Возникновение иосифлянства

Ленинградская епархия

К весне 1927 Патриаршая Церковь оказалась в сложном положении. Проводимая властями политика ликвидации её единого центра (существование которого формально не признавалось) была близка к успеху. Правда, влияние просоветской Синодальной (обновленческой) Церкви* к этому времени уже начало спадать: в январе 1927 доля обновленческих приходов в целом по стране составляла 16,6 %.[1]

* Обновленчество — реформаторское течение в Русской Церкви. Организационно оформилось в мае 1922 по инициативе и при активном содействии властей. Являлось неоднородным по составу, во главе движения преобладали священнослужители, недовольные своим положением и рвавшиеся к власти в РПЦ, которые понимали, что это возможно лишь с помощью властей и при дискредитации церковной иерархии. Но были и видные обновленцы. искренне выражавшие новаторские идеи. Большинство же рядовых участников движения оказалось включено в него логикой развития событий. После ареста Патр.Тихона и вынужденного отказа его 12 мая 1922 от руководства РПЦ обновленцы более года доминировали в церковной жизни, нередко почти открыто сотрудничая с ГПУ. Однако сразу после освобождения Патриарха (27 июня 1923) начался катастрофический спад их влияния. Обновленчество в целом как явление того времени оказалось глубоко ошибочным в своих попытках провести «церковную революцию». Оно нарушило основные для Православия экклезиологические, литургические и догматические принципы. Преобладающая часть верующих была настроена к обновленцам враждебно, и это оказалось для них непреодолимым препятствием. Движение прекратило своё существование в 1944-1945.

В самой Патриаршей Церкви после смерти Патр.Тихона нарастали центробежные тенденции. Постоянные аресты иерархов, которые могли возглавить Высшее Церковное Управление, мешали создать стабильный канонический центр. Число Патриарших Местоблюстителей и их Заместителей достигло 13, причём 12 из них находились в ссылке или заключении, а последний — архиеп. Угличский Серафим (Самойлович) оказался настолько малоизвестен, что часть епархий даже не знала о его существовании.

Митр.Сергий (Страгородский), один из Заместителей Патриаршего Местоблюстителя, находясь с 8 декабря 1926 по 12 апреля 1927 в заключении, пошёл на переговоры с ОГПУ и согласился выполнить основные требования властей...

Так же как и в стране, обстановка в Ленинградской епархии не отличалась стабильностью. С осени 1926 в Ленинграде возникло движение сторонников Митр.Иосифа, требовавших от властей возвращения митрополита в его епархию. Владыка Иосиф (в миру Иван Семёнович Петровых) был назначен митр. Ленинградским в августе 1926. Однако в Ленинграде он пробыл меньше трёх дней,* 13 сентября выехал в Ростов проститься с прежней паствой и, будучи проездом в Москве, был приглашён в ОГПУ. В разговоре с возглавлявшим церковный отдел Е.Тучковым Митр.Иосиф отрицательно отнёсся к плану легализации Патриаршей Церкви, в результате ему был запрещён выезд из Ростова. В декабре 1926, после ареста митр.Сергия, митр. Ленинградский Иосиф занял пост Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, но вскоре сам был арестован и выслан в Моденский Никольский монастырь Устюженского района с запрещением покидать его.[2] Обладая значительным авторитетом и решительным характером, Митр.Иосиф продолжал управлять епархией через своих викариев, епископов Димитрия (Любимова) и Сергия (Дружинина).

* 11 сентября Митр.Иосиф прибыл в Ленинград, а 12 сентября, в день Св.кн.Александра Невского, в Лавре состоялось торжественное празднование, привлекшее тысячи горожан.

Важнейшие события произошли весной и летом 1927. Митр.Сергий был освобождён 27 марта, а 7 апреля Архиеп. Угличский Серафим передал ему свои местоблюстительские полномочия.

Ставший Заместителем Патриаршего Местоблюстителя митр.Сергий 10 мая послал в НКВД ходатайство и, получив разрешение на управление Церковью, 18 мая созвал в Москве совещание епископов, на котором выступил с проектом Временного Патриаршего Священного Синода из восьми членов, в том числе архиеп. Хутынского Алексия (Симанского).

20 мая митр.Сергий получил сообщение из НКВД о том, что «препятствий к деятельности этого органа впредь до утверждения его не встречается» (Синод был утверждён в августе). Официальное заседание ВПСС состоялось 25 мая, в тот же день по епархиям было разослано постановление, в котором правящим архиереям предлагалось организовать при себе временные (до избрания постоянных) епархиальные советы и зарегистрировать их в местных органах власти. При викарных епископах предписывалось утверждать благочиннические советы. Так было положено начало работе по созданию всей церковно-административной структуры Московской Патриархии на “законных” основаниях.[3]

29 июля митр.Сергий совместно с членами Синода выпустил «Послание к пастырям и пастве» (Декларация 1927):

«...Нам нужно не на словах, а на деле доказать, что верными гражданами Советского Союза, лояльными к Советской власти, могут быть не только равнодушные к Православию люди, не только изменники ему, но и самые ревностные приверженцы его, для которых оно дорого, как истина и жизнь, со всеми его догматами и преданиями, со всем его каноническим и богослужебным укладом. Мы хотим быть Православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой — наши радости и успехи, а неудачи — наши неудачи...»[4]

Если бы уступки властям ограничились изданием Декларации, оппозиция митр.Сергию, вероятно, была бы не столь значительной, хотя несогласие с текстом этого документа возникло сразу же после публикации. Так, в сентябрьском послании с Соловков заключённых архиереев говорилось: «...Мысль о подчинении Церкви гражданским установлениям выражена в такой категорической и безоговорочной форме, которая легко может быть понята в смысле полного сплетения Церкви и государства...»[5]

Недовольство посланием митр.Сергия проявилось и в одной из важнейших епархий страны — Ленинградской. В середине августа еп. Гдовский Димитрий (Любимов), прот.Александр Советов, схимон.Анастасия (Куликова) и другие клирики отправили высланному в Моденский монастырь Новгородской губернии митр. Ленинградскому Иосифу послание с выражением своего несогласия с политикой Заместителя Патриаршего Местоблюстителя.

Вероятно, по настоянию ОГПУ 13 сентября 1927 митр.Сергий и Синод приняли постановление о переводе ленинградского владыки на Одесскую кафедру. Однако 28 сентября Митр.Иосиф написал об отказе подчиниться указу как неканоничному, принятому под влиянием посторонних факторов и поэтому пагубно сказывающемуся на церковной организации. Это решение было во многом вызвано влиянием его ленинградских сторонников. 3октября временный управляющий епархией еп. Петергофский Николай (Ярушевич) доложил Синоду о недовольстве в городе в связи с переводом Митр.Иосифа.

По этому докладу 12 октября было принято постановление, утверждающее прежний указ. Викариям предписывалось прекратить возношение за богослужением имени Митр.Иосифа и подчиниться еп.Николаю.

Ситуацию обострил указ Сергия от 21 октября о поминовении властей по формуле: «О богохранимой стране нашей, о властех и воинстве ея, да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте»[6] и об отмене поминовения епархиальных архиереев, находящихся в ссылке. Теперь уже не только сторонники Митр.Иосифа, но и ряд других епископов стали выражать сомнения в правильности выбранной митр.Сергием линии.

Основной причиной недовольства явилось то, что Заместитель Патриаршего Местоблюстителя допустил вмешательство гражданских властей в кадровую политику: проведение епископских хиротоний с согласия государственных органов, перемещение архиереев по политическим мотивам (за несколько месяцев было перемещено около сорока архиереев), замещение кафедр осуждённых епископов и т.п.

Легализация Патриаршей Церкви в Ленинграде началась с организации в игуменских покоях Воскресенского Новодевичьего монастыря епархиального совета, который был зарегистрирован облисполкомом 14 ноября. Председателем совета был избран настоятель Троицкого собора прот.Леонид Богоявленский, в его состав, кроме нескольких иереев, вошли два епископа, безоговорочно поддерживавших митр.Сергия — еп. Петергофский Николай (Ярушевич) и еп. Детскосельский Сергий (Зенкевич), рукоположенный в Москве 31 октября 1927.

Вскоре, ввиду серьёзности положения, митр.Сергий взял на себя временное управление епархией, что, вероятно, могло бы ослабить нарастающий в городе конфликт.

