Открытое выступление архиереев Ярославской епархии против митр.Сергия сыграло решающую роль для духовенства и мирян Волжского края. Ярославль стал организующим оппозиционным центром всего региона, включающего волжские города: Кострому, Юрьев-Польский, Рыбинск, Самару, а также Уфу, Оренбург и другие с их областями. Впоследствии арестованные клирики и миряне из приходов этих городов были объединены следствием в групповых делах ИПЦ на основании однородности лозунгов.
6 февраля 1928 группа архиереев Ярославской епархии,[1] возглавляемая митр.Агафангелом (ПРЕОБРАЖЕНСКИМ), официально объявила в своей Декларации об отделении от митр.Сергия. Правда, в мае 1928 произошло временное примирение с митр.Сергием, но летом часть архиереев вновь ушла в оппозицию, хотя и неофициальную, о чём свидетельствовало их активное участие в Кочующем Соборе ИПЦ. Позже к ним примкнули еп.Герман (РЯШЕНЦЕВ) и еп.Николай (ГОЛУБЕВ) со своей паствой, непоминающим стал и еп.Василий (ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ).
В материалах дела по Ярославскому филиалу ИПЦ приведены выдержки из письма архиеп.Варлаама митр.Сергию[2] о том, что Ярославский край — особенный в духовном отношении, что прихожане здесь очень интересуются церковной жизнью, знают каноны, подозрительно относятся ко всем новшествам. Соглашаясь со словами митр.Сергия, что и патриарх Тихон вводил моление за власть, архиеп.Варлаам возражает ему, что, конечно, вводил, но не настаивал. Вы же настаиваете. Из-за этого люди стали даже уходить в раскол, считая за грех молиться за власть, унижающую религию.
Смерть митр.Агафангела[3] и последующие действия митр.Сергия инициировали активное объединение оппозиционного клира в епархии. Для руководства епархией из Москвы был прислан член Синода архиеп.Павел (БОРИСОВСКИЙ). Его первое же богослужение на Новый год и публичное поминовение советской власти и митр.Сергия вызвали резко негативную реакцию верующих. Вот выдержка из письма мирянина Виктора (РОЗОВА) архиеп.Варлааму (РЯШЕНЦЕВУ), включённого в материалы дела в качестве вещественного доказательства:
Зная Вашу стойкость, мы обращаемся к Вам с просьбой продолжать дело митр.Агафангела. Не успел приехать сюда архиепископ Павел, как уже начал вводить новшества, он начинает вводить публичное поминовение митр.Сергия, Иуды Нижегородского. Это возмутительнейшее явление происходит и тогда, когда и Вы с ним служите. Вы великолепно знаете настроения ярославцев по этому вопросу. Почему же Вы молчите? Мы просим прекратить публичное поминовение в ярославских храмах «полукрасного» митр.Сергия.
Очевидно, поддержка прихожан воодушевила ярославских архиереев. Архиеп.Варлаам (РЯШЕНЦЕВ), назначенный помощником архиеп.Павла, отказался от сослужения с ним, последний просто бойкотировался клиром. Вокруг архиеп.Варлаама началось объединение ярославских оппозиционных клириков, вокруг еп.Николая (ГОЛУБЕВА) — кинешемских. Как утверждало потом следствие, весной 1929, в момент военной опасности для страны, оппоненты митр.Сергия убеждали на проповедях верующих, что успехи социалистического строительства — есть укрепление безбожной власти, потому не могут считаться успехами верующих, что «безбожная» родина не может считаться родиной верующих.
По версии чекистов, с этого момента стал оформляться Ярославский филиал ИПЦ, то есть началась организация многочисленных ячеек в городах и сёлах епархии, где проводились тайные собрания клира и мирян, создавались женские кружки-сестричества, нелегально преподавался детям Закон Божий, на проповедях постоянно возносились молитвы за ссыльных архиереев, которым посылались продукты и деньги.
Во многих городах епархии возникли Общества поддержки Православия, такие, как «Лазаревское общество» в Ростове Великом, «Тутаевское общество церкви Покрова», «Соборное общество» в Кинешме. В материалах дела подчёркивалось, что однородность лозунгов в Ярославской епархии, Кинешминском и Юрьево-Польском районах дало повод подозревать наличие организационной связи Кинешминской и Юрьево-Польской групп с Ярославлем, что давало следствию основание объединять оппозиционные группы в этих районах в единую организацию с руководством в Ярославле.
