Владыка Зиновий (в миру Николай Петрович Дроздов) родился 14 июля 1875 г. в селе Холм Костромской губернии в семье священника. Путь его был обычен для выходцев из духовного сословия, многие из них шли по накатанной отцами и прадедами дорогой, не был исключением и Николай Дроздов. В 1897 г. он заканчивает Костромскую духовную семинарию. Женится, принимает сан священника, служит на приходе. Этот период жизни отца Николая нам меньше всего известен, видно и сам он впоследствии не любил вспоминать о нем, так как это причиняло сердечную боль. Знаем только, что семейная жизнь длилась не долго, и вскоре священник Николай Дроздов овдовел, а впоследствии потерял и сына. О том, что сын у него был, мы узнаем из анкеты, которую он заполнял в 1940 г. при допросе в органах НКВД, там он указывает, что сын умер в 1902 г.
А в одном из писем есть такая грустная фраза:
Как живой встает передо мною мой маленький, шестилетний (уже покойный) спутник. Вспоминаются все мелочи, точно это было вчера. Вспоминалось, как это дитя, долго гуляя, вот точно по таким полям, утомлялось и просило отдыха. «Посидим немножко, я устал», просил он. Как я его подбодрял и успокаивал: «Подожди не долго, скоро придем домой, и будем пить чай». И мой малютка успокаивался, снова прыгал и резвился. Потом придет домой, минутку посидит и опять бежит гулять со сверстниками. О, счастливые, незабвенные детские годы!
Сколько в этих словах написанных спустя три года после смерти сына чувствовалось боли и горя.
В 1900 г. отец Николай поступает в Санкт-Петербургскую духовную академию, которую заканчивает в 1904 г. со степенью кандидата богословия. На четвертом курсе постригается в монахи и с этих пор он уже иеромонах Зиновий. По окончании академии молодой кандидат богословия поступает судовым священником на госпитальное судно «Орел» и направляется вместе с эскадрой адмирала Рожественского в Цусимский залив, где японцами в мае 1905 г. был уничтожен почти весь русский флот. Выбор именно такой стези иеромонахом Зиновием был не случаен. Он как настоящий патриот очень переживал за неудачи своей родины и искренне полагал, что его место там, где нужно отстаивать честь России и с теми кто эту честь отстаивает.
Покинув родной Холм 2 августа 1904 г. он сначала добирается до Либавы, где попадает на транспорт «Иртыш». Попав в среду офицеров он с болью замечает:
Как мало энтузиазма, веры в себя, в Россию, желания послужить своему ближнему. Большинство смотрит на свою службу, как на неприятную, противную обязанность, и служит только из-под палки, из страха подвергнуться наказаниям и лишениям. Меньший брат забыт, каждый думает о себе.
Ему представляется, что такая ситуация только здесь на транспорте, но уж на «Орле», который является госпитальным судном и где, казалось бы должно быть все иначе, много лучше. Но нет, и тут иеромонах Зиновий видит то же:
Боюсь ошибиться, но мне кажется, что большинство живет только своими узкими, эгоистическими интересами. Более высокие порывы и благородные движения души, если и есть там, в глубине, то они не проявляются во вне. Не то я думал найти на службе Красного Креста. Как это ни прискорбно, но должно сознаться, что здесь мало единения и согласия, столь необходимого на святом деле самоотверженного служения ближнему. И здесь на первом плане стоит чинопочитание и свое эгоистическое «я». Я не утверждаю этого безусловно, может быть однообразие морской жизни и отсутствие серьезной работы испортило благороднейшие характеры, но, то что я вижу, мало дает повода к хорошим заключениям, – с горечью пишет он.
В Капштадте 30 ноября моряки русской эскадры получают известие о сдаче Порт-Артура. С болью в сердце принимает это известие отец Зиновий, но, внимательно вглядываясь в окружающую его обстановку, общаясь с людьми, монах делает очень важное для себя наблюдение:
Сердце обливается кровью, когда слышишь ехидные укоризны пылким патриотам, дорожащим честью и славою родины, добровольно идущим на защиту русского имени: «что они глупо делают, что только дураки рвутся на верную смерть». К счастью и достоинству нашей родины, таких лиц, позорящих русское имя, немного, и не смотря на это, их разъедающее и убивающее всякую энергию влияние довольно заметно и присутствие их в рядах защитников России крайне нежелательно. Их черная мысль грязнит и позорит начальников, отнимая от них всякую даровитость и талантливость, опошливает всякие решительные распоряжения. Какая-то безнадежность овладевает всем моим существом, когда я слышал эти речи; негодование кипело в сердце, так и хотелось бросить им в лицо это страшное слово: “предатели! изменники!” но для них оно не страшно. Служить ближнему не их дело; они знают только самих себя.