В последних числах октября в кафедральном соборе Воскресения Христова после литургии, совершённой епископами Николаем (Ярушевичем) и Сергием (Зенкевичем), было объявлено, что Заместитель Патриаршего Местоблюстителя берёт на себя управление епархией и 6 декабря (в день кончины Св.кн.Александра Невского) прибудет в Ленинград и проведёт литургию в Лавре. Свою речь еп.Николай закончил словами: «И сегодня же мною будет отдано распоряжение, чтобы вместо моего имени, как имени временно управляющего Ленинградской епархией, возносилось бы имя господина нашего высокопреосвященнейшего митрополита Сергия».[7] Однако ОГПУ явно недооценило масштабы возможного сопротивления просоветской церковной политике митр.Сергия, и он не получил разрешения властей на приезд в Ленинград.

30 октября Митр.Иосиф из Ростова в ответ на постановление Св.Синода от 12 октября отправил новое послание с отказом оставить Ленинградскую кафедру, пояснив, «что нестроения в епархии породил тайно оглашённый... приказ о его перемещении, что связь его с ленинградской паствой не искусственная, но основанная на горячей любви к нему пасомых... и, наконец, что послушания “церковной власти” он оказывать не желает, поскольку сама “церковная власть” находится в рабском состоянии».[8]

Уже в ноябре некоторые приходы перестали поминать за богослужением имя митр.Сергия, прекратили приглашать еп.Николая как сторонника сергиевской политики и выделять денежные средства на содержание епархиального руководства. «Многие из тех пастырей, которые в годы борьбы с обновленчеством показали себя стойкими борцами за чистоту православия, выступили теперь против митр.Сергия». В его политике «они видели прямое искажение чистоты Православия и порабощение Церкви государством».[9]

Часть ленинградского духовенства обратилась к Архиеп.Феодору (Поздеевскому), не поминавшему митр.Сергия, при приезде последнего в Ленинград выступить с протестным обращением от лица всего духовенства.[10]

Группа духовенства и мирян Ленинграда в надежде предотвратить надвигавшееся разделение и заставить митр.Сергия изменить избранный им курс отослала в начале декабря специальное обращение, составленное настоятелем кафедрального собора профессором о.Василием Верюжским: «...1. Отказаться от намечающегося курса порабощения Церкви государству. 2. Отказаться от перемещений и назначений епископов помимо согласия на то паствы и самих перемещаемых и назначаемых епископов. 3. Поставить Врем. Патриарший Синод на то место, которое было определено ему при самом его учреждении в смысле совещательного органа, и чтобы распоряжения исходили только от имени Заместителя. 4. Удалить из состава Синода пререкаемых лиц. 5. При организации Епарх. Управлений должны быть всемерно охраняемы устои Православной Церкви, каноны, постановления Поместного Собора 1917-1918 гг. и авторитет епископата. 6. Возвратить на ленинградскую кафедру Митр.Иосифа (Петровых). 7. Отменить возношение имени Заместителя. 8. Отменить распоряжение об устранении из богослужений молений о ссыльных епископах и о возношении молений за гражданскую власть».[11]

Согласно протоколу допроса о.Василия Верюжского (от 20 апреля и 8 мая 1931), важной вехой в организационном оформлении иосифлян стало собрание 24 ноября 1927 на квартире прот.Феодора Андреева (Лиговский пр., д. 21а). На нём, кроме хозяина, присутствовали Еп.Димитрий (Любимов), прот.Василий Верюжский, приехавший из Москвы тайный Еп.Марк (М.А.Новосёлов) и настоятель Киево-Печерской Лавры архим.Ермоген (Голубев). Было решено написать несколько обращений к Заместителю Местоблюстителя. Через несколько дней одно из них с соображениями о возможном формальном отходе от митр.Сергия, составленное прот.Феодором Андреевым и Еп.Марком (М.А.Новосёловым) было заслушано на квартире Еп.Димитрия.[12]

Ещё до получения ответа на обращение о.Василия Верюжского, 12 декабря, делегация представителей ленинградского духовенства и мирян, в которую вошли Еп.Димитрий (Любимов), прот.Викторин Добронравов, миряне И.М.Андреевский и С.А.Алексеев (Аскольдов), передала митр.Сергию ещё три протестных послания. Одно из них от имени учёных Академии наук и профессуры ленинградских вузов было написано профессором Военно-юридической академии С.С.Абрамовичем-Барановским, второе подписали шесть архиереев: Архиеп.Гавриил (Воеводин) и епископы Димитрий (Любимов), Сергий (Дружинин), Григорий (Лебедев), Стефан (Бех), Серафим (Протопопов).[13] В числе этих посланий было письмо группы священников и мирян от 9-11 декабря 1927, составленное магистром богословия прот.Феодором Андреевым.[14] Митр.Сергий принял делегацию.

Доцент Ленинградского университета И.М.Андреевский позднее изложил состоявшийся в ходе их переговоров весьма примечательный спор о возможности отождествления Советской власти с антихристом:

— Ну, а чего же тут особенного, что мы поминаем власть? — сказал митр.Сергий. — Раз мы её признали, мы за неё и молимся. Молились же за царя, за Нерона и других?

— А за антихриста можно молиться? — спросили мы.

— Нет, нельзя.

— А вы ручаетесь, что это не антихристова власть?

— Ручаюсь. Антихрист должен быть три с половиной года, а тут уже десять лет прошло.

— А дух-то ведь антихристов, не исповедующий Христа, во плоти пришедшего?

— Этот дух всегда был со времени Христа до наших дней. Какой же это антихрист, я его не узнаю!

— Простите, Владыко, вы не узнаете его — так может сказать только старец. А так как возможность-то есть, что это антихрист, то мы и не молимся...[15]

Согласно свидетельству И.М.Андреевского, «митр.Сергий убеждал пришедшего к нему представителя согласиться с ним и, почти прыгая по комнате, говорил: “Ну, нас гонят. а мы отступаем! Но зато мы сохраним единство Церкви!” Представитель пришёл к убеждению, что сговориться с ним невозможно».[16]

В переданном ответном документе говорилось: «1. Отказаться от курса церковной политики, который я считаю правильным и обязательным для христианина и отвечающим нуждам Церкви, было бы с моей стороны не только безрассудно, но и преступно. 2. Перемещение епископов явление временное, обязанное своим происхождением в значительной мере тому обстоятельству, что отношение нашей церковной организации к гражданской власти до сих пор оставалось неясным... 3. Синод стоит на своём месте как орган управляющий. Таким он был и при Патриархе, хотя тоже состоял из лиц приглашённых...»[17] 14 декабря митр.Сергий вручил одному из членов делегации свой отзыв на обращение о.Василия Верюжского, в котором писал, «что отпадение в раскол отдельной части церковного организма будет менее болезненным для Церкви, чем раздробление всего организма Русской Православной Церкви вследствие её нелегального положения в советском государстве».[18]

После возвращения делегации в Ленинград еп. Гдовский Димитрий и еп. Нарвский Сергий, взяв на себя инициативу, подписали акт отхода от митр.Сергия (13/26 декабря). Акт об отделении был зачитан в кафедральном храме Воскресения Христова: «...Не по гордости, да не будет сего, но ради мира совести, отрицаемся мы лица и дел бывшего нашего предстоятеля, незаконно и безмерно превысившего свои права и внесшего великое смущение... Посему, оставаясь, по милости Божией, во всём послушными чадами Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви, сохраняя апостольское преемство чрез Патриаршего Местоблюстителя Петра, Митрополита Крутицкого, и имея благословение нашего законного Епархиального Митрополита, мы прекращаем каноническое общение с Митрополитом Сергием и со всеми, кого он возглавляет: и впредь до суда “совершенного собора местности”, т.е. с участием всех православных епископов или до открытого и полного покаяния пред Святою Церковью самого Митрополита Сергия...»[19] Уже в январе 1928 Еп.Димитрий объявил митр.Сергия безблагодатным и потребовал немедленного разрыва молитвенного общения с ним.[20]

В ответ Заместитель Патриаршего Местоблюстителя и Синод 30 декабря приняли постановление о запрещении в священнослужении отошедших ленинградских епископов Димитрия (Любимова) и Сергия (Дружинина), зачитанное в Никольском Богоявленском соборе еп. Николаем (Ярушевичем). С этого времени официальная Церковь стала считать неподчинившихся священнослужителей раскольниками.