15 апреля 1929 во время передачи Георгиевской церкви обновленцам в Рыбинске произошли столкновения милиции с верующими, в результате побили милицию и обновленческого священника. Клир церкви был обвинён в организации этого выступления, а часть свидетелей показала на допросах, что священники обходили дома верующих и просили постоять за дело Божие. Тогда же произошли и яростные столкновения верующих Ярославля с милицией во время крестного хода, было много пострадавших с обеих сторон.
В сентябре-ноябре 1929 прошли массовые аресты духовенства и мирян в Ярославской, Иваново-Вознесенской, Кинешминской, Рыбинской и Юрьев-Польской областях. Среди арестованных были архиеп.Варлаам (РЯШЕНЦЕВ) и еп.Николай (ГОЛУБЕВ). При обыске у последнего изъяли справку о принятии его в молитвенное общение с иосифлянами:
Предъявитель сего епископ Николай (ГОЛУБЕВ), бывший Ветлужский, ныне состоящий на покое, принадлежит к Православной Церкви, возглавляемой митрополитом Петром, и состоит в каноническом общении с митрополитом Иосифом. Временно управляющий Ленинградской епархией архиепископ Димитрий Гдовский.
Во время обысков в храмах и на квартирах обнаружили множество воззваний, обращений и переписку с архиеп.Димитрием (ЛЮБИМОВЫМ), с Москвой, Кинешмой, Юрьев-Польским и другими городами, а также материалы из журнала «Гласник», органа Православной Сербской Церкви, причём больше всего их было изъято в церквях Ярославля. В одном из посланий «Гласника», выдержки из которого вошли в материалы дела, утверждалось, что поддержка митр.Сергия властями временна, ведь на самом деле советская власть не нуждается в услугах Сергия, так как она борется одинаково как против попов в чёрных, так и в красных ризах.[4]
В изъятом при обыске у священника Флегонта ПОНГИЛЬСКОГО письме от еп.Вениамина (ВОСКРЕСЕНСКОГО)[5] находящегося в то время в ссылке, следствием были выделены следующие строки: Наше государство открыто перед всем миром начертало на своём знамени — безбожие и борьба с религией, с Православием, в особенности. Борьба до победного конца, до полной смерти религии. Церковь никогда не могла сказать такому правительству — «я с нашим правительством», безбожному народу — «я с нашим народом». Церковь никогда не могла сказать: «Радости и успехи нашей гражданской родины — наши радости и успехи, неудачи её — наши неудачи» <...> Безбожная родина уже не священная родина. Для христианина она перестала быть родиной.
А концовка письма была представлена как главный лозунг клира Ярославской епархии: каждый христианин знает — аше не Господь созиждет дом, всуе трудиться. В таком же ключе было интерпретировано и убеждение клириками ИПЦ верующих во время исповедей, что успехи социалистического строительства — есть укрепление безбожной власти, потому не могут считаться успехами верующих.
По завершению следствия набор обвинений арестованному духовенству и мирянам был стандартен. Единственно, что, по версии чекистов, отличало руководителей Ярославского филиала ИПЦ от иосифлян — идеологическая связь с РПЦЗ, поэтому в «Обвинительном заключении» Ярославский филиал, по логике следствия, действовал, организовавшись в церковную группировку, как политическую антисоветскую организацию в духе платформы русского епископата, находящегося в ссылках и за границей, возглавляемого Антонием ХРАПОВИЦКИМ.
Заметим, что на допросах многим клирикам Ярославской епархии были предъявлены подписанные ими справки-удостоверения, в которых говорилось: Я, ниже подписавшийся, убедившись в отступлении от духа православного христианства митрополита Сергия, прерываю с ним всякое общение и вступаю в таковое с Церковью, управляемой митрополитами Петром и Иосифом. Желаю состоять со вверенной мне паствою под духовным руководством епископа Николая.[6] Они твёрдо отстаивали своё право на неподчинение указаниям митр.Сергия и непризнание советской власти, как власти безбожной и богоборческой.