Конечно, когда в обществе присутствует большое количество людей очень верно описанных иеромонахом Зиновием, победить очень сложно. Но будущий владыка верит в лучшее, верит в то, что вера может и станет тем, что объединит всех. В этом его убеждает то, как матросы относятся к богослужению: «Здесь не тяготятся богослужением, часть даже принимает, так сказать, негласное участие в нем» – отмечает он. А последние предпасхальные службы вообще вызвали всеобщее воодушевление: «За молитвой матросы отдыхали душой и телом. Сколько было ропота, когда служба отменялась!»
Многомесячный, изнурительный поход закончился для иеромонаха в мае 1905 г. Госпитальное судно «Орел» было пленено японцами и отведено в Шанхай. Сам Зиновий жил какое-то время в одном из пансионатов в Шанхае, затем вернулся в Россию, где был назначен сначала преподавателем в Вятскую духовную семинарию, затем смотрителем Кутаисской духовного училища, одно время (1907-1908 гг.) был правителем канцелярии экзарха Грузии. В Грузии отец Зиновий пробыл недолго, уже 13 июля 1908 г. он назначен смотрителем Екатеринбургского духовного училища (в это время, он уже был в сане архимандрита), а затем ректором Кишиневской духовной семинарии. Правящим епископом Кишиневским был Серафим (Чичагов), владыка Зиновий впоследствии вспоминал, что его связывали дружественные отношения с этим иерархом. Здесь в Кишиневе архимандрит Зиновий посвящен во епископа Измаильского, викария Кишиневской епархии. Произошло это событие 11 декабря 1911 г.
Спустя два года, 17 января 1913 г. молодой владыка назначается епископом Козловским, викарием Тамбовского архиепископа Кирилла (Смирнова). Под руководством опытного архипастыря, каковым был архиепископ Кирилл, епископ Зиновий постигал азы церковно-административной деятельности. Эти годы наполнены тяжелой работой, которая подготовила его к тем испытаниям, которые предстояло перенести.
После 1917 г. началась новая эпоха в истории епархии, и владыка Зиновий стал первым тамбовским епископом избранным соборно. Произошло это событие 28 мая 1918 г. Архиепископ Рязанский и Зарайский Иоанн, специально командированный Патриархом и Св.Синодом, открыл собрание, на котором присутствовало 121 деп. (67 от духовенства и 54 от мирян). Из кандидатов на епископскую кафедру предлагался епископ Козловский Зиновий и председательствующий в училищном совете при Св.Синоде протоиерей Павел Ильич Соколов (бывший ректор ТДС). Избран был Зиновий, Патриарх утвердил это решение собрания 4 июня. Викарием Козловским стал епископ Павел (Поспелов; †1925).
Для лучшего осуществления управления епархией в новом смутном времени епископом Зиновием было предложено объединить все тамбовские уезды в три группы, выделив из них самостоятельную епархию Тамбовскую (в нее входили Тамбовский, Моршанский, Козловский, Кирсановский и Борисоглебский уезды – управлял ими епископ Тамбовский и Козловский) и два полусамостоятельных викариатства: Шацкое (Елатомский, Темниковский и Спасский уезды с резиденцией в с.Сасово) и Липецкое (Лебедянский, Усманский уезды с резиденцией в Липецке). Это решение утверждено Патриархом 28 ноября 1918 г. Несколько позже резиденцию Шацких епископов перенесли из Сасова в Шацк.
