к митр.Сергию, но все они ответили категорическим отказом. Это предложение обсуждалось и на собрании приходского совета, однако и его члены единодушно остались верны Владыке Иосифу.
Еще один бывший насельник Перекомского монастыря — иеромонах Митрофан (Михаил Данилович Коковкин) с 1930 г. служил настоятелем Введенской церкви в с.Хутынь одноименного сельсовета. Он родился в 1869 г. в с.Подгощи Старорусского уезда в крестьянской семье, в 1911 г. поступил послушником в Перекомский монастырь и после принятия монашеского пострига и рукоположения во иеромонаха служил до 1930 г. в Богоявленской церкви обители. По призыву о.Митрофана, его прихожане в июне 1932 г. оказали массовое сопротивление, не дав снять на переплавку колокола храмов закрытого Варлаамо-Хутынского монастыря. Согласно свидетельским показаниям председателя «двадцатки» церкви с.Хутынь В.Г.Сыртина иеромонах каждую службу поминал «Богохранимую Россию, Царя-батюшку и православных христиан». Отец Митрофан поддерживал связь с другими бывшими насельниками Перекомского монастыря и, в частности, в 1933 г. дважды приезжал в д.Ямок.
Важную роль в церковной жизни Новгородского района в то время играл иосифлянский приход церкви свт.Василия Великого в д.Васильевское Самокражского сельсовета. Настоятелем этого храма служил авторитетный священник Николай Федорович Фиников. Он родился в марте 1890 г. в Новгороде в семье псаломщика, окончил 3 класса Новгородской Духовной семинарии и Владимирское военное училище, с 1913 г. служил псаломщиком, а после начала мировой войны сражался на фронте в чине прапорщика, несколько лет находился в немецком плену и после освобождения, в 1920 г., служил командиром взвода запасного полка Красной армии. В 1926 г. о.Николай был рукоположен во иерея и с тех пор окормлял паству Васильевской церкви. К иосифлянам священник, вероятно, перешел в конце 1928 г. или начале 1929 г., так как в 1929 г. был послан возглавлявшим тогда истинно-православных Новгородского района прот.Николаем Семеновским в Ленинград к Владыке Димитрию для «регистрации как иосифлянина». Кроме архиепископа Гдовского, о.Н.Фиников встречался тогда в северной столице с уроженцем Новгородской губернии протоиереем собора Воскресения Христова Иоанном Никитиным, который говорил ему, что «советская власть долго не продержится».
После ареста весной 1931 г. прот.Н.Семеновского о.Н.Фиников в определенной степени исполнял обязанности руководителя иосифлян в районе. Встречался он и с бывшими насельниками Перекомского монастыря, в частности, осенью 1933 г. к священнику в с.Васильевское приезжал иеромон.Варсонофий. Отец Николай имел большое влияние на население входивших в его приход шести деревень: Хотяж, Васильевское, Сельцо, Большой и Малый Донец, Посад, и до начала 1934 г. в Самокражском сельсовете власти не смогли создать ни одного колхоза. Правда, настоятель еще одной иосифлянской церкви в этом сельсовете — св.Ап.Луки в с.Лукинское — свящ.Василий Якимов, к 1934 г. перешел под окормление митр.Сергия (Страгородского).
5 октября 1933 г. в Новгород неожиданно вернулся прот.Н.Семеновский. Приговоренный в 1931 г. к 10 годам лагерей, он в марте 1933 г. по инвалидности был отправлен в ссылку в Северный край, а 23 сентября вообще оказался освобожден на поруки дочери и зятя, в квартире которых и поселился. Вскоре после возвращения о.Николай восстановил связь с ленинградскими иосифлянами, которых в то время, после многочисленных массовых арестов, возглавлял бывший настоятель Новгородского Софийского собора прот.Александр Советов. Уже в 1933 г. к о.Николаю приезжала из Ленинграда переселившаяся туда «босоножка» монахиня Анна (Матвеева), сказавшая, что о.А.Советов (действительно страдавший тяжелой формой астмы) якобы «выдает себя за больного припадками, поэтому его и не арестуют». Кроме того, прот.Н.Семеновский общался с проживавшей тогда в Новгороде родственницей бывшего настоятеля Перекомского монастыря архим.Сергия — Параскевой Алексеевой, часто ездившей к о.А.Советову в Ленинград. Через нее о.Николай возобновил контакты и с возглавлявшим иосифлян Старорусского района настоятелем церкви Святого Духа с.Ратча свящ.Александром Корыстынским (с которым лично встречался до 1931 г.). Осенью 1933 г. к о.Н.Семеновскому в Новгород приехал о.Н.Фиников, оказавший своему единомышленнику материальную помощь; на предложение же Епархиального управления перейти под окормление митр.Сергия протоиерей ответил отказом.
