12 февраля 1929 г.
г.Стародуб, Брянск[ая] обл.
Бульв[арная] у [лица]. № 37
30-I-29
†
Мир Вам, Дорогой Леонид Иванович!
Д[олжно] б[ыть], Вы и удивляться уже бросили по поводу столь долгого моего молчания. А между тем, что я мог писать Вам раньше, чем определилась наша судьба после Турух[анской] ссылки? О судьбе, т.е. о новом 3-х летн[ем] сроке «более легкой» ссылки я кратко сообщал Вам еще с места. А дальше? — Выбрал я Стародуб, чтобы быть ближе к своим, а главное, чтобы проезжать чрез М[оскву] и ближе присмотреться к ц[ерковному] положению. Божием же усмотрением вышло несколько иначе и гораздо лучше. — По дороге я заболел довольно серьезно, так что едва добрался до М[осквы], где и вынужден был окончательно слечь. Пролежал в М[оскве] 9 дней, спасаясь от воспал[ения] легких. Однако, именно благодаря болезни, я мог задержаться в М[оскве], болезнь же не помешала мне видеться с нужными и достойными людьми и, наконец, накануне отъезда, повидаться с м[итрополитом] С[ергием] и иметь с ним долгую беседу. Результаты беседы Вы можете усмотреть из посланного в Денежкино[1] большого (зак[рытого]) письма на папиросн[ой] бумаге (12 страниц). Раздобудьте копию для себя, крепко осмыслите содержание, а если захотите, пошлите и в Иркутск. Выехал из М[осквы] я еще больным, в Стародубе долго кое-как перемогался и лишь недавно еще окреп, продолжая все же лечить свое сердце и ноги. Кроме всего, сразу же я здесь был закидан массой запросов, требованиями указаний и т.д., так что я после Крещения был занят день и ночи. Результатом занятий этих получилось и указанное письмо к е[пископу] Ир[акли]ю. А если я Вам скажу, что опасения мои (помните?) о том, что я еще поскучаю за Полоем, вполне подтвердились уже, если я скажу, что живу вообще весьма стеснительно, скудно, в постоянном ожидании повторения пройденного, — то Вы поймете и оправдаете мое долгое молчание Вам. Хлеба белого вовсе нет, черный оч[ень] дорог и все дорожает, многого нет, вводятся карточки; атмосфера накалена злобностью и взаимными угрозами, довериться почти никому нельзя; тучи на горизонтах, лютая, небывалая здесь зима (все время здесь стоят морозы до 36°), недостаток топлива, неурожай овощей в прошлом году, недостаток мануфактуры, отсутствие кожи, эпидемич[еские] заболевания, отсутствие писчей бумаги, масса водки и беспробудное пьянство многих, полная безработица... — Вот Вам картина здешней жизни при общем отупении, апатии и равнодушии. Те, кто еще посещают церкви и особенно меньшая из таковых часть «бодрствующих на страже Христовой», — вот единственный светлый луч, пронизывающий нависшую мглу и весьма беспокоящий наших господ, начинающих грызться между собою из-за пирога — вкусного пока для них, но уже отравляющего их настолько, что некоторые эксперименты их граничат с безумием. Вполне оправдывается сон Карамазова в Сибири[2]. Жутко!.. Единственный источник подкрепления — Христос и Его Божественная Трапеза. Ц[ерк]вей здесь до 20, и только собор у обнагленцев[3], но я чаще посещаю 1-2. Только недавно получил из Сибири вещи и полойскую рыбу. (Данило, по обыкновению, нагло обманул меня. В поноске (так в тексте. — O.K.), которую он заготовил для меня, вместо 2 1/2 п[удов] осетрины не оказалось и пуда, и то искромсанной на куски. А я было думал отсюда посылать ему подарки!). Если бы я не возил с собою вещей, а оставил их в Кр[аснояр]ске, как предполагал, то, пожалуй, теперь уехал бы на Байкал — в Листвяничное, как было предполагал. М[ожет] б[ыть], и сейчас сделать это? Хотя у меня и прикрепление, однако здешние, наверное, охотно бы сплавили меня отсюда. На юге почти голод. В Херсон[ской] губ[ернии] черн[ая] мука 2 р[убля] п[уд], а будет еще дороже, так как, по газетам «во что бы то ни стало надо выполнить план “хлебн[ых] заготовок” по намеченному плану». По предположениям нек[оторых] врачей, на почве общего недостатка питания и всеобщего понижения жизнедеятельности организма вследствие нервного напряжения и половой изношенности молодежи — с весны можно ждать больших эпидемий... Пожалуй, после чтения всей этой картины Вам не покажется столь ужасной жизнь Ваша среди карасинских красавцев. И вправду, Друг мой, не особенно унывайте там, когда здесь, м[ожет] б[ыть], было бы Вам гораздо хуже, если не соглашаетесь продать душу свою диаволу.