Епископ Зиновий решительно выступил против обновленцев, которые пытались изнутри расколоть церковь, внося в нее смуту и раздор. Все это они осуществляли при самом тесном сотрудничестве с большевистскими властями, фактически став их пособниками. В Тамбовской епархии только в середине лета 1922 г. вдали от епархиального центра образовались «инициативные церковные группы с прогрессивными тенденциями и направлениями». Инициаторы «групп» протоиерей Иван Виноградов и Василий Архангельский прибыли (первый – из Лебедяни, второй из Кирсанова) к 28 июля 1922 г. в Тамбов на общее собрание городского духовенства. На этом собрании решено было вступить в группу «Живая Церковь». После собрания Виноградов и Архангельский направились к епископу с целью сообщить о своем решении и предложили ему последовать их примеру. Владыка назвал это «богоотступничеством». На следующий день епископ Зиновий был объявлен «отстраненным», а тамбовская группа «Живая Церковь» – временным епархиальным управлением.
Новое епархиальное управление запретило епископу Зиновию служить в кафедральном соборе, предложив ему Введенскую церковь. Но епископ Зиновий за воскресным богослужением в проповеди объявил, что лишает членов управления их мест и запрещает в священнослужении. Это был открытый вызов и обновленцам, и властям. Незамедлительно последовал ответ: 5 августа 1922 г. «Тамбовская правда» публикует воззвание «прогрессивного» духовенства Тамбовской епархии от 30 июля 1922 г., подписанное «четверкой» – протоиереями И.Виноградовым, В.Архангельским, священником В.Голубевым, диаконом Н.Салтыковым, призывая в нем не признавать власть епископа Зиновия. А 16 августа 1922 г. в Губисполком направлено отношение за подписью «диктатора» от «Живой Церкви» В.Красницкого в котором говорилось: «ВЦУ уведомляет, что окружным постановлением епископ Тамбовский Зиновий уволен на покой с удалением его из пределов епархии».
Синхронно с обновленцами действовали и власти, затеяв в Тамбове по «московскому образцу» дело «о краже церковных ценностей в кафедральном соборе». С самого начала стало ясно, что дело «дутое» и направлено на то, чтобы арестовать епископа Зиновия. Владыке и группе духовенства и мирян Покровского собора было предъявлено обвинение в якобы краже церковных ценностей из собора, которая обнаружилась при проведении там комиссией так называемого изъятия этих самых ценностей.
В сентябре 1922 г. один из лидеров тамбовских обновленцев протоиерей Ермолаев как «уполномоченный Высшего церковного управления», заявил, что, учитывая, предъявленное архиерею обвинение которое «носит чисто уголовный и государственный характер», «письменно просил епископа временно оставить работу в епархиальном управлении», епископ ответил уполномоченному письмом (от 27 сентября):
С православной точки зрения уже то одно должно быть признано недопустимым и противным церковным канонам, что в епархиях наравне с епископами и, даже, выше их ставятся лица пресвитерского сана с полномочиями епископской власти. Это и послужило причиной того, что на местах представители новой церковной власти престали считаться с канонами, и в основу своей деятельности положили не апостольские и соборно-отеческие правила, а программу Живой Церкви и директивы съезда так называемого прогрессивного духовенства от 3-го августа с.г. Отсюда разрешение браков без епископского благословения, в случае, когда канонами требуется такое разрешение, отсюда назначение на места, без воли и согласия епископа, кандидатов священства, часто имеющих только то достоинство, что они признают и разделяют программу Живой Церкви; отсюда удаление из прихода, помимо епископа и вопреки желанию верующих, лиц священного клира и др. репрессии только за то, что они не вполне разделяют основные положения и конечные цели Живой Церкви.
13 октября 1922 г. владыка произнес в Покровском соборе свою знаменитую «громовую» проповедь. Зачитав с церковной кафедры целые главы из посланий апостольских о признаках апокалипсических времен, епископ нашел полное осуществление указанных грозных признаков в Живой Церкви. Он заявил, что с такими людьми он прерывает свое духовное общение. Под впечатлением этой проповеди 19 октября и.д. благочинного прот.Н.Полянский сообщил обновленческому Епархиальному Управлению, что городское духовенство решительно отделяется от группы Живой Церкви, а 20 октября последовало обращение епископа Зиновия в «Тамбовской правде» к пастве, которое внесло решительный перелом в отношении к обновленцам со стороны православных. Даже у самых нерешительных теперь не было аргументов в пользу обновленчества. И лишь благодаря поддержке советской власти раскол еще продолжал существовать в Тамбовской епархии.