Наряду с последними официально существовавшими иосифлянскими приходами, к 1934 г. в Новгородском районе уже появились и тайные общины истинно-православных. Их организаторами были два мирянина-проповедника: Василий Максимович Максимов и Степан Георгиевич Жирнов. Первый из них родился в 1884 г. в д.Заостровье Новгородского уезда, где и проживал, имея большое влияние на верующих Моисеевского, Заболотского и Ракомского сельсоветов. В.М.Максимов неоднократно ездил в Ленинград к прот.А.Советову (с которым был хорошо знаком) и призывал крестьян не выполнять госпоставки и отказываться от земли, в связи с чем часть жителей деревень Лисья Гора и Любоежа заявила: «Коммунистическую землю власти антихриста пахать не будем».
Другой проповедник родился в 1879 г. в д.Жилкун Новгородского уезда, с 1915 г. странствовал по монастырям и трижды подвергался арестам на несколько месяцев за «контрреволюционную религиозную деятельность»: в 1925, 1930 и в мае 1932 г. В марте 1929 — марте 1932 гг. С.Г.Жирнов был иосифлянским проповедником в Каменец-Подольском округе на Украине, а затем проживал в родной д.Жилкун Моисеевского сельсовета и в д.Углы Солецкого района. Он имел последователей в семи сельсоветах Новгородского района, убеждая их выходить из колхозов, не отдавать детей учиться в государственные школы, не состоять в советских общественных организациях и т.п. Хотя сами проповедники посещали иосифлянские храмы, они уже и возглавляли ряд нелегальных общин так называемых «бесцерковников» в тех сельсоветах, где не было истинно-православных церквей, и верующие устраивали молитвенные собрания в своих домах.
Стремясь окончательно разгромить иосифлянское движение в округе, Новгородский отдел ОГПУ 15 января 1934 г. начал следствие по делу монархической церковно-сектантской контрреволюционной группировки «истинно-православных». Первым — в этот день — был арестован иеромон.Варсонофий (Кузьмин), затем, 16 января — прот.Н.Семеновский, 17 января — архим.Анатолий (Земляницын), мон.Валентин (Кузьмин), свящ.Н.Фиников и двое церковных активистов, зажиточных крестьян — Михаил Федорович Пентюшкин из д.Ямок и Михаил Иванович Олехов из д.Сергово, наконец, 27 января — С.Г.Жирнов. Второму проповеднику — В.М.Максимову — удалось скрыться, и агенты ОГПУ его не нашли. Тогда они дополнительно привлекли к следствию под подписку о невыезде: 5 февраля — псаломщика Н.А.Бревнова и 9 февраля — иеромон.Митрофана (Коковкина).
Почти все подследственные вели себя на допросах мужественно и своих убеждений не скрывали. Так, иеромон.Варсонофий 14 января 1934 г. показал:
Главным принципиальным расхождением у нас, служителей религиозного культа иосифлян, с тихоновцами-сергиевцами является отношение к сов.власти. Сергиевцы при богослужении поминают сов.власть, молятся за нее, мы же, иосифляне, по своим убеждениям — сторонники монархической власти, сов.власти не признаем, считаем, что сов.власть послана Богом за грехи народу, позабывшему Бога, которая (сов.власть) долго существовать не будет, а поэтому при богослужении за сов.власть не молимся. Среди верующих и вообще граждан мы, иосифляне, проповедуем, что духовенство Сергиевского направления — еретики, продались сов.власти, проповедуем, что советская власть недолговечна и она будет заменена Помазанником Божьим — Царем-батюшкой... после прибытия из концлагеря я убеждал приходивших ко мне на квартиру женщин... в том, что советская власть — это власть антихриста, посланного Богом за грехи народу, и по милости Божьей власть будет заменена властью с Государем во главе.
Очень стойко держал себя на допросах престарелый о.Анатолий, у которого при обыске нашли портрет последнего Императора. Архимандрит заявил, что он отвергает митр.Сергия и его Декларацию 1927 г., стоит на платформе митр.Иосифа и из архиереев Новгородской епархии признает только находящегося в ссылке митр.Арсения (Стадницкого). Свящ.Н.Фиников также подчеркивал: «Я являюсь сторонником митрополита Иосифа, то есть истинно-православным — сторонником монархического строя». Почти такими же словами говорил на допросе и прот.Н.Семеновский, указавший, что он является иосифлянином с 1928 г., монархистом, и Декларацию о лояльности советской власти отрицает. Подобно пастырям вели себя и прихожане — М.Ф.Пентюшкин и М.И.Олехов заявили, что они по убеждениям истинно-православные христиане, последователи митр.Иосифа, но о конкретной антисоветской деятельности говорить отказались.