Решение ленинградских викариев отойти от митр.Сергия было принято самостоятельно, тем не менее до его официального провозглашения Митр.Иосиф благословил готовившийся отход. Во второй половине декабря он писал Еп.Димитрию: «Дорогой Владыко! Узнав от М.А. [вероятно, Митр.Агафангела (Преображенского)] о принятом вами решении, нахожу (после ознакомления со всеми материалами), что другого выхода нет. Одобряю ваш шаг, присоединяюсь к вам, но конечно помочь вам, более существенно, лишён возможности...»[21] Сам же Митр.Иосиф оставался пребывать в молитвенно-каноническом общении с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя до февраля 1928.

7 января Митр.Иосиф в письме в Ленинград вновь одобрил действия своих викариев: «...Для осуждения и обезвреживания последних действий митр.Сергия (Страгородского), противных духу и благу Св.Христовой Церкви, у нас, по нынешним обстоятельствам, не имеется других средств, кроме как решительный отход от него и игнорирование его распоряжений...»[22]

Следует отметить, что Владыка с самого начала не был реальным руководителем движения, называвшегося его именем. Из протоколов допросов (от 22, 30 сентября и 9 октября 1930): «После назначения меня на Одесскую кафедру я первое время хотел уйти на покой от всех дел, но в это время в Ленинграде появилась группа духовенства во главе с епископом Дмитрием Любимовым, Сергием Дружининым, священников называть в отдельности отказываюсь, а главным образом многочисленное количество верующих стало просить меня и потребовало остаться их руководителем — Ленинградским митрополитом, обещая мне, что они меня не будут ни в чём беспокоить. а сидеть в ссылке в Моденском монастыре и только быть их духовным руководителем. Первое время так и было... Постепенно я был втянут в церковный водоворот, и приходилось так или иначе реагировать на те события, которые развернулись вокруг этой новообразованной церковной группы. Дело моё, по которому я привлекаюсь, как мне представляется, зиждется на мнении обо мне как лидере особого течения в нашей церкви, которое возникло четыре года назад в связи с декларацией митр.Сергия, грубо нарушившего, по убеждению верующих, глубочайшие основы строя церковной жизни и управления. Это течение совершенно несправедливо окрещено “иосифлянами”, каковую несправедливость указывает и сам митр.Сергий в переписке его с Митр.Кириллом. Гораздо основательнее оно должно быть названо вообще “антисергианским”... Самое течение нашей группы возродилось на благоприятной почве злоупотреблений митр.Сергия и независимо от каких бы то ни было личностей вызвало одновременно повсюду соответствующе сильную реакцию в церковных кругах без всякого моего участия и влияния. Более того я сам значительно позднее втянут был в это течение, и не оно шло и идёт за мною, а скорее я плетусь в хвосте за ним, не сочувствуя многим его уклонам вправо и влево. И если бы даже уничтожить вовсе меня и моё участие в этом движении, оно безостановочно шло бы и пойдёт дальше без малейшей надежды на полное искоренение... Никакими репрессиями со стороны Советской власти наше движение не может быть уничтожено. Наши идеи, стойкость в чистоте православия пустили глубокие корни. Ложь митр.Сергия в его интервью о том, что церкви закрываются по постановлениям верующих, доказали каждому даже неграмотному крестьянину... Не имея на местах духовного руководителя, с разных городов и местностей СССР приезжали к Епископу Дмитрию за руководством, некоторые, возвращаясь с Ленинграда, заезжали ко мне, так просто повидать, так как по всем вопросам они получали руководство от Еп.Дмитрия... Обращающимся ко мне с теми или иными вопросами я направлял к Еп.Дмитрию, прося его разрешить все вопросы...»[23]

Верность Заместителю Патриаршего Местоблюстителя сохранили лишь два ленинградских епископа: Николай (Ярушевич) и Сергий (Зенкевич). Четверо из восьми архиереев заняли двойственную позицию. Они не присоединились к оппозиции Еп.Димитрия, однако не поминали в богослужениях имени митр.Сергия. Так, наместник Александро-Невской Лавры Еп.Григорий (Лебедев), пользуясь древним правом ставропигии,* которое имела Лавра, никому не подчинялся и поминал лишь Патриаршего Местоблюстителя Митр.Петра. Некоторое время так же поступали Архиеп.Гавриил (Воеводин) и епископы Серафим (Протопопов) и Стефан (Бех).

* Ставропигиальные монастыри — управляемые не епархиальными архиереями, а непосредственно патриархом (главой Церкви) и пользующиеся особыми привилегиями. В России на 1917 было восемь таких монастырей.

Митр.Иосиф 6 февраля 1928 подписал акт отхода от митр.Сергия в составе Ярославской епархии. В послании к ленинградской пастве от 2 марта Митр.Иосиф сообщил о переходе на самоуправление Митр.Агафангела (Преображенского) и трёх его викариев, а также что он, приняв в этом участие, признаёт тем самым прежние распоряжения митр.Сергия и его Синода не имеющими силы, требует канонически правильного решения судом епископов вопроса о переводе и до этого суда не считает себя вправе предоставлять вверенную ему паству произволу церковных администраторов, не пользующихся доверием; поручает временное управление епархией Еп.Димитрию и просит Еп.Григория в качестве его наместника продолжать управление Александро-Невской Лаврой, призывая возносить своё имя за богослужением, несмотря на невозможность для него приехать в Ленинград.[24]

Митр.Иосиф, взяв на себя руководство епархией, пытался объединить Ярославскую группу* с ленинградскими иосифлянами, но Митр.Агафангел решил управлять самостоятельно, без какого бы то ни было слияния с другими оппозициями, а уже 16 мая 1928 частично примирился с митр.Сергием.

* В Ярославскую группу входили Митр.Агафангел (Преображенский), Архиеп.Серафим (Самойлович), Архиеп.Варлаам (Ряшенцев) и Еп.Евгений (Кобранов).

Пик влияния иосифлян пришёлся на первую половину 1928, тем не менее далеко не все непоминающие открыто присоединились к ним. На 1928, по подсчётам автора, в Ленинградской епархии был 61 иосифлянский приход, в том числе 22 — непосредственно в городе (на 1928 в Ленинграде митр.Сергию принадлежало около 100 приходов).

В области от митр.Сергия отделились храмы в Петергофе (две церкви), посёлках Стрельна и Вырица (четыре церкви); важную роль играли Феодоровский собор в Детском Селе, Свято-Троицкий Зеленецкий мужской и Старо-Ладожский Успенский женский монастыри, а также Макарьевская пустынь под Любанью, насельники которой, правда, в основном разделяли взгляды катакомбников.

Всего, по словам самих сторонников Митр.Иосифа, в епархии их поддерживали около 300 священников и монахов, а также несколько сот монахинь.[25] По подсчётам автора на основе просмотренных следственных дел, их действительно насчитывалось в общей сложности до 500 человек за все годы легальной деятельности иосифлян. Всё же это была меньшая часть духовенства епархии (не более 25% священнослужителей).

Еп.Димитрию не удалось склонить на свою сторону основную часть причта и прихожан его родного храма — Покровской церкви в Коломне. Видные церковные деятели, служившие в ней, протоиереи о.Василий Акимов и о.Николай Чепурин, поддержали еп. Петергофского Николая; 5 января общее собрание прихожан, рассмотрев заявление Еп.Димитрия и ещё двух священников об оставлении ими службы в храме, решило просить их отложить свои намерения и «быть в единении со всею Православною Церковью».[26] Однако в заявлении двадцатки от 20 января в районный стол регистрации уже говорилось, что из её состава за Еп.Димитрием последовало шесть членов и «с этого момента они перестали быть нашими единоверцами и членами одного с нами исповедания».[27]

Митр.Сергий применил различные меры увещания и прещения. Его послание от 30 января 1928 «К архипастырям, пастырям и верным чадам Православной Церкви Ленинградской епархии» с осуждением действий Еп.Димитрия и его сторонников было оглашено почти во всех храмах Ленинграда.[28]

8 марта в Ленинград прибыл митр.Серафим (Чичагов), назначенный Заместителем Патриаршего Местоблюстителя. Митр.Серафим считал восстановление церковной иерархии, централизованного управления в Русской Православной Церкви первоочередной задачей и активно поддержал митр.Сергия.[29] Включаясь в борьбу за церковную власть в городе, митр.Серафим ещё при назначении в Ленинградскую епархию поставил перед Е.Тучковым условием своего приезда «недопущение туда митрополита Иосифа».[30]

Первую литургию митр.Серафим служил в Спасо-Преображенском храме, ему сослужили епископы Петергофский Николай (Ярушевич), Детскосельский Сергий (Зенкевич) и Колпинский Серафим (Протопопов). В проповеди после литургии он говорил о послушании и порицал тех архиереев, которые производят разброд в Церкви, называя их плохими монахами. Поселился митрополит в бывших игуменских покоях Воскресенского Новодевичьего монастыря. В первую же неделю правления он собрал там ленинградских священников и указал, что «не их дело церковная политика и не им осуждать архиереев», а за нарушения ими церковного устава и небрежности в служении будет нещадно карать.[31]

С 1 апреля он распорядился по всем храмам совершать особое молебствие об умиротворении Церкви. Обстановка в епархии оставалась напряжённой...