Свидетели особо выделяли широкую известность за пределами епархии и необыкновенную стойкость священника Сергия ИЗМАЛКОВА и помощника еп.Николая (ГОЛУБЕВА), посланного архиеп.Димитрием из Вятки, священника Александра ЯКОВЛЕВА. Последний организовал в своём приходе сестрические кружки и ввёл за богослужением обязательное поминовение: О страждущих заключённых митрополитах и епископах Петре, Иосифе, Василии и других.[7]
В конце 1929 осуждённым предъявили «Обвинительное заключение». Часть из них обвинения не подписала. 3 января 1930 большинство из руководителей ячеек Ярославского филиала были осуждены к 5-10 годам ИТЛ, остальные — к 1-5 годам ИТЛ или ссылки.
Приведём тексты двух молитв, присланных в Ярославскую епархию и распространяемых их пастырями среди верующих:[8]
Даждь, Господи, Церковь Российскую правити. Злыя волки далече отгнати и козни их сокрушити. Подаждь всем, иже во власти суть, разум и страх Твой, сохрани люди Твоя от тлетворных учений, ереси и неверия.
Господи, к тебе припадаем, заповедей Твоих не соблюдохом, сего ради гладом и нестроением поразил еси нас. Удали шатания и раздоры в земле нашей. Удали от нас мятежи и убийства. Укрепи страждущую страну нашу и избави нас от всякаго навета вражия.
Массовые аресты духовенства Средне-Волжского края, в основном в Самарской епархии, прошли осенью 1931. Связующими центрами для самарских священнослужителей ИПЦ стали Петропавловская, Покровская и Успенская церкви, клиры которых объединились и действовали совместно. Вдохновителем движения ИПЦ стал епископ Бузулукский Сергий (НИКОЛЬСКИЙ), а после его высылки в Уфу[9] во главе ИПХ стали священники Ксенофонт АРХАНГЕЛЬСКИЙ и Иван ГОЛУБЕВ.
В материалах дела отмечена постоянная связь самарских клириков с Москвой и Ленинградом через «связников», с Оренбургским духовенством,[10] а также со священником-нелегалом Павлом БОРОТИНСКИМ, воззвание которого «Отношение православного христианина к советской власти с точки зрения православного нравоучения», по версии чекистов, стало идейной платформой движения ИПЦ. В качестве вещественных доказательств обвинения клириков ИПЦ в активной антисоветской агитации им были предъявлены изъятые при обысках в церквях «Протоколы сионских мудрецов», книга «Можно ли христианину быть социалистом», «Тайна семи асийских церквей», рукописи в виде выписок из различной богословской литературы и множество переписанных от руки стихотворений «антисоветского клеветнического характера».
В начале 1932 80 арестованным было предъявлено «Обвинительное заключение» со стандартными обвинениями, которые отказались подписать многие монахини, проходившие по делу. 13 апреля 1932 активные священники и монашество ИПЦ были приговорены к 5-10 годам ИТЛ, остальные — к 3-5 годам ИТЛ или ссылки.
Руководителем Уфимской группы ИПЦ являлся еп.Сергий (НИКОЛЬСКИЙ), а Оренбургской — еп.Вениамин (ТРОИЦКИЙ), приглашённый на одно из собраний духовенства и верующих в мае 1929. Здесь он выступил с критикой действий митр.Сергия и осуждением его Декларации и призвал всех верующих к объединению.
Прошедшие в 1929-1930 многочисленные выступления верующих против закрытия церквей,[11] широкое распространение по епархии листовок с лозунгами типа «Берегись, советский работник!» или «Долой советскую власть!», избиения сельских активистов-бедняков и поджоги имущества колхозов[12] — все эти события вызвали массовые аресты участников движения ИПЦ в начале 1930 в Оренбургской области и в мае-июне 1931 в Уфимской. Некоторые обвиняемые, к счастью, успели скрыться, но они были осуждены заочно.
В Уфимский филиал ИПЦ, по версии следствия, входило 16 ячеек, объединяющих духовенство и мирян в Уфе, и 10 ячеек — в деревнях и сёлах области. В материалах дела вновь была отмечена постоянная связь уфимских клириков через еп.Марка (НОВОСЁЛОВА) со «Всесоюзным Центром ИПЦ», через архиеп.Димитрия (ЛЮБИМОВА) — с иосифлянами, а также с самарским и оренбургским духовенством.