В качестве свидетелей органы следствия привлекли несколько священников — сторонников митр.Сергия: отцов Николая Белгородского, Петра Миловского и Владимира Богданова, а также крестьян из различных сел Новгородского района и председателя «двадцатки» иосифлянской церкви с.Васильевское А.М.Табунова. Из их показаний видно, что иосифляне проживали и во многих деревнях, относившихся к сергианским приходам. Так, например, настоятель Курицкой церкви о.П.Миловский показал, что несколько верующих из деревень, входящих в его приход, ездили в Ленинград причащаться у прот.А.Советова.
Следствие было недолгим. Уже 7 февраля шесть арестованных освободили до суда под подписку о невыезде. 16 февраля было готово обвинительное заключение на 11 человек. Главный акцент в нем сделали на обвинении иосифлян в катастрофических неудачах коллективизации. Именно они якобы срывали все хозяйственно-политические кампании в пяти сельсоветах Новгородского района. В качестве доказательства были приложены справки местных органов власти, согласно которым доля вступивших в колхозы хозяйств в январе 1934 г. составляла: в Серговском сельсовете — 19 %, Заболотском — 9,2 %, Ракомском — 8,4 %, Моисеевском — 1,9 %, Самокражском — 1,1 %, а в среднем — 7,7 %, в то время как средний показатель по Новгородскому району составлял 46,9 %. Теперь был найден «виновник» всех провалов политики местных органов власти. Собственно религиозной деятельностью иосифлян следствие почти не интересовалось.
23 февраля 1934 г. был вынесен приговор Тройки Полномочного Представительства ОГПУ в Ленинградском военном округе: свящ.Н.Финикова осудили на 10 лет лагерей, прот.Н.Семеновского, М.И.Олехова и С.Г.Жирнова — на 3 года лагерей, архим.Анатолия (Земляницына), иеромон.Митрофана (Коковкина), Н.А.Бревнова и М.Ф.Пентюшкина — на 3 года лагерей условно, иеромон.Варсонофия (Кузьмина) и мон.Валентина (Кузьмина) — на 3 года высылки в Западно-Сибирский край (20 апреля они прибыли в Томск). Первых четырех осужденных до отправки в лагерь с 28 февраля содержали в Ленинградском ДПЗ, затем 7 марта 1934 г. о.Н.Финикова, о.Н.Семеновского и С.Г.Жирнова отправили отбывать срок в Дальлаг (Владивосток), а М.И.Олехова — 14 апреля в Дмитлаг (г.Дмитров Московской области).
К 1937 г. почти все иосифлянские церкви в Новгородской епархии были закрыты, но продолжало существовать немало тайных истинно-православных общин. Кроме того, в самом Новгороде, его окрестностях и других населенных пунктах округа проживало значительное количество ссыльных иосифлянских священнослужителей. Все они подверглись репрессиям в период «большого террора». В других разделах книги говорится о разгроме общины бывших сестер Иоанновского монастыря, делах священномученика прот.Викторина Добронравова, архим.Алексия (Терешихина), свящ.Петра Белавского. Помимо них, в 1937-1938 гг. в Новгородском округе были репрессированы десятки других иосифлян, в том числе прежние насельники Перекомского монастыря.
Осужденный в 1934 г. лишь условно, архим.Анатолий (Земляницын) в 1937 г. проживал в д.Великое Село Старорусского района, осенью того же года был арестован, 20 ноября приговорен Особой Тройкой Управления НКВД по Ленинградской области к высшей мере наказания и расстрелян. Иеромонах Митрофан (Коковкин) в 1937 г. служил настоятелем церкви д.Плешаково Парфинского района, там же был арестован, 5 марта 1938 г. приговорен Особой Тройкой к высшей мере наказания и расстрелян. Еще один из бывших насельников обители, иеромонах Павел (Колбин), в 1937 г. проживал в д.Теребутицы Шимского района, после ареста приговорен 25 ноября 1937 г. Особой Тройкой к расстрелу и вскоре казнен.
Осужденный по делу братии свящ.Николай Фиников отбывал срок в Дальлаге, там осенью 1937 г. был взят под стражу, 27 ноября приговорен Тройкой Управления НКВД по Дальневосточному краю к высшей мере наказания и вскоре расстрелян. Его бывший «подельник» М.Ф.Пентюшкин оказался вновь арестован в родной деревне Ямок осенью 1937 г., 25 ноября приговорен Тройкой Управления НКВД по Ленинградской области к 10 годам лагерей и скончался 19 октября 1942 г. в Южлаге.