Неудобного владыку, который решительно боролся с врагами церкви, органы ГПУ арестовали в октябре 1922 г. По городу поползли слухи о смерти архиерея, что пришлось опровергнуть через печать, т.к. «сотрудники исправтруддома №1 осаждаются всевозможными кликушами». Несколько месяцев владыка провел в местной тюрьме. Епископ сидел под усиленным караулом, ему были запрещены прогулки, но надзиратель, несмотря на это все-таки давал ему возможность гулять. Спустя некоторое время состоялся суд по делу о сокрытии церковных ценностей. Обвинение было предъявлено епископу Зиновию, кафедральному протоиерею Т.В.Поспелову, священнику В.Л.Кудряшову, старосте собора Н.В.Каменеву, помощнику старосты Д.Д.Виссонову.
Заседание суда происходило несколько дней при переполненном зале и толпах на улице. Трибунал всех обвиняемых признал виновными: Т.Поспелову дали 7 лет, епископу Зиновию 6 лет, Кудряшову и Каменеву по 4 года, Виссонову 3 года. По применению Октябрьской амнистии срок наказания сокращался Виссонову наполовину, всем остальным на одну треть. Каноническое правление Тамбовской епархии было обезглавлено. В 1923 г. епископ Зиновий переведен в Александровский централ, где он получил известие о возведении его в сан архиепископа. А позже по ходатайству Патриарха он был освобожден.
26 сентября 1923 г. временно управляющим Тамбовской епархией назначен епископ Козловский Димитрий (Добросердов), в 1924 г. он арестован. Весной 1924 г. архиепископ Зиновий возвращается к управлению епархией, однако ему не разрешали выезжать за пределы города. В 1925 г. он выслан в Москву, потом в Арзамас, некоторое время проживал в Сарове и Дивеево вместе с епископом Дмитровским Серафимом (Звездинским), расстрелянным в 1937 году.
В октябре 1927 г. обоих архиереев вызвал в Москву Тучков (начальник «церковного» отдела ОГПУ) и предложил им вернуться на прежние кафедры, но уже на условиях лояльности и согласия со всеми мероприятиями советской власти, т.е. предложил им войти в юрисдикцию митр.Сергия (Страгородского) и его синода. Разговор был следующий:
– Вот вы, архиепископ Зиновий, и вы, епископ Серафим, поезжайте, управляйте епархиями. Побывайте у митр.Сергия, приходите, договоримся, и поедете.
– Я морально не могу, – ответил владыка Зиновий.
– Я тоже не могу, по болезни, – ответил владыка Серафим.
– Тогда в течение 24 часов уезжайте из Москвы и – подальше.
– Я – в Муром, – сказал вл.Зиновий.
– А я – в Меленки, – сказал вл.Серафим.
– Опять будете рядом, – заметил Тучков, – ну что же! Поезжайте, только тише живите.*
* Несколько отличный от этого вариант беседы святителей с Тучковым приводится в житии Священномученика Серафима (Звездинского) (Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Июнь-Август – Тверь: «Булат», 2003 год, стр. 126-151). Там беседа начинается словами Тучкова: «Кого будем вам посылать для посвящения – посвящайте», а епископ Серафим отвечает на его предложение: «Я монах, при посвящении во епископы давал обет управлять по каноническим правилам» – ред.
В тот же день оба архипастыря пришли к митр.Сергию. Епископ Серафим подал прошение освободить его от управления Дмитровским викариатством по болезни, такое же прошение подал и архиепископ Зиновий – освободить от управления Тамбовской епархией.
– Что это? – спросил митр.Сергий, – протест? Несогласие с Синодом? Нежелание договориться? А знаете, что митрополит Петр за свою несговорчивость поехал в «Хе» – в Заполярье, а вы будете не в «Хе», а в «хе-хе-хе».
– Ну, что бы то ни было, а морально мы неспособны на что-либо другое. Мы с митрополитом Петром солидарны.
В Муроме владыка поселяется вместе с келейником монахом Ионой (Небогатовым) и старицей Серафимой (Долгинцевой) в доме по Красноармейскому переулку. В двух соседних домах поселилась последняя игумения Дивеевского монастыря Александра (Траковская) вместе со своими монахинями – всего 16 человек. Жили они тихо, в городские церкви на службу не ходили, богослужения совершалось в доме. Столовались в складчину, продукты покупали на пожертвования, получаемые из разных мест.