Как здесь, лишь у подножия Христова Креста, находишь мир и ограждение, так и там этот источник утешения близок Вам и в состоянии претворить скорби Вашего печального жития. Из Иркутска сообщают лишь весьма и весьма печальную картину жизни семьи Степана Целестиновича, так что жена его вынуждена была уехать в Петроград, где ей удалось получить место, ради поддержки хоть таким путем ее семьи, не находящей выхода на месте. Итак, Христос с Вами, Р[аб] Б[ожий] Леонид! Не печальтесь, не падайте духом! Теперь как раз время, когда мы должны поступить по Лук.21:28[4]. А мне оч[ень] бы хотелось знать все подробности жития Вашего. Кто пришел нам на смену в ваши края? Отбывшие Соловки ждут (в Ленингр[адской] тюрьме), по-видимому, навигации, чтобы переселиться на Обь или Енисей. Сообщите подробно о Потаповском[5] и др[угих], что знаете. Отправили ли примус? А как бы он был мне здесь нужен! Живу я кое-как. Даже квартиры до сих пор настоящей не имею. Живу скудно. Но как-то не хочется и думать обо всем этом, так как и занят постоянно и окружающая жизнь заставляет скорбью сжиматься сердце. Все запугано, загнано, терроризировано... А гроза близится... Что сделали Вы с нек[оторыми] моими вещами? Как живете, запаслись ли продуктами, тепло ли у Вас в хибарке, есть ли одежда, помогают ли Вам со стороны? Нет ли особой в чем нужды? Как живет е[пископ] Ир[аклий] и бываете ли Вы у него? Получили ли мои посылки Ирка и Настя? Как зимний промысел вокруг Вас? М[ожет] б[ыть], и сами промышляете? Какими новыми фантазиями развлекает себя о.Флор?.. Он прислал мне весьма большое письмо (в Полой еще) со своими проектами поднятия благосостояния Турух[анского] края, над коими, пожалуй, немало похохотали в Туруханске, если он действительно послал свои проекты туда. Я же всегда всех вас помню и постоянно вспоминаю в молитвах своих, ежедневно посылая всем свои благопожелания и Божие благословение. Как перебивается Ваша семья в Ир[кутс]ке? Да благословит, укрепит, поможет и спасет Вас Христос Бог наш, Ему же за все и вся буди слава во веки!
Мир Вам! С любовию о Христе недост[ойный] молитв[енник] Ваш
Е.Д.
Привет всем собратиям вблизи Вас, а также Полойцам и Селивановым[6].
[1] В станке Денежкино (Туруханский край) находился в ссылке епископ Ираклий (Попов).
[2] По-видимому, епископ Дамаскин имеет в виду сон Раскольникова (а не Карамазова) из романа «Преступление и наказание», в котором Раскольникову грезится, «будто весь мир осужден в жертву какой-то страшной, неслыханной и невиданной моровой язве, идущей из глубин Азии на Европу». Болезнь делала людей одержимыми, они теряли взаимопонимание в безудержном стремлении к утверждению своего «я». Все были обречены на погибель, кроме небольшой группы избранных. Картины болезненного сна Раскольникова перекликаются с размышлениями епископа Дамаскина тех лет.
[3] Имеются в виду обновленцы.
[4] Лк.21:28: «Когда же начнет это сбываться, тогда восклонитесь и поднимите головы ваши, потому что приближается избавление ваше».
[5] Скорее всего, имеется в виду проживавший в станке Потаповский протоиерей Иаков Галахов.
[6] Ссыльное духовенство станков Полой и Селиваниха в Туруханском крае.