В 1937 г. в Новгородской епархии погиб еще один иосифлянский пастырь — протоиерей Сергий Владимирович Никольский. Он родился 4 июля 1887 г. в с.Мыслово Новоладожского уезда Петербургской губернии в семье диакона, в 1910 г. окончил столичную Духовную семинарию, в 1912 г. был рукоположен во диакона и с тех пор служил в различных храмах Петербурга (Петрограда): св.Иоанна Предтечи на Выборгской ул., 19, в Сампсониевском соборе, Казанской церкви на Большой Охте. При этом о.Сергий в 1919-1921 гг. учился в Педагогическом институте. Уже в сане протоиерея он перешел к иосифлянам и в 1929-1930 гг. служил настоятелем Сретенской церкви в Полюстрово. 30 декабря 1930 г. батюшка был арестован по делу Истинно-Православной Церкви, 8 октября 1931 г. приговорен Коллегией ОПТУ к 5 годам лагерей и отбывал этот срок в Сиблаге (г.Мариинске Новосибирской области), на строительстве Беломоро-Балтийского канала и в Свирских лагерях.
После освобождения в 1935 г. о.С.Никольский приехал в пос.Малая Вишера, где встретился со знакомым ему по Духовной семинарии и лагерю священником Анатолием Иоанновичем Маловым, который предложил поселиться в пос.Гряды Маловишерского района. В 1936 г. о.Сергий переехал вместе с иосифлянским диаконом Николаем Иоанновичем Чабровым из Малой Вишеры в Гряды и поселился в доме Степановой. Отец Николай ранее служил в Ленинграде, был арестован 21 апреля 1931 г. по делу Истинно-Православной Церкви, 8 октября 1931 г. приговорен к 3 годам лагерей, отбывал срок в Вишлаге и вышел на свободу в конце августа 1933 г. Жене о.Сергия после его ареста было запрещено жить в Ленинграде, она выехала на ст.Волховстрой, где работала на строительстве алюминиевого завода и умерла в 1937 г. Три дочери батюшки — Вера, Надежда и Елена — остались проживать в городе на Неве.
До конца лета 1937 г. о.Сергий проживал в Грядах и работал чернорабочим в местном лесопункте; там же трудился и проживавший вместе с протоиереем о.Н.Чабров. Первым из этой группы духовенства был арестован свящ.А.Малов (3 декабря 1937 г. его приговорили к высшей мере наказания и вскоре расстреляли), затем 18 августа арестовали о.Сергия. Его обвинили в «контрреволюционной деятельности, направленной на развал колхозов на территории Грядского сельсовета», а также в связях с высланными и местными священниками. Отца Сергия допрашивали дважды — 5 сентября и 2 ноября. На первом допросе батюшка лишь подтвердил знакомство с отцами А.Маловым и Н.Чабровым, остальные же обвинения категорически отрицал, а на втором допросе частично признался в проведении контрреволюционной агитации среди населения, в частности, высказываниях в защиту фашистов в Испании, но отрицал агитацию против колхозов. Не подтвердил о.Сергий и свою связь с местным сергианским духовенством Горнецкой церкви — священником Михаилом Богословским и диаконом Петром Минецким (их арестовали только 24 июня 1938 г., а 10 января 1940 г. оправдали и освободили).
Диакон Н.Чабров проходил по делу о.С.Никольского в качестве свидетеля и дал довольно обширные показания. 10 ноября было составлено обвинительное заключение, 15 ноября Особая Тройка Управления НКВД по Ленинградской области приговорила о.Сергия по обвинению в контрреволюционной пропаганде к высшей мере наказания, и 2 декабря 1937 г. он был расстрелян.
Чудом избежал расстрела другой известный иосифлянский протоиерей — о.Димитрий Димитриевич Кратиров, «курировавший» в 1928-1929 гг. по поручению архиеп.Димитрия (Любимова) новгородских иосифлян. Он родился 15 ноября 1875 г. в г.Кадникове Вологодской губернии в семье чиновника земской управы, в 1897 г. окончил Вологодскую Духовную семинарию и в 1903 г. Петербургскую Духовную Академию со степенью кандидата богословия. 25 марта 1903 г. Д. Кратиров был рукоположен во иерея к церкви Александровского приюта на Крестовском острове столицы, затем с 1904 г. служил в соборе Воскресения Христова, с 31 октября 1909 г. преподавал в Петербургской Духовной семинарии, с 2 августа 1911 г. служил в Спасо-Колтовской церкви, а с 1917 г. — во Введенской церкви на Введенской улице и в июне 1922 — марте 1923 гг. был ее настоятелем. Кроме того, о.Димитрий в 1921-1922 гг. являлся заведующим Богословскими курсами и благочинным 9-го округа Петрограда. С началом обновленческого раскола он активно боролся с обновленцами, в связи с чем был арестован 6 сентября 1922 г., правда, через две недели освобожден, но в марте 1923 г. отстранен от службы во Введенской церкви. В 1928 г. о.Димитрий перешел к иосифлянам, в 1929-1930 гг. служил настоятелем Троицкой церкви в Лесном, а 27 декабря 1930 г. был арестован по делу Истинно-Православной Церкви и 8 октября 1931 г. приговорен Коллегией ОГПУ к 5 годам лагерей.