Большое значение для судьбы иосифлянского движения имела позиция находящихся в лагерях и ссылках иерархов, и прежде всего находившихся в заключении на Соловках. Отношение многих соловецких епископов к Декларации митр.Сергия было резко отрицательным, но не все поддержали и отход от него...[32]

В конце апреля митр.Серафим обратился к митр.Сергию и Е.Тучкову с просьбой разрешить приехать в Ленинград и успокоить народное волнение еп.Мануилу (Лемешевскому), уже получившему назначение в Серпухов. Заместитель Патриаршего Местоблюстителя посчитал, что обстановка в Ленинграде требует авторитетного иерарха, известного борьбой с обновленчеством в Ленинграде в 1923-1924.

Следует отметить, что часть колеблющихся священнослужителей и мирян действительно ожидала приезда еп.Мануила, надеясь, что он развеет их сомнения. Представления о его принципиальности в отстаивании подлинно церковной позиции сохранялись у части непоминающих довольно долго — вплоть до начала 1930-х: так, незадолго до начала массовых репрессий к нему обращались за поддержкой «мечевцы».[33]

Еп.Мануил пробыл в Ленинграде пять дней (с 28 апреля по 2 мая). Первая литургия в сослужении с митр.Серафимом состоялась в Троице-Измайловском соборе, после службы еп.Мануил произнёс поучение, в котором сообщил, что соловецкие епископы осудили действия Еп.Димитрия и поддержали политику митр.Сергия. Это, конечно, было неправдой.

Вечером 29 апреля еп.Мануил был приглашён на квартиру к прот.Василию Верюжскому, где собралось руководство иосифлян, желавшее во взаимной беседе доказать правоту своего дела. Переговоры носили относительно мирный характер. На отдельные факты церковной жизни и действия митр.Сергия взгляды сторон сходились, но это не касалось главных, принципиальных вопросов.

30 апреля в митрополичьих покоях Александро-Невской Лавры состоялась вторая подобная встреча, на ней присутствовало уже около 200 представителей иосифлян. Эта беседа носила более острый характер, обоюдное согласие так и не было достигнуто. 2 мая, в последний день пребывания в Ленинграде, еп.Мануил прибыл в Свято-Преображенский собор, чтобы проститься с паствой. После службы он сказал, что «выражает скорбь об уклонившихся в разделение»...[34]

Постепенно сергианам удалось преодолеть оппозицию части ленинградских архиереев. Наместник Александро-Невской Лавры Еп.Григорий (Лебедев) 13 марта, после состоявшегося накануне разговора с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя, попросил в письме к митр.Сергию о своём увольнении на покой, «так как линия моего церковного поведения и руководства в направлении укрепления единства Церкви вне ориентировки на личности учитывается вами как ошибочная, а я считаю её в условиях данного момента здешней церковной жизни единственно мудрой, и так как результаты этой линии расцениваются вами как углубление смуты...»[35] В мае Еп.Григорий был смещён и назначен еп. Феодосиевским, но к месту назначения в Крым не поехал, а ушёл на покой и до 1929 жил в Ленинграде.

После смещения Еп.Григория митр.Серафим торжественно въехал в Лавру, однако ещё несколько месяцев его положение оставалось очень неустойчивым. В ноябре 1928 произошло окончательное разделение верующих, составлявших приходы храмов Лавры, на две группы: признавших духовным руководителем митр.Серафима и считавших своим главой Митр.Иосифа. Несмотря на численное превосходство первой группы, храмы Лавры в результате позиции основной части их духовенства перешли в большинстве к иосифлянам. Тихвинская, Благовещенская, Николо-Фёдоровская, Исидоровская и Свято-Духовская церкви. За митр.Серафимом остались только Свято-Троицкий собор и Никольская кладбищенская церковь. Действенным средством борьбы оказалось включение в состав двадцаток иосифлянских храмов сторонников митр.Сергия и завоевание, таким образом, большинства в них.

Обе стороны апеллировали к властям. Подавляющее число иосифлян первоначально старались выполнять все советские законы. Так, 20 ноября 1928 уполномоченная двадцатки Тихвинской церкви А.В.Сакулина подала заявление в стол регистрации Володарского райсовета: «Доводим до вашего сведения, что верующие... с 1-го ноября с/г официально присоединились и закрепились в молитвенном общении наших верований с Митр.Иосифом в лице Еп.Димитрия. Тем самым отреклись от навязанной нам церковной власти М.Сергия. Прикрепили, уведомив вас, своевременно 4 священнослужителей. Во избежание возможных лукавств со стороны М.Серафима (Чичагова) просим количество 20-ки оставить, как практиковалось до сих пор».[36]

21 ноября аналогичное заявление последовало от уполномоченной церкви Св.Духа М.Боровской, просившей «не увеличивать 20-ки, как это было в соборе Ал.-Нев.Лавры под давлением митрополита Серафима, так как верующие от его лица не успокаиваются».[37] За этот храм развернулась упорная борьба. Обе стороны стали ускоренными темпами увеличивать число своих представителей в составе двадцатки. За 24-29 ноября в неё влилось 49 сторонников митр.Сергия и 38 иосифлян. В результате новое большинство, несмотря на противодействие уполномоченной, в здании Свято-Троицкого собора провело своё собрание, которое постановило: «Признавая неприемлемой для себя ориентацию, возглавляемую Еп.Димитрием, или так называемое “иосифлянство”, как представляющее из себя раскол в церковном отношении и нелояльное отношение к Советской власти, двадцатка церкви Св.Духа остаётся в каноническом общении и духовном подчинении Заместителю Патриаршего Местоблюстителя Митрополиту Сергию и Митрополиту Ленинградскому Серафиму. Допущенное уполномоченными двадцатки без согласия общего собрания совершение в церкви Св.Духа богослужений духовенством, ушедшим в раскол и запрещённым в священнослужении, прекращается с 5-го декабря».[38] Тут же были переизбраны уполномоченные и члены ревизионной комиссии.

Обращения иосифлян к прокурору в административный отдел Леноблисполкома остались без последствий. В объяснительной записке районного инспектора стола регистрации А.Леопольдовой в облисполком говорилось, что недопущение увеличения состава двадцатки означало бы нарушение пункта 11 договора о передаче храма верующим. «Дело в следующем: часть двадцатки возмутилась поступком уполномоченной, которая решила присоединиться к епископу Дмитрию без общего собрания двадцатки, хождением по квартирам и собиранием подписей. А так как эта часть являлась в меньшинстве, то стала пополнять свои ряды, в чём не уступала и противная сторона... до тех пор, пока не последует распоряжение, что с иосифлянами или дмитриевцами считаться как с определённым течением и удовлетворять их зданием культа, не смешивая с серафимовцами, как это было в своё время указано по отношению других групп (обновленцы, живоцерковники и т.п.), для меня эти группы будут считаться одним течением, т.к. в противном случае будет допущено нарушение беспристрастного отношения».[39]

Говорить о честности этого заявления не приходится, до беспристрастного отношения было очень далеко. Так, 21 января 1929 новая двадцатка церкви Св.Духа подала заявление в Володарский райсовет о передаче ей соседней Благовещенской церкви и упразднении в ней «самостоятельной двадцатки», то есть изгнании оттуда верующих иосифлян. И уже 29 января А.Леопольдова и начальник отделения адмнадзора административного отдела Леноблисполкома Камчатов в объяснительной записке писали, что они «полагали бы возбудить перед Райсоветом вопрос о расторжении договора с 20-ой Благовещенского придела и передаче всех помещений с предметами культа 20-ке Духовского храма».[40] Таким образом, у иосифлян в 1929 осталось лишь три из семи действующих храмов Лавры.