Основным обвинением против участников ИПЦ стала их активная агитация против вступления в колхозы, в эти антихристовы гнёзда, и в кооперацию, как печать антихриста. Следствие обвинило духовенство ИПЦ в призывах к насильственным действиям против представителей власти, и это подтвердили «свидетели», показав, что на проповедях и во время исповедей клирики убеждали верующих в необходимости с коммунистами бороться, уменьшать посевы, уничтожать скотину, чтобы они не пользовались нашими трудами.
Много показаний было получено следствием о руководящей деятельности игуменьи Авдотьи (ПАНФЕРОВОЙ), которую считали пророчицей и прозорливицей. Матушка Авдотья слыла среди верующих почти святой, и, разъезжая по деревням и сёлам с двумя своими молодыми племянниками, она убеждала верующих не иметь никакого молитвенного общения с теми попами, которые признают антихристову соввласть, т.к. они — изменники Православия. Мало этого, один из обвиняемых священников, активно сотрудничавший со следствием, даст показания, что матушка Авдотья потребовала от меня произнесения покаяния в том, что я отрекусь от митр.Сергия Нижегородского, как служителя антихристовой власти. Относительно вступления верующих в колхозы матушка Авдотья была настроена твёрдо и решительно, по показаниям свидетелей, она не велела вступать в колхозы, т.к. они тоже организации сатаны, а всякое сатанинское дело должно погибнуть, согласно Св.Писанию.
Через два месяца следствие было закончено, и в начале сентября 1931 арестованным было предъявлено «Обвинительное заключение». 22 сентября все они были приговорены к 5-10 годам ИТЛ или ссылки. В октябре 1932 массовые аресты клириков и мирян ИПЦ в регионе Самара-Оренбург-Уфа повторились, и к началу 1933 легальное существование ИПЦ практически закончилось.
Завершая обзор материалов групповых дел ИПЦ Ярославского и Уфимского филиалов, послушаем живые голоса участников:
К ИПЦ я примкнул в 1930 году по тем причинам, что митр.Сергия Нижегородского считал изменником Православия за его признание и приветствие безбожной соввласти.
О. Александр ГАЕВ
Поскольку соввласть является не от Бога, то она незаконная, и её защищать истинно верующие не должны, и такая власть, согласно Св.Писанию, должна погибнуть от меча. Следовательно, с такой властью нужно бороться — за возвращение законной власти, посланной от самого Бога.
О. Николай ЛАВРОВ
В переживаемое нами время, смотрите, сколько усилий прилагают враги Христа для того, чтобы простой народ совратить с истинного пути, спутать его понятия и незаметно для них самих подчинить себе? И сколько вступило на этот скользкий путь?!. Путь к счастию, говорят они, есть обладание благами земными, когда человек будет обеспечен материально, тогда всё ему приложится — нравственность, совесть и право... Нам остаётся только одно — подражая Давиду, воскликнуть: «На Господа возложим надежду свою и не обратимся к гордым и уклоняющимся ко лжи».
Из проповеди о. Василия ПОРОЙКОВА
Непонятно и вызывает чувство горечи, почему Вы исключили из службы вошедшую в последнее время молитву «О страждущих братьях наших — в темницах, заключении, изгнании и горьких работах находящихся». Наверно, они нуждаются в молитве, им дорого молитвенное единение со всею Православной Церковью. Не говоря уже о духовном величии молитвы, сама мысль, что тебя не забыли, что тебя чувствуют, даёт великую силу и поддержку <...> Наш долг оградить паству от зловредного влияния подобных указов, ибо если в них и нет ничего противоречащего христианскому учению, но раз они производят соблазн, то не стоит их принимать. Епископы, запятнавшие себя изменой Православию, не могут стоять во главе Церкви.
О. Александр НОВОДЕНСКИЙ
К соввласти настроена враждебно, потому что начало её основано на пролитии крови помазанника Божьего, императора Николая. Враждебно отношусь к политике раскулачивания, потому что крестьянин, наживший себе хозяйство личным горбом, остаётся нищим, этими трудовиками заполняют тюрьмы.
Монах. Татьяна ПОПОВА