13 ноября 1931 г. протоиерея отправили отбывать срок в Вишлаг (г.Усолье Верхне-Камского округа), затем он содержался в Темниковских и Свирских лагерях и по постановлению Коллегии ОГПУ от 16 августа 1933 г. был освобожден досрочно по болезни. Батюшка вернулся в Ленинград к сыновьям Алексею и Игорю, но органы ОГПУ указали ему немедленно выехать за 101-й километр, и о.Димитрий в начале 1934 г. поселился с женой Александрой Гавриловной в Новгороде на ул.Бебеля, 4. Протоиерей жил замкнуто, на иждивении детей, и лишь изредка посещал местные храмы.
Арестов 1937 г. батюшка избежал, но летом 1938 г. новгородские органы НКВД решили сфабриковать еще одно дело «контрреволюционной группы церковников» и 10 июля арестовали трех священников: о.Димитрия, о.Иоанна Трифонова и о.Арсения Зарницкого. Первым — 30 июля и 4 сентября — допросили исполнявшего обязанности псаломщика в единственной оставшейся в Новгороде действующей церкви Михаила Архангела о.Иоанна. Следователь добился от него признания в контрреволюционной деятельности, которую якобы осуществляла группировка во главе со священниками Василием Тройским и Николаем Грузинским, а после их ареста и расстрела в сентябре 1937 г. — во главе с самим о.И.Трифоновым. Отец Иоанн показал, что в октябре 1937 г. собрал у себя на квартире «членов группы»: священников Д.Кратирова, А.Зарницкого и Анатолия Меледина — и дал им задание вести контрреволюционную агитацию, распространять слухи о скорой войне, восхвалять фашистские Германию, Польшу и т.п.
5 сентября на допросе признал «свою вину» о.А.Зарницкий, а 10 сентября следователям удалось заставить подписать необходимый им протокол допроса и о.Димитрия, который в течение двух месяцев заключения категорически отрицал все обвинения. Батюшка якобы показал, что, когда в апреле 1937 г. пел на клиросе в церкви Михаила Архангела, познакомился с также певшим в хоре о.Арсением, а тот свел его с отцами А.Мелединым и И.Трифоновым. Протоиерей «признался», что вступил в их контрреволюционную группу, но отверг участие в шпионской деятельности.
17 сентября следствие было закончено, и через два дня составлено обвинительное заключение о том, что разоблаченная «группа церковников» занималась контрреволюционной агитацией против подписки на заем, предсказывала скорую гибель советской власти в войне и распространяла слухи о существовании в СССР голода. В отношении уехавшего в Ленинград на лечение о.А.Меледина дело выделили в отдельное производство и объявили священника в розыск. Сфабрикованность обвинительного заключения бросилась в глаза даже Управлению НКВД по Ленинградской области, и 25 ноября оно направило дело в Новгород на доследование. Новые допросы обвиняемых без пыток и угроз привели к неожиданным для следствия результатам. Сначала, 31 декабря, о.И.Трифонов категорически отказался от «своих» прежних показаний, назвав их вымышленными и заявив, что вообще не знал Д.Кратирова и А.Зарницкого до тюрьмы.
Допрошенные 9 января 1939 г. отцы Димитрий и Арсений сказали то же самое, в частности, о.Д.Кратиров отверг даже возможность какого-либо своего участия в контрреволюционной деятельности и подчеркнул, что с И.Трифоновым и А.Зарницким познакомился только в тюрьме, так как они сидели в одной камере. Дело полностью развалилось и было прекращено постановлением Новгородского речного отделения Ленинградского водного отдела НКВД от 10 января 1939 г. В тот же день оперуполномоченный горотдела НКВД выписал распоряжение об освобождении всех трех обвиняемых, и они вышли на свободу.
Но это был лишь один из немногих подобных случаев «на излете» «большого террора». Подавляющее большинство противников митр.Сергия в Новгородской епархии погибло в ходе репрессий. В частности, 25 сентября 1938 г. умер в Новгородской тюрьме упоминавшийся ранее прот.Александр Ваучский. Были расстреляны почти все другие «непоминающие», осужденные в 1933 г. вместе с о.Александром и еп.Макарием (Опоцким): в октябре 1937 г. — свящ. Алексий Успенский, в январе 1938 г. — прот.Павел Беляев, в марте 1938 г. — свящ.Владимир Борисов, во второй половине 1937 г. — миряне И.К.Пикин, П.А.Беляев, В.А.Козлов и др.