Архиеп. Кингисеппский Гавриил (Воеводин) ещё в начале 1928 был удалён из Ленинграда и назначен митр.Сергием архиеп. Полоцким и Витебским. Но через полгода он отказался принять Белорусскую автокефалию, подал на покой и вернулся в Ленинград. Затем 10 мая 1928 был переведен в Донскую епархию еп. Колпинский Серафим.

Так как два епископа, Димитрий (Любимов) и Сергий (Дружинин), были запрещены в священнослужении, а Еп.Стефан (Бех) пребывал на покое с 1926, у митр.Серафима осталось только два викария — епископы Николай (Ярушевич) и Сергий (Зенкевич).

Назначенный в апреле 1928 еп. Лужским Феодосий (Вошанский) вызвал своими неоправданными перемещениями священников возмущение значительной части верующих Луги и через год был переведен в Могилев. В июле 1929 был хиротонисан новый еп. Лужский Амвросий (Либин), назначенный наместником Лавры ещё в июле 1928.[41] Таким образом, сергианам формально удалось восстановить положение по управлению епархией: митрополит и три викарных епископа, во всём ему подчиняющиеся.

В борьбе митр.Сергия за высшую церковную власть большое значение имела поддержка государственной власти и её резко враждебное отношение к объявленным сергианским Синодом раскольниками иосифлянам. Репрессии властей начались в 1928: были арестованы противники политики митр.Сергия в Воронеже, Москве, Никольске, Вятской епархии. Настоятель Спасо-Преображенской церкви п.Стрельна прот.Измаил Рождественский 25 февраля был выслан на Урал. Сохранилось заявление стрельнинских прихожан в ОГПУ с просьбой освободить его,[42] которое не было принято во внимание.

А 29 февраля Митр.Иосиф был выслан из Ростова в Моденский монастырь, что существенно осложнило руководство набиравшим силу движением. В апреле митрополит обратился к Е.А.Тучкову с просьбой снять с него обвинения и разрешить въезд в Ленинград, но получил очередной отказ. Тем не менее вплоть до ареста в ноябре 1929 Архиеп.Димитрий поддерживал постоянную связь с Владыкой и исполнял все его указы.

В 1928 были арестованы протоиереи Василий Бондарев и Сергий Тихомиров, пользовавшиеся особой любовью верующих. «Отец Сергий Тихомиров был глубокочтимым священником. Многие профессора Петроградского университета и других высших учебных заведений были его духовными чадами».[43] В октябре 1928 был арестован и автор основных концептуальных текстов иосифлянского движения прот.Феодор Андреев, магистр богословия, бывший доцент Московской Духовной академии, а затем профессор Петроградского Богословского института и Ленинградского Богословско-пастырского училища. И.М.Андреев (Андреевский) писал о нём: «Отец Феодор Андреев прославился своими замечательными проповедями, слушать которые собиралось так много народа, что огромный собор не мог вместить всех желающих услышать вдохновенное православное слово. Среди слушателей было много профессоров и студентов Военно-Медицинской академии и университета и научных сотрудников Академии наук, которые постепенно стали становиться духовными чадами о.Феодора... Митр.Иосиф, Архиеп.Димитрий и Еп.Сергий Нарвский чрезвычайно высоко ценили о.Феодора Андреева, называли его “адамантом Православия”, незаменимой “жемчужиной”. Благоговели перед ним и проф.С.А.Аскольдов, проф.А.И.Бриллиантов... проф.М.А.Новосёлов и мн.другие выдающиеся богословы-философы и общественно-политические деятели».[44] Позднее академик Д.С.Лихачёв вспоминал: «Это был в двадцатых годах знаменитейший проповедник, на проповеди которого в Сергиевскую церковь, угол Литейного и Сергиевской, стекалась вся интеллигенция Петрограда».[45]

В августе 1928 было закрыто Богословско-пасторское училище, большинство учащихся и преподавателей которого поддерживали иосифлян. Ещё 15 июня заведующий столом регистрации Центрального района писал в Облисполком, что к нему поступило письмо из ОГПУ о необходимости ликвидации этого учебного заведения: «По имеющимся сведениям, Пасторское училище не функционирует около года, благодаря тому, что в 1927 руководящая головка указанного училища была вся арестована ГПУ за контрреволюционные лекции в училище, а потому со дня арестов оно распалось, членов правления никого нет, от работы все отказались и студенты распущены».[46] На самом деле училище в это время ещё функционировало. Активная деятельность истинно-православных стала одной из основных причин ликвидации Высших Богословских курсов, существовавших в Ленинграде с 1925. Современный историк А.А.Бовкало писал в своей статье: «...Нормально и спокойно протекавшая жизнь Высших Богословских Курсов была нарушена с появлением так называемого иосифлянского раскола. Некоторые студенты примкнули к этому движению и стали вести агитацию в пользу раскола. Это и послужило причиной закрытия Курсов в августе 1928 года».[47] Действительно, 2 июля ректор курсов, сторонник митр.Сергия, прот.Николай Чуков исключил из списка студентов шесть человек, которые дали слово не участвовать в иосифлянской агитации, но не сдержали его: священников о.Николая Прозорова, о.Михаила Рождественского, о.Филофея Полякова, иеромон. Игнатия (Астанина) и мирян С.Н.Аполлонова, И.А.Июдина. 31 июля Президиум Ленсовета принял решение закрыть курсы, что и было выполнено в срочном порядке.[48]

Государственные власти считали иосифлян своими главными противниками среди всех религиозных течений в Православной Церкви. По мнению ОГПУ, иосифлянское движение имело политическую антиправительственную окраску, выходя за чисто религиозные рамки. Также и историки Церкви, принадлежащие к Московской Патриархии, считают, что «ядро идеологии иосифлянского раскола — отрицательное отношение к отечественной советской действительности, а церковно-канонические мотивы лишь внешняя оболочка».

Действительно, противники сергианской церковной позиции, направленной на достижение компромисса Церкви и государства, стали оппозиционной властям силой. Так, одним из основных требований всех непоминающих было отстаивание постановления Всероссийского Поместного Собора от 15 августа 1918 о свободе политической деятельности членов Церкви. Очевидцы вспоминали: «В церкви Воскресения-на-Крови тогда было очень много народу... Сюда хлынула масса раскулаченных... Сюда приходили все обиженные и недовольные. Митрополит Иосиф невольно стал для них знаменем».[49]

Иосифлянство, как движение сопротивления, объединяло высших иерархов, рядовых священников и монахов. Даже еп.Мануил (Лемешевский), сторонник митр.Сергия, в проповеди 29 апреля 1928 в ленинградском Троицком соборе с уважением отзывался о своих противниках: «Отпали, откололись наилучшие пастыри, которые своей непорочностью в борьбе с обновленчеством стояли много выше других».[50]

Иосифлянское движение объединяло противников политики митр.Сергия самых разнообразных религиозных течений: иоаннитов*, имяславцев** и др., а также священнослужителей разной политической ориентации. Так, прот.Иоанн Стеблин-Каменский придерживался либеральных взглядов, а Еп.Варлаам (Лазаренко) был убеждённым монархистом. В некоторых иосифлянских храмах поминали русских императоров.[51] Интересно, что верующие называли собор Воскресения Христова в Ленинграде «белым храмом» в противоположность «красным» сергианским церквам.

* Иоанниты — группа почитателей Св.Иоанна Кронштадтского (канонизированного Московской Патриархией в 1990), доходивших до его обожествления. Никогда не порывали с Русской Церковью. Патриаршая Церковь также, хотя и порицала действия иоаннитов. в послереволюционный период не отвергала их. Иоанниты не признали советскую власть и с 1927 влились в иосифлянское движение. Некоторые истинно-православные архиереи рукополагали мирян-иоаннитов в священнический сан.