Без сомнения за домом архиепископа наблюдали, однако арест последовал спустя пять лет 27 апреля 1932 г. Владыку обвинили в организации «церковно-монархической группы и нелегального женского монастыря». При обыске изъяли множество фотографий духовных лиц, иконы, молитвы, а также крест-мощевик со множеством св.мощей святых угодников Божиих.
Владыка и не отрицал, что действительно:
В своей квартире совершал ежедневное богослужение для себя, совершал молча. Под большие праздники совершал всенощную и литургию, вслух, вполголоса. Было облачение (изготовлено в Муроме), сосуды. За богослужением нередко присутствовала игумения Александра, схимница Серафима и послушница Анна Баринова, которая помогала мне. Означенные лица были моими духовными детьми, игумения Александра и Баринова с 1928 г., а схимница Серафима с 1929 г.
В этом он не видел ничего противозаконного, однако более существенно было то, что епископ Зиновий не поддерживал позицию митрополита Сергия (Страгородского), что уже само по себе воспринималось органами как явная контрреволюция.
Владыка Зиновий вместе с игуменьей Александрой (Траковской) и ее келейницей монахиней Марией
Сам владыка по этому поводу на допросах смело отвечал:
Положение при советской власти духовенства сравнительно с положением при царском строе много бедственнее (...) С митрополитом Сергием я не согласен в умножении количества епископов, снятии клятв со старообрядцев, в отношении к покойному митрополиту Агафангелу, которому он угрожал репрессиями и считаю неправильным его утверждение в его заявлении: что ваша радость, наша радость, ибо интересы церкви не совпадают с интересами государства и советской власти. Советскому государству не нужна религия, а верующий человек только и живет религией.
Особое Совещание при Коллегии ОГПУ от 16 декабря 1932 г. приговорило архиепископа Зиновия к заключению в концлагерь сроком на три года. Вместе с ним к разным срокам заключения или высылки были приговорены 10 человек. В основном монахинь, духовных чад владыки.
Вернувшись из заключения в 1936 г. владыка поселился в г.Коврове Владимирской области, где до мая 1939 г. жил в Заречной слободе у Константина Васильевича Лапина, а затем переехал к Дмитрию Игнатьевичу Пичугину. Жизнь его протекала также как и в Муроме: он много служил на дому, принимал духовных чад. Т.е. он занимался тем чем и должен заниматься любой православный священнослужитель – служил Богу и заботился о тех людях, которые доверили ему свою душу. Новый арест не заставил себя долго ждать и последовал 21 июня 1940 г. Владыка был заключен под стражу. Обвинение предъявили все тоже: «организация нелегального монастыря и сколачивание группы антисоветски настроенного монашеского элемента».
Бесчисленные, почти ежедневные допросы, которые часто длились весь день и всю ночь, а заканчивались только ранним утром продолжались почти весь июнь. Следователь требовал от владыки, чтобы он признал себя виновным, но измученный святитель неизменно отвечал: «В контрреволюционной организации я не состоял, антисоветской деятельностью не занимался». Ни мучения, ни годы заключений не сломили мужественного владыку, как и тогда в 1932 г. на вопрос следователя о советской власти он отвечал:
Я не согласен с политикой советской власти в отношении религии. Я не одобряю действия советской власти направленные на гонение и преследование религии.
Судьба его была решена. Постановлением Особого Совещания НКВД от 21 сентября 1940 г. архиепископ Зиновий (Дроздова) был заключен в исправительно-трудовой лагерь сроком на восемь лет. Начались новые скитания по лагерям. Сначала владыку этапировали в Ивдельлаг Свердловской области, затем перевели в Богословлаг той же области (г.Краснотурьинск), где он и умер 9 сентября 1942 г.
Составлено о.Харлампием на основе статьи: Лёвина О.Ю. Архиепископ Тамбовский и Козловский Зиновий (Дроздов) с добавлением информация из книги «Житие епископа Серафима (Звездинского). Письма и проповеди». (ИМКА-ПРЕСС. Париж, 1991) и базы данных Православного Свято-Тихоновского Богословского Института. См. также наш первоначальный отрывок о Вл.Зиновии из книги И.Осиповой.