Сосланный в Казахстан иеромонах Гавриил (Владимиров) был арестован 10 сентября 1937 г. в г.Чимкенте по обвинению в том, что «являлся членом к-р организации церковников... организованной руководителем организации Иосифом Петровых». 19 ноября иеромонах оказался приговорен по групповому церковному делу Тройкой Управления НКВД по Южно-Казахстанской области к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян в Лисьей балке под Чимкентом. В августе 2000 г. Архиерейский Собор Русской Православной Церкви прославил о.Гавриила в лике преподобномучеников[47].
В декабре 1937 г. была закрыта последняя иосифлянская церковь Новгородской епархии — храм Пророка Илии в с.Перегино Поддорского района, где с начала 1934 г. служил псаломщиком священник Михаил Рождественский. Осенью 1937 г. был арестован, 25 ноября приговорен к расстрелу и вскоре казнен настоятель этой церкви, муж сестры о.Михаила Ольги Васильевны священник Рафаил Яковлевич Муравьев. Отец М.Рождественский смог спастись, нелегально уехав в Ленинград. Избежали репрессий, также покинув Новгородский округ и укрывшись в северной столице, архим.Клавдий (Савинский) и иеромон.Тихон (Зорин).
При этом в Новгородской епархии к началу Великой Отечественной войны все же оставалось около десяти уцелевших после отбытия различных сроков заключения иосифлянских священнослужителей. Около половины из них эвакуировались с отступавшими советскими войсками или оказались в восточной, неоккупированной части епархии: протоиереи Константин Быстреевский, Петр Белавский, Феодор Романюк, вероятно, священник Сергий Боголюбов и протодиакон Иоанн Предтеченский. Остальные же после взятия немцами Новгорода возобновили церковное служение.
Известно, что в Новгородском районе в период оккупации служил иосифлянский священник из Входоиерусалимской церкви с.Посолодино Лужского уезда о.Алексий Константинович Вознесенский, не вступавший в связь с Псковской Духовной Миссией. Он остался на родине, 21 февраля 1945 г. был арестован в Новгороде, 1 марта помещен в тюремную больницу и 18 июля 1945 г. скончался в ней от сердечной недостаточности .
Однако больше было тех иосифлянских священнослужителей, которых Псковская Миссия воссоединила с Московской Патриархией. В годы войны противоречия между различными церковными течениями во многом сгладились. В Новгородском округе Миссия приняла в состав своего клира как минимум трех иосифлянских священнослужителей: бывшего настоятеля Перекомского монастыря архим.Сергия (Андреева), иеромон.Варсонофия (Кузьмина) и прот.Димитрия Кратирова. Первые два начали служить самостоятельно вскоре после прихода немцев. Так, о.Варсонофий, вернувшийся после ссылки к руинам родной обители, начал богослужения в Успенской церкви с.Курицко на озере Ильмень к Успению 1941 г. «В войну по всем деревням с крестным ходом ходили в праздники», — вспоминали позднее старожилы села. Архим.Сергий служил в Спасской церкви с.Спас-Пископец. Осенью 1941 г. благочинный Новгородского округа прот.Василий Николаевский взял с них подписку, что оба монашествующих теперь принадлежат к Московской Патриархии. Правда, сам о.Василий только в феврале 1943 г. был признан Псковской Миссией в качестве благочинного. С весны 1943 г. до конца года иеромон.Варсонофий служил в храмах сел Межнино и Корыстынь Шимского района, затем был эвакуирован в Латвию, а в феврале 1945 г. приписан Экзархом Прибалтики к устроенной в г.Евье пустыни Виленского Свято-Духовского монастыря. Архим.Сергий также в ноябре 1943 г. эвакуировался в Литву, где и скончался 22 мая 1944 г.
Еще раньше о.Василия Николаевского, в 1942 г., установил связь с Миссией и стал получать от ее управления различные распоряжения проживавший до прихода немцев в Новгороде прот.Димитрий Кратиров. До ноября 1943 г. он служил в церкви с.Большое Водское Новгородского района, публиковался в журнале Миссии «Православный христианин», затем был эвакуирован через Прибалтику в Германию, где в начале 1945 г. несколько месяцев находился в юрисдикции Русской Зарубежной Церкви. В 1945-1947 гг. о.Димитрий служил настоятелем Берлинского православного собора Воскресения Христова в юрисдикции Московской Патриархии. Скончался о.Д.Кратиров 22 августа 1952 г.