** Имяславие — религиозное движение в Русской Церкви, возникшее в 1910-1912 в православных монастырях на Афоне (Греция). Имяславцы считали, что человек, в силу своей греховности, может славить в молитвах не самого Бога, а лишь его имя, требовали с благоговением относиться ко всему, что составляет христианский культ. В 1912-1913 движение монахов было подавлено, их отлучили от Церкви. После Октябрьской революции имяславие получило распространение во многих районах страны, участники его выражали в основном антисоветские взгляды. Имяславцы фактически не являлись сектантами и, несмотря на отлучение. в 1920-е принимались Патриаршей Церковью без покаяния. С 1927 основная часть имяславцев стала активными участниками иосифлянского движения.

Неоднородность состава иосифлян определяла и различие их взглядов в церковных вопросах. Многие смотрели на митр.Сергия как на иерарха, превысившего свои полномочия и допустившего неправильные действия; некоторые считали его предателем, отступником от Православия, общение с которым невозможно даже в случае признания его действий Патриаршим Местоблюстителем: «Если только Митр.Пётр признает законным послание митр.Сергия и вступит с ним в молитвенное общение, тогда мы прервем молитвенное общение с Митр.Петром и священниками, возносящими его имя. Если и все церкви отберут от нас, тогда мы будем совершать молитвы в подвалах тайно. При гонении на веру Христову, подражая первовековым христианам, мы пойдём с радостью на костры и в тюрьмы, но не допустим добровольно, чтобы в Церкви Божией был хозяин антихрист коммунист Тучков. За свободу Церкви мы готовы умереть».[52]

Даже среди руководителей движения не было полного единодушия: Митр.Иосиф, Еп.Сергий (Дружинин), прот.Василий Верюжский придерживались умеренных взглядов, а Еп.Димитрий (Любимов), прот.Феодор Андреев, о.Николай Прозоров и проф.М.А.Новосёлов занимали более жёсткую позицию, доходившую до отрицания таинств сергиан. В материалах следственных дел различие взглядов иосифлян и их политической ориентации было сформулировано как внутренний раскол иосифлянского движения: левая группировка во главе с митр. Ленинградским и правая во главе с архиеп. Гдовским (в действительности такого раскола не существовало). Монархические взгляды небольшой группы сторонников Митр.Иосифа дали возможность ОГПУ приписать эту идеологию всему движению. И в дальнейшем в следственных делах почти все истинно-православные* проходили как участники церковно-монархических организаций. Так, в протоколе допроса прот.Николая Дулова (1930) сказано: «Некоторые московские священники, как Сидоров, Воронков и др... стали говорить, что архиепископ Димитрий не сочувствует позиции, занятой Иосифом, и считает её не конечной. По его мнению, сказав “А”, т.е. указав, что советская власть является незаконной, надо указать какая же власть считается законной. При этом он разумел под законной властью — власть монархическую».[53] А в протоколе допроса прот.Иоанна Стеблин-Каменского (1930) о содержании одной из иосифлянских брошюр говорится: «Митрополит Иосиф не доводит дело отхода от митрополита Сергия до конца, что надо соединить идею монархии с нашей церковной ориентацией».[54]

* Автором термина ИПЦ — Истинно-Православная Церковь (первое упоминание — 1928) является Митр.Иосиф.

Существует традиция называть иосифлян раскольниками. Она восходит к указу митр.Сергия и его Синода от 6 августа 1929, фактически приравнявшего их к обновленцам и григорианам: «Таинства, совершённые в отделении от единства церковного... последователями быв.Ленинградского Митр.Иосифа (Петровых), быв.Гдовского епископа Димитрия (Любимова), быв.Уразовского епископа Алексия (Буй), как тоже находящихся в состоянии запрещения, также недействительны, и обращающихся из этих расколов, если последние крещены в расколе, принимать через таинство Св.Миропомазания».[55]

Сами иосифляне себя раскольниками никогда не считали. Так, Митр.Иосиф в своём письме к архим.Льву (Егорову) в феврале 1928 указывал: «...не только не выходили, не выходим и никогда не выйдем из недр истинной Православной Церкви, а врагами её, предателями и убийцами считаем тех, кто не с нами и не за нас, а против нас. Не мы уходим в раскол, не подчиняясь митр.Сергию, а вы, ему послушные, идёте за ним в пропасть осуждения».[56]

Фактически иосифляне раскольниками не были. Согласно определению Полного православного богословского энциклопедического словаря, раскольник — человек, «избегающий единения с Православной Церковью и держащийся особенных обрядов». Так, для старообрядчества (раскол Русской Православной Церкви второй половины ХVІІ в.) было характерно «смешение обряда с догматом», «придание обряду и букве богослужебных книг значения неизменности», «и как следствие неповиновение церковной власти и общественному учению».[57] Иосифляне же не держались особенных обрядов и не претендовали, подобно обновленцам и григорианам, на создание нового центра церковной власти; Митр.Иосиф и Еп.Димитрий не пытались устанавливать самостоятельную параллельную Церковь, тем более катакомбную, которая существовала бы вне связи со Всемирным Православием. Главной тактической целью иосифлян было привлечение на свою сторону большей части духовенства, прежде всего епископата.

Так, на январском акте отхода Воронежского духовенства от митр.Сергия (1928) Митр.Иосиф написал резолюцию: «Управляйтесь сами, самостоятельно — иначе погубите и меня и себя».[58] Аналогичные ответы разослал митрополит и другим сочувствовавшим ему архиереям, таким образом показывая, что он не желал централизации движения, а берёт на себя лишь руководство ленинградской епархией.

Еп.Димитрий, ставший после ссылки Митр.Иосифа в феврале 1928 руководителем движения, был признан в этом качестве многими непоминающими. Кроме того, весной 1928 он сам окормлял иосифлянские приходы на Северо-Западе России, частично на Украине, Кубани, в Ставрополье, Московской, Тверской, Витебской и других епархиях, а также викториан бывшей Вятской губернии и Удмуртии. А в январе 1929 Митр.Иосиф возвёл своего викария в сан архиепископа.

Со временем Еп.Димитрий стал обращаться с архипастырскими посланиями в различные города, рукополагать священников и с мая 1928 начал совершать хиротонии тайных епископов для других епархий (с санкции Митр.Иосифа). Всего иосифлянами было поставлено 28 архиереев:[59] еп. Серпуховский Максим (Жижиленко), еп. Ингерманландский Роман (Руперт), еп. Вытегорский Модест (Васильков), еп. Псковский Иоанн (Ложков), еп. Донской Иннокентий (Шишкин), единоверческий еп. Охтенский Алипий (Ухтомский), Еп.Клавдий (Савинский), Еп.Никон (Катанский), Еп.Лазарь (Любимов), Еп.Алексий (Терешихин) и др.

Вскоре Митр.Иосифу стало ясно, что для победы над сергианством нужна сплоченная, хорошо организованная сила. Он даже хотел провозгласить себя Заместителем Патриаршего Местоблюстителя,* но Вл.Димитрий отговорил его от подобного шага.[60]

* Существуют показания на допросах арестованных иосифлян о заявлениях Митр.Иосифа, что Патр.Тихон ещё в 1918 тайно назначил его своим первым Заместителем.

