В дореволюционное время о.Владимир окончил физико-математический факультет Московского Государственного Университета. Впоследствии был профессором физики того же университета одновременно со своим отцом, профессором по иной кафедре. Во время революции он оставил учёную карьеру и стал скромным целибатным священником, очевидно, приняв тайное монашество. Бывший профессор понимал, что Россия нуждается не столько в учёных профессорах, сколько в священстве.
Ещё в студенческие годы старец Оптинский иеросхимонах Амвросий, назвал его старцем. Это было так. У старца Амвросия были посетители, и речь зашла о старчестве. О.Амвросий объяснял, что старчество — это особый дар Божий, не связанный с иерархическим положением в Церкви, а также и с возрастом. Посмотрев в окно, он обратил внимание собеседников на одного студента, проходившего по двору.
— Вот, видите, это — студент. А он ведь уже — старец. Он может дать другому верный духовный совет, как жить, как спасаться, как бороться со страстями. И это — редкий дар Божий.
Прошли годы. Студент наряду со своим отцом стал профессором Московского ун-та. Потом сын принимает священство, служит в Москве. С опубликованием Декларации, объявившей советскую власть богодарованной, о.Владимир отходит от митр.Сергия. Когда все московские церкви, страха ради власти советской, стали сергианскими, как перед тем становились обновленческими, о.Владимир служил в Сербском подворье, подчиняясь Сербскому патриарху. Старец многих окормлял, особенно тайно, среди учёного мира.
Он имел обыкновение произносить очень короткие, но содержательные проповеди-призывы, по 2-3 минуты, в духе кратких святоотеческих, аскетических наставлений. Эти проповеди не утомляли, а, наоборот, способствовали молитвенному настроению и сосредоточенности.
В своей деятельности он придерживался правила прп.Исихия Иерусалимского, учившего, что внешнее есть враг внутреннего, поэтому старец тщательно избегал всего, могущего явиться какой-то саморекламой. Всё его духовное делание было сокрыто от людских взоров. Видимо, к концу жизни он был монахом и носил имя Серафима. Но это не было достоянием гласности.
Со стороны советских властей он, конечно, был преследуемым. Его неоднократно арестовывали, и он сидел не только в тюрьме, но и в лагерях. Поэтому, освободившись, он скрывался и руководил тайными, катакомбными общинами верующих. Он всех наставлял не иметь никакого общения с советской сергианской церковью, потому что она «политическая лжецерковь», слившаяся с богоборной советской властью.
Рассказывает один из окормляемых старцем московских священников:
Случилось так, что вместе с батюшкой Владимиром были арестованы и мы, священники, пользовавшиеся его духовным руководством. Держали нас в Бутырской тюрьме, в многолюдной камере, наполненной сплошь священством разного толка. Были здесь и обновленцы, и новообновленцы. Мы держались особо, нашу группу объединял наш старец. Он всё время пребывал в молитве. Подошёл день Святой Троицы. Мы встали рано и молились, стоя у большого окна, несколько затемнённого тюремным козырьком, или «намордником». Мы даже провели и великую вечерню с чтением коленопреклонных молитв, которые по памяти прочёл старец. А после этого, так как нам Господь послал получить с передачей запасные дары, мы все, во главе со старцем, причастились... Только у нас было недоумение, куда деть ту тонкую бумагу, в которой были дары? Ведь на ней оставались незримые их частицы. Старец сказал нам, что эту бумагу необходимо сжечь на внешнем подоконнике, обтянутом оцинкованной жестью. Так мы и сделали. Но остался лёгкий пепел, и опять мы недоумевали, что делать с ним? Папиросная бумага сгорела быстро, и с такой же быстротой на подоконник спустился белый голубь, вмиг поклевал весь пепел и исчез за козырьком. Мы поражены были виденным. Святое чудо совершилось на наших глазах. Символ Духа Святого, белый голубь потребил сожжённые незримые остатки Святых Даров. Со слезами умиления старец сказал: «Возблагодарим Господа!»
Протоиерей Владимир Богданов (19.4.1865 — 10.11.1931) — родился в Москве; его отец, А.П.Богданов, знаменитый русский антрополог и зоолог, директор Московского зоологического музея. После окончания физико-математического факультета Московского университета (1888) преподавал в 1-м Московском реальном училище (1888-1900). Заведовал отделами чтений по физике и естествознанию в Комиссии по устройству общеобразовательных чтений для московских рабочих (с 1902). Кандидат математических наук. Товарищ начальника отдела прикладной физики Политехнического музея (1900-1917). Духовный сын прот.Валентина Амфитеатрова, ученик прп.Варсонофия Оптинского, неоднократно обращался за советами к прп.Варнаве Гефсиманскому. Рукоположен во иерея целибатом (17.5.1914). Служил в храмах (1915-1927); Спаса Преображения на Песках в Спасопесковском переулке; апостола Филиппа (Иерусалимское подворье); прп.Серафима Саровского при Серафимовском комитете помощи раненым на Сивцевом Вражке (настоятель до 1921). От епископской хиротонии, предложенной патр.Тихоном, отказался. Был в тайном постриге (с именем Серафим). Подолгу жил в Дивеевском и Серафимо-Понетаевском монастырях, в Аносиной пустыни — Арестован (1923). Сидел в Бутырской тюрьме. В 1923 (1924?) находился в ссылке в Зырянском крае (Усть-Сысольск, Усть-Вымь, с.Корчемье) вместе с митр.Кириллом (Смирновым), архиеп.Фаддеем, архиеп.Неофитом, еп.Николаем и еп.Афанасием (Сахаровым). См. записанные его духовными детьми «Практические советы духовной жизни» (Жизнь вечная. М. 1995. № 12, с.4-13). Последнюю Литургию служил в Москве 13.4.1927. Находясь в оппозиции к митр.Сергию (Страгородскому), служил в сельских храмах и дома. В последние годы нелегально жил в пос.Пушкино под Москвой, где и скончался. Похоронен на городском кладбище Сергиева Посада.