В г.Сольцы Новгородского округа в период оккупации жил известный историк Русской Православной Церкви XX века профессор Иван Михайлович Андреев (Андреевский), входивший когда-то в делегацию ленинградских иосифлян, принятую в декабре 1927 г. Заместителем Патриаршего Местоблюстителя митр.Сергием (Страгородским). При Андреевском проживала и семья другого члена этой делегации — расстрелянного в 1937 г. протоиерея Викторина Добронравова (вдова и дочь). В ноябре 1942 г. И.Андреевский участвовал в организованном Миссией собрании духовенства Порховско-Дновского благочиннического округа, проходившем в г.Дно, и даже выступил на нем с речью. Согласно тенденциозным показаниям на допросе священника Николая Соловьева, профессор «восхвалял немцев, клеветал на советскую власть и говорил на религиозные темы, призывая священников быть примером в такой ответственный момент, когда решается судьба России».
По свидетельству же начальника Псковской Миссии о.Кирилла Зайца, И.М.Андреевский приезжал в г.Порхов, где на съезде учителей прочитал большую лекцию о безбожии и материализме. В конце 1943 г. И.Андреевский вместе с семьей о.Викторина эвакуировался в Ригу. В перечне зарегистрированных в службе здравоохранения города весной 1944 г. русских беженцев указано, что он 19 апреля 1944 г. подал заявление о предоставлении ему работы. Через несколько месяцев Андреевский выехал в Германию, а в дальнейшем проживал в США, где состоял в Зарубежной Русской Православной Церкви.
Много общего с биографией И.М.Андреевского имела судьба другого профессора — религиозного философа Сергея Александровича Аскольдова (Алексеева), также входившего в делегацию ленинградских иосифлян к митр.Сергию (Страгородскому). После отбытия срока заключения и ссылки он с 1933 г. жил в Новгороде, работал учителем математики и тайно читал лекции по богословию. Оказавшись на оккупированной территории, С.А.Алексеев в конце 1943 г. вместе с Андреевским уехал в Ригу, затем в Берлин, где и скончался в мае 1945 г.
Иную позицию занимали представители других, близких к иосифлянам и резко негативно относившихся к советской власти течений, принадлежавших в 1930-е гг. к Катакомбной (тайной) Церкви, прежде всего, истинно-православные христиане (ИПХ). На Северо-Западе России они, в основном, предпочитали оставаться в подполье, и Псковская Миссия пыталась выявлять их тайные общины. Лишь в отдельных редких случаях катакомбные священники ИПХ переходили к открытому служению и даже входили в состав клира Миссии. И.Андреев (Андреевский) писал, что, несмотря на настойчивые требования Экзарха, такие священники отказывались поминать Патриаршего Местоблюстителя: «Так, например, в г.Сольцы Новгородской епархии митрофорный протоиерей о.В[ладимир Бируля], бывший благочинный церквей города Минска, а затем ставший катакомбным священником, несмотря на строжайший приказ благочинного Новгородского района... — категорически отказался поминать сов. Митрополита Сергия. Это было в 1942 г. А в 1943 г. и в 1944 г. о.В. стал тайно поминать митрополита Анастасия (главу Зарубежной Русской Церкви)».
Вплоть до начала войны катакомбные общины на востоке Ленинградской области (в том числе, в Новгородском округе) окормлял бывший настоятель Макариевской пустыни схиепископ Маловишерский Макарий (Васильев). После освобождения из ссылки в 1935 г. он нелегально жил в районе Чудова и Любани, постригал в монашество и рукополагал в священники. Приход германских войск застал схиепископа в Чудово, и он сразу отправился в свой бывший монастырь, желая собрать уцелевших насельников и возродить обитель. Здесь Владыка узнал о страшном злодеянии нацистов. Перед войной в зданиях пустыни располагался инвалидный дом. «Пришедшие немецкие оккупанты выгнали в поле 300 больных женщин и детей и расстреляли». Не позволили нацисты и возродить монастырь. В конце 1941 г., после Тихвинского контрнаступления советских войск, Макариевская пустынь оказалась недалеко от новой линии фронта и была занята германскими войсками, создавшими в монастыре мощный опорный пункт. Владыка сопротивлялся этому занятию, в частности, размещению в одном из зданий обители немецкого штаба, за что был перевезен оккупантами в Чудово (в дальнейшем Макариевская пустынь оказалась полностью разрушенной в ходе боевых действий).