После 1928 иосифлянство как особое течение в Русской Православной Церкви стало приобретать организационные формы. В материалах следственного дела значится (протокол допроса прот.Николая Дулова, 1930), что весной 1928 Митр.Иосиф уже говорил о необходимости создания какого-нибудь центра для объединения движения.[61] В мае состоялось совещание руководителей иосифлян. На квартире прот.Феодора Андреева собрались Еп.Димитрий (Любимов), проф.М.А.Новосёлов, Еп.Алексий (Буй) и влиятельный московский прот.Николай Дулов. Еп.Алексий познакомился с Еп.Димитрием ещё в январе 1926, когда участвовал в его хиротонии, а с о.Феодором Андреевым и Еп.Марком (М.А.Новосёловым) встретился впервые. Согласно протоколу допроса прот.Николая Дулова (1930), «Новосёлов проявил большой интерес к Еп.Алексию. Помню, что проф.Новосёлов при входе в кабинет Архиеп.Димитрия высказывался по вопросу Еп.Алексия, называл его “столпом южной церкви” и указывал на умелое ведение дела Еп.Алексием... Новосёлов интересовался у Еп.Алексия вопросом отношения паствы и духовенства к антихристу. Еп.Алексий отвечал, что паству смущает закрытие церквей и активная антирелигиозная работа, а поэтому почва для распространения идей об антихристе благоприятна».[62]

В обвинительном заключении по делу «Церковно-монархической организации “буевцы”» (1930) совещание значится как важнейший этап консолидации, итог организационной деятельности по распределению сфер влияния иосифлян. Так, Вл.Димитрий поручил Еп.Алексию управление всем югом России и Украиной, в том числе окормляемыми ранее им самим приходами, а еп. Козловский полностью признал руководящую роль Еп.Димитрия.[63]

Стремясь канонически обосновать свой отход от Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и снять обвинения со стороны части православного епископата, ленинградские иосифляне в специальном документе «Почему мы отошли от митрополита Сергия» в виде сжатого резюме из десяти разделов изложили ряд основных правил, являвшихся основанием отделения. «Мы идём за своим каноническим Митрополитом Иосифом, от которого не должны отступать и прекращать возношений его имени в Божественном тайнодействии, “прежде соборного рассмотрения”, какового не было... В действиях митр.Сергия усматривается наличие ереси и даже худшего её, что даёт право на отхождение “прежде соборного рассмотрения” даже и от Патриарха...»[64]

Популярной стала брошюра прот.Феодора Андреева и проф.М.А.Новосёлова «Что должен знать православный христианин». Большинство арестованных иосифлян так или иначе обосновывали свои взгляды её основными положениями: «На современную нам гражданскую власть каждый христианин должен смотреть, как на попущение Божие для нашего наказания и вразумления... Христианство и коммунизм взаимно исключают друг друга, и борьба между ними неизбежна... Введён гражданский брак, который в самом корне уничтожает идею семьи, установленную самим Богом, и получается скотская жизнь, патриотизм заменён интернационализмом и классовой борьбой... Гражданская власть предъявляет Православной Церкви требование оправдать её противные Христианству действия, т.е. признать революцию, которая есть насилие и Церковью никогда оправдана быть не может... Причина гонения на Церковь со стороны неверующей власти заключается в стремлении подчинить Церковь своему влиянию и через Церковь приготовить народ к будущему принятию антихриста как политического и духовного главы падшего человечества... Богоборчество окончится тогда, когда нечестивец (антихрист) задумает воспротивиться самому Богу и увидим царей земных и воинства их собранные, чтобы сразиться с сидящим у власти антихристом и с воинством его... если православного христианина обвиняют в контрреволюции — этим не следует смущаться; это обвинение ложное и выдуманное врагом Христа и есть удел всех исповедников веры...»[65]

Позднее почти на всех судебных процессах в качестве вещественных доказательств фигурировали документы: брошюры и несколько листовок, в том числе прот.Феодора Андреева «Об исповедничестве и подвижничестве», что в материалах следственных дел трактовалось так: «Ленинградское духовенство подвело настоящий прочный богословский фундамент под разрыв с митр.Сергием».[66]

В числе агитационных текстов, распространявшихся иосифлянами, оказалось и послание поддержавшего иосифлянское движение Митр.Антония (Храповицкого) с призывом всем верным архипастырям примкнуть к Карловацкому Синоду, пересланное в июле 1928 митрополитом из-за границы.[67]

В обвинительном заключении по делу «Церковно-монархической организации “буевцев”» (1930) говорилось: «Рассчитанная на верующую крестьянскую массу, эта брошюра, составленная в виде вопросов и ответов на политические темы, замаскированные ссылками на “священное писание” и “святых отцов” церкви, сыграла огромную роль в вербовке верующих в состав контрреволюционной организации “буевцев” и способствовала быстрому её росту. Вместе с тем пропаганда идей этой брошюры создавала исключительно благоприятную почву для антисоветских выступлений на почве проводимых на селе мероприятий по реконструкции сельского хозяйства и подготовляла крестьянские массы к восстановлению монархии...»[68]

В 1928 к движению присоединилось много приходов. Только в Ленинградской епархии летом и осенью этого года иосифлянскими стали 25 храмов, в том числе, как уже отмечалось, пять — в Александро-Невской Лавре. Также осенью 1928 отошли от митр.Сергия четыре единоверческих прихода Ленинграда, среди них главный храм Свт.Николая Чудотворца на ул.Марата. Позднее единоверцев епархии стал окормлять еп. Охтенский Алипий (Ухтомский).

Начавшиеся примирения отдельных групп непоминающих с митр.Сергием не изменили позиции руководителей иосифлян. 6 августа 1928 Митр.Иосиф писал Еп.Димитрию: «Премного утешило меня сообщение о том, как вы все бодро и терпеливо идёте своим тесным путём. Эти сообщения премного устыждают меня в моём нетерпении и малодушии и дают новые силы и побуждения крепко стоять и впредь за дело Христово! Ярославские “дезертиры” меня, как-то мало смутили и удивили... Итак, мимо их — далее!.. Пусть они промелькнут как отставшие и ничуть не задержавшие нас на нашем крестном пути!..»[69]

Борьба иосифлян вызывала симпатии к ним в различных слоях духовенства и епископата. Так, один из авторитетных членов «ярославской группы», архиеп. Угличский Серафим (Самойлович), летом 1928 частично примирившийся с митр.Сергием, 7/20 января 1929 из Буйничского Свято-Духова монастыря под Могилёвом, где находился в ссылке, написал яркое антисергианское послание «Возлюбленным о Господе архипастырям, пастырям и пасомым Православной Российской Церкви», в котором говорилось: «...В части административной, по управлению церковными делами мы рекомендовали бы всем верным о Господе принять к руководству воззвание почившего Высокопреосвященнейшего Агафангела, Митрополита Ярославского, от мая 1922* и наш циркуляр от 16/29 декабря 1926, обращаясь в крайней нужде к Высокопреосвященнейшему Митрополиту Иосифу (Ленинградскому), от которого мы восприяли 16/29 декабря 1926 права Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и с которым мы находимся в одинаковом ссыльном положении...» [70]

* О переходе на автокефальное самоуправление.

За это послание Архиеп.Серафим (Самойлович) был арестован, осуждён на 5 лет лагерей и отправлен на Соловки. Послание имело для иосифлян большое значение, так как в нём один из самых авторитетных иерархов фактически признал Митр.Иосифа главой Церкви.

В целом в условиях конца 1920-х у иосифлян почти не было шансов доминировать в церковном отношении. Государственная религиозная политика того времени поддерживалась вековой традицией отношения Церкви к светской власти и нежеланием большей части епископата и духовенства уходить в подполье в случае необходимости. Одна из причин поражения иосифлянства заключалась в резком ужесточении антирелигиозных акций советского режима в конце 1920-1930-х. Тактика привлечения на свою сторону духовенства путём агитации, назначения священников и епископов для других епархий в условиях советской действительности тех лет была обречена на поражение. Кроме того, иосифляне явно недооценили «политическую усталость» религиозных масс после нескольких лет революции и гражданской воины, её нежелание конфронтировать с властью. В этих условиях сложные вопросы «каноничности-неканоничности» тех или иных поступков митр.Сергия отступали на второй план.

И всё же иосифлянам удалось к лету 1928 распространить своё влияние далеко за пределы Ленинградской области: в Новгородскую, Псковскую, Тверскую, Вологодскую, Витебскую епархии. В Великоустюжской епархии часть приходов увлёк за собой еп. Никольский Иерофей (Афоник), в Архангельской — еп. Каргопольский Василий (Докторов). Владыки быстро установили контакты с ленинградскими иосифлянами, В Московской епархии иосифлянская активность охватила Коломну, Волоколамск, Клин, Загорск, Звенигород, но признанным центром стал Серпухов. В январе 1929 сюда был назначен иосифлянского поставления Еп.Максим (Жижиленко). Семь-восемь храмов находилось у иосифлян в Москве. На Украине наибольших успехов иосифляне добились в Киеве, Харьковском, Сумском и Полтавском округах. К ним присоединились живший в Харькове еп. Старобельский Павел (Кратиров) и еп. Бахмутский и Донецкий Иоасаф (Попов) из Новомосковска. В Центрально-Чернозёмной области и на юге России десятки иосифлянских или, как их ещё здесь называли, «буевских» приходов возглавил Алексий (Буй), еп. Козловский, управляющий Воронежской епархией. Его представителем на Северном Кавказе стал еп. Майкопский Варлаам (Лазаренко). Отдельные приходы присоединились к иосифлянам на Урале, в Татарии, Башкирии, Казахстане, в Красноярске, Перми, Енисейске, Арзамасе, Смоленске. Параллельно с ленинградским, в декабре 1927 возникло самостоятельное движение в Вятской и Вотской (на территории Удмуртии) епархиях во главе с тремя епископами. Оно получило название викторианства по имени Еп.Виктора (Островидова) и быстро объединилось с иосифлянским. В целом же волна отхода от митр.Сергия охватила меньшую часть территории страны. Согласно данным государственных органов регистрации, за Заместителем Местоблюстителя последовало до 70% приходов (в 1928 — 8-9% приходов отпали в автокефалию: иосифляне, викториане и т.п., около 5% подчинялось григорианскому Церковному Совету и около 16% — обновленческому Синоду).[71] Так как в конце 1927 в стране имелось примерно тридцать тысяч действующих православных храмов, иосифлянскими по этим, вероятно, несколько заниженным, данным, являлись 2400-2700 или до 11,5% приходов православной церкви. Численность же иосифлянского духовенства, как белого, так и чёрного, составляла, по подсчётам автора, как минимум 3,5 тыс. человек. Подробнее о распространении иосифлян в различных районах страны будет рассказано далее.

Примечания

  1. Вестник Священного Синода Российской Православной Церкви. 1927. № 2, с.17.
  2. Мещерский ІІ.А. Указ.соч. с.1, 30; Русская Православная Церковь 988-1988. Выпуск 2. Москва: Изд-во Московской Патриархии, 1988, с.40.
  3. Регельсон Л. Указ.соч. с.414-417; Шишкин А.А. Сущность и критическая оценка обновленческого раскола русской православной церкви Казань: Изд-во Казанского университета, 1970, с.302, 303.
  4. Известия. 1927. 19 августа.
  5. Регельсон Л. Указ.соч. с.436.
  6. Мещерский Н.А. Указ.соч. с.11.
  7. Краснов-Левитин А. Лихие годы 1925-1941. Париж: YМСА-PRESS, 1977, c.97; Центральный государственный архив Санкт-Петербурга (ЦГА СПб), ф.7384, оп.33, д.321, л.159.
  8. Регельсон Л. Указ.соч. с.135.
  9. Иоанн (Снычёв), митрополит. Расколы // Христианское чтение. 1991. № 6, с.19.
  10. Центральный архив Федеральной службы безопасности Российской Федерации (ЦАФСБ РФ), ф.арх.-след.дел, д.100256.
  11. Регельсон Л. Указ.соч. с.136, 137.
  12. ЦАФОБ РФ, ф.арх.-след.дел, д.100256.
  13. Андреев И.М. Делегация Ленинградской епархии у митр.Сергия в 1927 г. в Москве // Православная жизнь. 1973. № 1, с.24.
  14. ЦДНИ ВО, ф.9323, оп.2, д.П-24705, т.7, л. 110-113.
  15. В объятиях семиглавого змия. Монреаль, 1984, с.90.
  16. Иоанн (Снычёв), митрополит. Расколы, с.23.
  17. Регельсон Л. Указ.соч. с.137, 138, 444.
  18. Иоанн (Снычёв), митрополит. Церковные расколы в Русской Церкви 20-х и З0-х годов ХХ столетия... с.165.
  19. Иоанн (Снычёв), митрополит. Расколы, с.27.
  20. Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве Высшей Церковной власти 1917-1943: Сборник в двух частях. М.: Православный Свято-Тихоновский Богословский институт, Братство во Имя Всемилостивого Спаса. 1994, с.565.
  21. Иоанн (Снычёв), митрополит. Церковные расколы в Русской Церкви 20-х и З0-х годов ХХ столетия... с.171.
  22. Регельсон Л. Указ.соч. с.447, 448.
  23. См.: Осипова И.И. История «Истинно-Православной Церкви» по материалам следственного дела // Ежегодная Богословская конференция Православного Свято-Тихоновского Богословского института: Материалы 1992-1996 гг. М., 1996, с.375-376.
  24. Регельсон Л. Указ.соч. с.455.
  25. Архив еп. Готского Амвросия (Сиверса).
  26. ЦГА СПб, ф.7384, оп.33, д.321, л.90об.
  27. Там же, л.100, 101.
  28. Там же, л.14706.
  29. Мануил (Лемешевский), митрополит. Указ.соч. Ч.VІ, с.83-84; Мещерский Н.А. Указ.соч. с.11, 12.
  30. Антонов В. Священномученик митрополит Иосиф в Петрограде // Возвращение. 1993. № 4, с.51.
  31. Краснов-Левитин А. Указ.соч. с.113.
  32. Резникова И. Православие на Соловках. СПб., 1994, с.27.
  33. Алла Д. Свидетельство... // Надежда. Вып. 16. Базель; Москва, 1993, с.229, 236.
  34. Иоанн (Снычёв), митрополит. Церковные расколы в Русской Церкви 20-х и З0-х годов ХХ столетия... с.224.
  35. Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России... с.581.
  36. ЦГА СПб, ф.7383, оп.1, д.25, л.31.
  37. Там же, л.32.
  38. Там же, л.33.
  39. Там же, л.28.
  40. Там же, л.50-52.
  41. Мануил (Лемешевский), митрополит. Указ.соч. Ч.ІІ, с.264-265, 370-371; Мещерский Н.А. Указ.соч. с.31; ЦГА СПб, ф.1000, оп.49, д.33, л.8З.
  42. Там же, ф.7384, оп.33, д.11, л.41-41об.
  43. Польский М. Указ.соч. т.2, с.143.
  44. Там же, с.135, 137.
  45. Лихачёв Д.С. Письмо дочерям о.Феодора Андреева Анне и Марии от 16 сентября 1992 г. Личный архив А. и М.Андреевых.
  46. ЦГА СПб, ф.56, оп.3, д.1, л.74а.
  47. Бовкало А.А. Высшее женское богословское образование в России в 1910—1920-х годах //Духовное просвещение в России: Материалы международной конференции. Смоленск, 1995, с.35.
  48. ЦГА СПб, ф.56, оп.3, д.2, л.99.
  49. Мещерский Н.А. Указ.соч. с.10.
  50. Иоанн (Снычёв), митрополит. Церковные расколы в Русской Церкви 20-х и З0-х годов ХХ столетия... с.202, 203.
  51. Краснов-Левитин А. Указ.соч. с.108, 114; Архив еп. Готского Амвросия (Сиверса); Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф.10035, оп.1, д.28850, л.14.
  52. Иоанн (Снычёв), митрополит. Расколы, с.35.
  53. ЦДНИ ВО, ф.9323, оп.2, д.П-24705, т.1, л.2, 3.
  54. Там же, т.5, л.649.
  55. Регельсон Л. Указ.соч. с.168, 169.
  56. ЦДНИ ВО, ф.9323, оп.2, д.П-24705, т.7, л.83, 84.
  57. Полный православный богословский энциклопедический словарь. М., 1992, т.2. Стлб. 1948, 2113.
  58. ЦДНИ ВО, ф.9323, оп.2, д.П-24705, т.4, л.458.
  59. Устное сообщение еп. Готского Амвросия (Сиверса).
  60. Польский М. Указ.соч. т.1, с.2; Личный архив еп. Готского Амвросия (Сиверса).
  61. ЦДНИ ВО, ф.9323, оп.2, д.П-24705, т.4, л.6З1.
  62. Там же, т.1, л.16.
  63. Там же, т.4, л.449.
  64. Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, с.584, 585.
  65. ЦДНИ ВО, ф.9323, оп.2, д.П-24705, т.1, л.4.
  66. Там же, т.4, л.460.
  67. Иоанн (Снычёв), митрополит. Церковные расколы в Русской Церкви 20-х и З0-х годов ХХ столетия... с.228; ЦЦНИ ВО. ф.9323. оп.2. д.П-24705, т.1. л.20-21.
  68. Там же, л.4.
  69. Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, с.619.
  70. ЦДНИ ВО, ф.9323, оп.2, д.П-24705, т.6, л.83.
  71. См.: Шишкин А.А. Указ.соч. с.335.
ПредисловиеСодержаниеДалее
Используются технологии uCoz