Согласно воспоминаниям И.В.Амосова, в Чудово «к Макарию было паломничество верующих, он с приходящими к нему молился о скорейшем возвращении сынов Красной армии с победой. Священник Сыпин донес о Макарии немцам. Макарий немцами был направлен в Псков в Управление Миссии, где Макария приняли миссионеры враждебно (по указанию митрополита Сергия). Макария через двое суток отослали в Печерский монастырь под надзор игумена Павла (Горшкова). Макарий и здесь терпел преследования... служил два раза в церкви, обличал монахов за их неспокойное поведение, а также игумена Горшкова».
Церковный историк А.Краснов-Левитин записал в 1963 г. другую полулегендарную историю, рассказанную ему в Псково-Печерском монастыре иеродиаконом Вуколом (Николаевым), о том, как они с Владыкой Макарием в первые месяцы оккупации жили в деревне близ Чудова и голодали:
Однажды видит старушка, у которой жили схиепископ с келейником, странный сон: как будто подъезжает к ее избе золотая коляска, а в коляске Царица. И говорит Царица: «Здесь у меня старец, очень устал, надо ему отдохнуть». А на другой день приходит католический ксендз и говорит: «Я слышал, здесь живет православный епископ с келейником?» Вышел к нему Владыка. Поговорили. И ксендз дал совет: пробраться за Псков, в Псково-Печерский монастырь. Взяли котомки, посохи и пошли. Добрались до Печор, там их встретили с почетом. Стал схиепископ жить в Псково-Печерском монастыре на прежнем положении, служил ранние обедни. Стал мечтать, как вернется он восстанавливать в третий раз свою родную Макарьевскую пустынь. Но не то судил Бог...
Документы свидетельствуют, что рассказ Амосова оказался значительно ближе к истине. В начале 1942 г. Владыка и иеродиакон Вукол были перевезены немцами в Псков, и 14 апреля 1942 г. схиепископ вместе со своим келейником поселился в Псково-Печерском монастыре, при этом иеродиакон был назначен игуменом Павлом на должность уставщика. Хотя Владыка Макарий пребывал в обители на особом положении, он периодически служил в храмах, а 7 июля 1942 г. возглавлял крестный ход вокруг стен монастыря. Однако отношения епископа с руководством Псковской Миссии и Экзархом Сергием из-за юрисдикционной проблемы оставались напряженными. Вопреки утверждениям некоторых современных авторов, Владыка Макарий не участвовал в августе 1943 г. в Архиерейском совещании Прибалтийского экзархата. По некоторым сведениям, он вместе с тайным епископом Псковским Иоанном (Ложковым) в 1942 г. попытался установить контакт с принадлежавшим к Русской Зарубежной Православной Церкви митрополитом Берлинским и Германским Серафимом (Ляде). Но посланный ими иеромонах Никифор (Рихтер-Меллин) был задержан в Кенигсберге в поезде и отправлен обратно. И в Псково-Печерском монастыре Владыка Макарий по-прежнему предсказывал неудачное окончание войны для Германии и свою собственную кончину: «Я уже не вернусь отсюда».
Схиепископ погиб во время бомбардировки обители советской авиацией в ночь с 31 марта на 1 апреля 1944 г. Осколок бомбы поразил Владыку в его келье во время коленопреклоненной молитвы перед иконами. В опубликованной в газете «Православная Русь» после смерти схиепископа статье отмечалось, что в период пребывания в Псково-Печерском монастыре он снискал «общую любовь, как искренний и горячий молитвенник за Родину и народ русский... И в тяжелые годы жизни в советской России Владыку чтили многие тысячи православных людей за его молитвы, помощь, ласку и за служение ближним. Многие рисковали своей свободой и жизнью, чтобы облегчить страдания Владыки во время его многочисленных ссылок и гонений. В лице его русские люди потеряли истинного ревнителя Православия, который оберегал заветы Церкви, несмотря ни на какие личные страдания»[56]. Похоронен был схиепископ в пещерах обители.
В Псково-Печерский монастырь в годы войны пришло еще несколько бывших насельников Макариевской пустыни: упомянутый иеродиакон Вукол, архимандрит Феодосий, иеромонах Феодосий, а в феврале 1945 г. — иеромонах Афиноген (Агапов). Все они ранее разделяли взгляды Владыки Макария, но со временем вошли в состав клира Московской Патриархии.
По некоторым сведениям, после войны пребывал в Псково-Печерском монастыре и последний из числа братии Ефремо-Перекомской обители — иеромонах Варсонофий (Кузьмин), встретивший освобождение Риги советскими войсками 15 октября 1944 г. в стенах местного Свято-Троицкого монастыря. Таким образом, после окончания войны в Новгородской епархии не осталось местных иосифлянских священников, и истинно-православную паству окормлял проживавший до 1950 г. в Ленинграде иеромонах Тихон (Зорин), который в конце 1950-х гг. поселился в пос.Окуловка. Подробнее об этом говорится в другом параграфе книги.